Ничей - Ольга Швецова

Смелость от сознания собственной правоты и безнаказанности за нее… Нет, в жизни так не бывает, всё имеет свои последствия. И за все поступки приходится отвечать, даже за те, которые совершил из лучших побуждений. Из лучших ли? Просто крышу снесло от чувств и переживаний.

Наивный мальчик! Даже если на его теле обнаружат двадцать ножевых ранений, найдутся люди, которые засвидетельствуют, что он просто случайно бритвой порезался, отчего и умер. Он еще верит, что человек может что-то сделать против Совета и Главного? Всего лишь один человек? Такого не может быть никогда. И уж тем более Евгений не способен на это, раз по глупости решился шантажировать, раскрыв сразу все карты. Женщины — зло, страсть ослепляет. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы эмоции соприкасались с делом. А Евгений еще в том возрасте, когда невозможно отделить личную жизнь от всего остального, и ему не дожить до понимания этого… За ошибки придется заплатить.

Привратник выдвинул ящик стола и вынул оттуда два пистолета. «Макаров» покрутил в руках и бросил Евгению.

— Держи.

Помощник едва поймал тяжелое оружие на лету и уставился на него в недоумении. Холодный пистолет в руках остудил и голову.

— Что это? Зачем?

— С предохранителя сними. Вояка… Или мне это сделать?

Старик уже успел проверить обойму «гюрзы» и взвести его, пока молодой человек еще пытался сообразить, чего от него ждут.

— Ну? Сам застрелишься или мне придется взять грех на душу?

Евгений никогда не видел Грицких с оружием, Привратники вообще не носили его напоказ. Немыслимо даже представить, что слово Главного нуждается в каком-то еще дополнении… Но о чем Привратник говорит сейчас?! И что сказал он сам? Истерическое состояние прошло, и он не мог вспомнить доподлинно всё, что произнес. Неужели наговорил слишком много? Непоправимое… Но даже если так… Так же нельзя! Нужно по закону, а ему есть, чем оправдаться!

— Сам не будешь… Жить хочется. А как же тогда убиенная Оксана, которую ты так любил? — Привратник даже разочаровался, страсти кипели ровно до того момента, пока речь не зашла о выживании. Тут-то и вспомнил помощник о собственной шкуре, забыв, зачем пришел. — К глупостям естественный отбор беспощаден, Евгений. Особенно сейчас, в наше время. Ну? Решился на что-нибудь?

Ствол пистолета двигался в сторону Привратника. В глазах помощника был страх, он пугался собственной решительности, но выбрал мишень. И явно не себя самого.

— Тоже неплохо.

Короткая очередь из «гюрзы» отбросила молодого человека к дверям, кровь забрызгала стены и долетела до стола. Грицких опустил пистолет и не двигался с места. Не хватало еще улики затоптать! Нет теперь дактилоскопии, нет заключений экспертов-баллистиков, но по разлету красных капель опытные стрелки тут же определят и положение тела в момент смерти, и точку, из которой произведен выстрел. Вот и не стоило от нее удаляться. Никакая звукоизоляция не заглушит пистолета-автомата. Сейчас здесь соберутся люди, пусть увидят напуганного старика, который не может двинуться от слабости. Отдача действительно оказалась слишком сильна для ослабевшей руки. Но не до такой степени ослабевшей, чтобы не уложить жертву точным попаданием. Вот только локтевой сустав уже начинал ныть, и вряд ли это скоро пройдет. Главный все же привстал, вспомнив одну вещь, и заглянул через стол. Помощник распластался на полу, «Макаров» даже не вылетел из его руки. Удостоверившись, что у Евгения все-таки не тридцать восьмой размер ботинок, а более или менее соответствующий отпечаткам следов Алексея, старик сел обратно на стул в ожидании, растирая разболевшийся от отдачи локоть. Ни к чему было тратить бронебойные патроны, но перезаряжать-то некогда.

Первым в кабинет влетел Серяков с пистолетом на боевом взводе, вполне профессионально оглядев помещение, отступил вглубь, проверяя углы. О тело не споткнулся, сразу отметив, что это труп. В таких вещах командир не ошибался. А вот остальных нужно было останавливать, чтобы не наступили на бывшего помощника, не лапали руками в попытках нащупывать пульс. Лишнюю толпу выгнали за дверь, и Грицких остался один на один с командиром.

— Игорь Яковлевич, что же это у нас творится?

— А насколько вы уже в курсе дела? — Серяков осматривал стены и пол, словом, вел себя именно так, как ожидал Главный.

— Полностью. Если бы он вдруг не вытащил пистолет, может, я владел бы информацией получше. Пока только понял, что парень убил девушку и ее партнера из-за приступа ревности. Пришел ко мне облегчить душу и заодно грохнуть после исповеди. Собирался застрелиться и сам, да я его опередил.

— Поздравляю… Не ожидал, честно говоря.

— Не стареют душой ветераны, — усмехнулся Грицких. — Только тело иногда подводит.

— Юрий Борисович, я должен был его остановить. Если б кто другой понесся к вам с таким выражением лица — перехватил бы. Но Женька ваш личный помощник, в голову не пришло… Думал, он за вами побежал, чтобы доложить.

— Я так и понял.

— А пистолет у него откуда взялся? Я бы знал…

— Пистолет он взял у меня, — совершено правдиво ответил Грицких. — Из ящика этого самого стола. Видно, после завтрака взял, потому что утром еще был на месте. Короче, страху я натерпелся по собственной глупости. И тоже в голову не пришло, что парень в запертый стол полезет. Раньше такого не было.

— У нас много чего раньше не было… — вздохнул командир, снова оглядывая окровавленные стены. Казалось, еще совсем недавно смывали такие же красные потеки в коридоре второго этажа. Он поднял с пола пистолет. — «Макаров», девятимиллиметровый. А нож он где взял?

Грицких развел руками:

— Это уж я не знаю. Холодное оружие у нас не подлежит такому строгому учету. Может, пора ввести?

— Пора сейчас что-то сказать, Юрий Борисович. Люди ждут.

Сухие фразы информационного сообщения для всех легко пришли на ум. О том, что теперь бесполезно просить охрану пропустить кого-то наружу, даже если вдруг захочется на зимнем морозе пошляться. И покаянные слова о собственном недосмотре, из-за которого впечатлительный ревнивый мальчишка оказался вооружен пистолетом. Тяжелее стало, когда Лапин оперся на его плечо, молча стоял, глядя на тело сына. И мать, не дававшая снять с дочери ОЗК и унести, обнимала свою любимицу, сидя на полу. Неужели обошлось?

Свидетельские показания были организованы должным образом, с действительностью они расходились лишь в одном пункте: Евгений не покидал бункера. В остальном помощник действительно никому не попадался на глаза долгое время, объявившись лишь рядом с трупами. В шлюзе нашелся мокрый ОЗК, и следы снаружи не вызывали подозрений, к тому же поисковая группа сильно натоптала возле выхода, а Алексей убрал свои лишние отпечатки. Гильза на месте выстрела тоже оказалась правильная, от ПМ. Хорошо, Серяков не сообразил, что пуля из «Макарова», скорее всего, застряла бы в теле, зато «гюрза» и ТТ пробивают его рассчитанным на легкий бронежилет патроном. Но командир вряд ли думал об этом.

Чтобы удобнее было тащить доски, Алексей связал их куском срезанного провода. Найти хоть несколько деревяшек среди городской застройки оказалось серьезной проблемой, а заходить ночью в дома в поисках мебели он не решился. Огонь слишком быстро пожирал топливо, собранного опять надолго не хватит. Сильно хотелось есть, а еще больше — спать. Можно было задремать сидя на несколько минут, пока не слышался скрежет накренившегося под сползающей задницей ведра. Здесь хоть свежий морозный воздух чуть отогнал сонливость и дал передышку глазам, покрасневшим от дыма. Алексей снова оглядывался в поисках дров, правда, в темноте ничего уже не видел. Включать свет настолько близко от ЛИИ Громова было неосмотрительно — неизвестно, кто сейчас бродит вокруг, не ищут ли его? Грицких мог потерпеть неудачу, скрывая улики, и на поиски убийцы уже отправилась группа сталкеров. Правда, и они без фонаря не ходят, так что приближение людей будет заметно издалека.

Белое свечение за поворотом не было похоже ни на что, если только на лунный свет. Но луна, как ей и положено, находилась в небесах, а не шлялась по городу. Алексей воткнул связку досок в сугроб и присел за ним, не шевелясь, обеими руками удерживая пистолет, прицелился и выжидал, когда этот источник странного света покажется из-за угла полуразвалившегося дома. Холодное сияние равномерно разливалось вокруг, не бегало лучом по сугробам, не меняло высоту, становилось все сильнее и сильнее. Приближалось.

Если бы Алексей не был убежденным материалистом — тут же уверовал бы в привидений и потусторонний мир. Но как опытный сталкер, повидавший немало мутантов и странных вещей, не удивлялся уже ничему. Удивило лишь то, что у пятнистого кошака оказались такие длинные усы… Он мягко ступал по снегу, иногда раздраженно подергивал задней лапой, отряхиваясь, и сиял красивой мозаикой белых пятен на фоне темных руин. Призрачный контур, состоявший из маленьких кругов пестрого окраса, подсвеченной белым полоски хребта, опушки морды, лап и длинных усов, неторопливо двигался в сторону леса, и под этой иллюминацией угадывалось сильное тело матерого хищника. Алексей замер уже не от страха, а от восхищения: хорош, зверюга! Видел ли кто-нибудь из сталкеров хоть раз такого кошака ночью? Если и видел, то уже никому не расскажет.