Дневник, 2006 год - Сергей Есин

Специально ездил в метро, чтобы читать вступительные работы абитуриентов. Что же у нас в Москве случилось, хорошие, качественные работы поставляет провинция. Вот и опять девочка Усаманова Ольга Николаевна, 17 лет, из Уфы написала очень толковую работу. Здесь и некая сказочная история, какое-то духовное волхование, древняя еще языческая Русь, свободный полет, и небольшие, так любимые мною рассказы-размышления, где художественное начало сливается с философией. Пойдет у меня по первому эшелону, хотя и сейчас уже представляю, что работать с ней будет нелегко.

Вечером началась сутолока с моим Вступительным словом к защите докторской диссертации, которое нужно было передать стенографистке, готовящей полный отчет о защите. Искали сначала текст, потом дискетку, потом все это пересылали по электронной почте. Завтра тоже сумасшедший день: надо поехать к Г.С.Костровой, подготовить подписи к фотографиям и отвезти все это в издательство. Роман стоит. Разговаривал по телефону с Шаргуновым.

20 апреля, четверг. В десять часов я уже был у Костровых. Часа за полтора разложили с Г.С. все фотографии к книге, сделали подписи, Катя, замечательная младшая Кострова все это напечатала и уже около двух часов все сдали в издательство. Книга готова, осталось только ее напечатать. В издательстве встретил Дину Кандахсазову, которая сделала мне королевский подарок: трехтомник «Русская литература ХХ века. Прозаики, поэты, драматурги. Словарь» и замечательное издание «Мертвых душ» Гоголя с необычными иллюстрациями. Это предметы быта, художественной жизни, картины, рисунки интерьеров и прочее прочее. От соприкосновение текста и неожиданного иллюстративного плана все становится удивительно объемным. Словарь под редакцией Скатова и под эгидой Пушкинского Дома, русская литература академически освещенная. Мельком я посмотрел: большие статьи, отфильтрованные имена. Обо мне тоже довольно большая и толкова статья. Правда, работы последних трех— четырех лет в нее не вошли. Но и за это спасибо.

На обратном пути, пока я подвозил Г. С. традиционно мы зашли пообедать. На этот раз заведение называлось «Грабли», оно размещалось в бывшем детском кинотеатре «Орленок», который в начале перестройки Федосеева-Шукшина получила под Шукшинский центр. Центр не получился, а бывший кинотеатр, видимо, не даром ушел к новым владельцам. За обедом Г.С. много рассказывала, как она готовила первое трехтомное издание Шукшина, говорили о редактуре, и в том числе о поверхностной редактуре. У нас, конечно, раньше была замечательная редактура, но и она, сколько наломала дров. Говорили о союзе Алибасова и Шукшиной. Из этого мог бы получиться рассказ. Но умолкаю… Потом поехал в институт, заходил на кафедру и в бухгалтерию.

Пока был в институте, то невольно вспомнил сцену из романа Станислава Лема «Солярис». Это когда герой пытается войти в какую-то дверь и не может, потому что с силой на нее изнутри нажимает кто-то, иная сила. В щель проема проскользнула, став на секунду заметной, кажется, соломенная шляпка. Обитателей корабля изнутри преследовали собственные фантомы. Что-то похожее оказалось и в институте. Хотел зайти в кабинет Владимира Ефимовича, чтобы лицемерно поблагодарить за машину, на которой приехала еда из кафе во время защиты, но не тут-то было. Сначала дверь не открывали, но так случилось, что кто-то из своей обслуги зашел, но следом мне зайти не удалось. Ефимыч разговаривал со мною через щелочку. За дверью бушевали Ефимовичи фантазии, а скорее всего, катилась очередная гулянка. Отважный В.Е. человек.

Вечером по телевидению видел министра транспорта Игоря Левитина. Вспомнил о его заработках. Тут же в репортаже из Воронежа было сказано, что половина дорожных происшествий в области связано с плохими дорогами.

21 апреля, пятница. Утром, повинуясь какому-то инстинкту, я вдруг собрался и на метро поехал в Храм Христа Спасителя. Я не знаю, что меня вело, боязнь ли уже довольно близкой и постоянно в моем возрасте ожидаемой смерти, страх ее, внутренний голос, одиночество, но попал, оказывается, на одно из главных служений в году. Храм был почти пуст, я впервые был в нем днем, но сосредоточенность и возвышенное настроение меня не покидали. Здесь еще раз в евангельских чтениях прошли трагические дни Спасителя, то самое между «осанна» и «распни его», он въехал после воскрешения Лазаря в Иерусалим и почти сразу же был предан Иудой. Потом священник очень хорошо обо всем этом еще раз, в конце службы, в проповеди рассказал. Бедный, Пилат который не хотел распинать Христа! Ничего больше написать не могу. Наступило ли у меня в душе просветление? Покаялся ли я? Возникло ощущение бесконечной доброты и милости Божой. Господи, благослови и помилуй!

Пока стоял, крестился, слушал не вполне понятные чтения на старославянском языке почему-то на чувстве, которое у меня возникло, придумал финал своего нового романа-истории «Твербуль». Впрочем, название не устоялось, есть еще варианты.

День сегодня планируется как большой и трудный. Надо сходить в сберкассу, взять деньги, потому что впереди немыслимые расходы на страховку, на дачу, на жизнь. Обещал съездил с С.П. в пенсионный фонд, он должен сдать документы на потерю кормильца, на пенсию для сына, потом купить котлет и нажарить для Вити, который на мотоцикле поедет на дачу, задумал также еще и пописать немножко роман. Вечером — большое мероприятие. Еще пару дней назад на экспертном совете Юрий Соломенцев, директор и главреж Малого театра пригласил меня на спектакль гастролирующего сейчас в Москве знаменитого Майнгеймского театра. Они привезли редко играемую у нас драму «Дон Карлос, инфант испанский». Согласился потому, что от подобных предложении — не отказываются и потому что почти не знаю Шиллера.

Пока ехал в театр, начал читать еще дома, потом на ходу до станции метро, потом в вагоне приемную работу Игоря Быкова из Владивостока, 19 лет. Ах, какой прекрасный свободный и веселый язык, все чрезвычайно просто, школьный и семейные дни, потом в конце подборки появился говорящий по-русский кот. Котов после Булгакова в русской литературе появлялось много, но это был изумительно современный. Настроение у меня в связи с этой работой поднялось, может быть, наберу настоящий и хороший курс. Не сделаю, ни одной поблажки, ни одного блатного шага.

В Малом театре не был давно. В качестве спутника определил своего бывшего секретаря Максима, который талантливо присматривает за мною. Еще когда стояли в очередь к администратору, устроил маленькую склоку, с наслаждением и вкусом. Вдруг пред нами всеми, появилась не молоденькая ушлая дама, растолкавшая очередь. «Барышня, а почему вы хотите, — самым сладким голосом спросил я, — пройти раньше всех?» Престарелая барышня объяснила тем, что ее журналистку пригласила литературная часть. И тут я ей вмазал в небольшом монологе, что меня пригласил директор театра, что я сорок с лишним лет работая журналистом себе подобного не позволял и кое-что еще. Получил удовольствие, и очередь удовольствие получила.