Локумтен - Дмитрий Таланов

— Правда, красивая? — сказала она. — Руфина говорит, то ли еще будет! Говорит, я очень похожа на матушку!

Уклонясь от ее гривы черных волос, Филь тоже рассмеялся.

Габриэль в последнее время то и дело отрабатывала на нем разные штуки вроде высокомерных или томных взглядов, и у нее так лихо это получалось, что он хохотал до колик в животе. Бывало, она присоединялась к нему. После чего она обычно уматывала в те или иные гости. Ее постоянно куда-то звали. Вот и сегодня она стояла перед ним, разодетая в пух и прах.

— Филь, ну какой ты глупый! — воскликнула Габриэль разрумянившись. — Эша не находит себе места, ей тут смертельно скучно. Она извела уже всех, бубнит зачем-то целыми днями испанские слова и собралась в Старый Свет насаждать справедливость. Матушка запретила ей, тогда она засобиралась к своему отцу. Я вообще ее не понимаю! Сначала Эша впадает в беспамятство от одной лишь угрозы, что он может ее забрать, а теперь его возлюбила!

Может Эша и изводила кого, только не Филя. Она лишь спросила, что он думает, если она отправится одна в Старый Свет. Филь сказал, что тогда пусть и дрова сразу возьмет. Эша рассердилась и сказала, что на костре гореть она не желает. А Филь сказал, что в ее случае это неизбежно.

Узнав недавно, кто настоящий отец Эши, Филь заодно узнал, почему она так испугалась смерти Мастера Фе. По каким-то местным законам, пока Филя еще не приняли в семью, Лион мог явиться и забрать дочь. Так же мог сделать квестор тайдерской когорты, отец Лентолы, если бы та была несовершеннолетняя на тот момент. А детей Мастера Фе — Руфину, Габриэль и Мервина, будь он жив, забрала бы Детская Служба, если бы пожелала. Но г-жа Фе осталась бы с пенсией. Эта непонятица в семейном уложении привела к тому, что Филь уселся читать об этом, выпросив нужную книгу у г-на Петра.

Ископаемый дедушка позвал их к себе в конце первой недели.

— Черновик готов, — проскрипел он, и вымазанным чернилами пальцем ткнул в лежавший на краю стола лист бумаги. Всё остальное пространство стола занимали раскрытые на разных страницах книги. Ел Ювеналий Петра, судя по следам, на подоконнике, у которого приютился маленький табурет. На этот самый табурет любила складывать ноги г-жа Фе, когда читала здесь в кресле. Теперь ей было бы негде читать — столовая напоминала библиотеку, в которой побывали демоны. Обставленая лично хозяйкой, комната была завалена бумагой, перьями и книгами.

Г-жа Фе, однако, глазом не моргнула, чем удивила Филя. Она была требовательна к порядку, хотя без занудства Лентолы, а тут лишь молча взяла лист со стола, пробежала его глазами и передала стоявшему рядом Филю.

— Я в этом ничего не понимаю, — сказала она г-ну Петра.

Эша, прибежав на зов Филя из сада, сунулась к нему через плечо — руки у нее были в земле. Габриэль в доме не было — воспользовавшись хорошим весенним днем, девочка отправилась навестить Руфину.

— А вам и не надо, — ответил г-н Петра. — Я только показываю, что не зря ем ваши пироги, ибо в этом тексте нет ни слова, не проверенного веками, начиная с зарождения римского права. Но это только начало, я должен еще много раз проверить смысл каждого по разным источникам и удалить те из них, которые могут породить двусмысленность. От вас сейчас мне нужен только один ответ — кто наследует выгоду и бремя?

Филь не уловил смысл фразы, хотя провел уже достаточно времени с латинской заумью о семье и детях. Г-жа Фе сказала:

— Мне не нужен Хальмстем.

— Мне нужен! — встряла Эша, выступив вперед.

Она была босиком, в закатанных до колен ярко-зеленых штанах. На ее плечах болталась просторная рубаха, которую она стащила у Филя. На голове красовалась выгоревшая соломенная шляпа.

Г-жа Фе, как человек, который давным-давно высказал, что об этом думает, и потерпел поражение, более не обращала внимания, во что одевается Эша. Но г-н Петра увидел ее в таком виде впервые.

— А-а… Мнэ-э… — произнес он, затем прищурился. — Если особа настолько непривлекательна и отвратительна, что вынуждена прятаться под убогой одеждой, она должна носить с собой предупредительный колокольчик, дабы не пугать людей, — процитировал он откуда-то.

— Где твой колокольчик? — тут же поинтересовался Филь у Эши. Она треснула его по затылку и усвистала обратно в сад.

Г-жа Фе сказала:

— Простите ее, она никак не повзрослеет.

— Ничего, ничего! — успокоил ее г-н Петра. — В конце концов, сердары приучали нас к подобному девять веков, и только последние 20 лет куда-то попрятались... Итак, что вы решаете? — он перевел взгляд на Филя.

Г-жа Фе произнесла негромко:

— Габриэль и Лентола тоже хотели бы иметь возможность посещать Хальмстем, но решать тебе, коли ты это затеял.

Филь догадался, наконец, о чем идет речь — о разделении собственности на семейную и личную. По дивным местным законам это были разные вещи, и если завтра Лентола уйдет от своего стражника, то, во-первых, она не получит от него ни гроша, а во-вторых, вернется не куда-нибудь, а в этот дом, часть которого будет за ней. Пока они все не согласятся его продать.

— Владелец будет семья, — решил Филь, не в силах упустить возможность, чтобы Лентола оказалась ему в чем-то должна.

— Хорошо, — сказал г-н Петра. — Но имей в виду, единожды наследник — всегда наследник, — произнес он латинскую формулу, с которой Филь был уже знаком. Означала она, что назад дело будет не повернуть. Филь согласился.

— Тогда на этом пока всё! — Г-н Петра, кряхтя, поднялся и забрал у них бумагу. — Клемент, поди, заждался тебя. — Порывшись в завалах на столе, он выудил еще один лист из книжного месива. — Но поедешь ты к нему с другим документом...

Филь отправился на встречу с г-ном секретарем, держа в руках несколько другую версию того, с чем ознакомил их г-н Петра. Требовалось это для того, чтобы раньше времени не насторожить формулировками Эрке. Оба документа отличались буквально несколькими фразами, но и одно слово в юриспруденции, по Ювеналию Петра, могло разрушать или созидать.

Ментор Эрке, остроносый, остроглазый и такой же седой, как его предшественник, с любопытством прочитал документ. Вручив его сидевшему тут же в кабинете г-ну Клементу, он подождал, пока тот закончит, переглянулся с ним и сказал Филю:

— Начало хорошее, ждем от тебя определение собственника на следующей неделе, а потом начнем делить ответственность. Передавай привет Петра!

Филь вышел от них, соображая, кто мог разболтать секрет. Когда Ювеналий Петра появился в их доме, г-жа Фе строго-настрого приказала всем держать в тайне, кто у них гостит, и сказала это так, что даже Эша не осмелилась скорчить презрительную гримасу. Видимо, это Габриэль растрепала Руфине, а та выложила всё своему мужу.