«Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали - Вильгельм Шульц

Анна, в конце концов, притащила раненого в дом, чтобы оказать ему какую-то помощь. Тот бормотал какую-то нелепицу. Что-то вроде «не надо, мне совсем не больно».

— Все, уходи отсюда! — кричала Анна Ройтеру. — И никогда больше не приходи! Ненавижу тебя!

— Я и сам больше не приду, — прорычал Ройтер, выковыривая мелкие стекляшки из руки и обвязывая ее носовым платком. — Друг, понимаешь… а? Я — друг? Все! Хватит! Это твой выбор? — оставайся с ним… — Он сильно хлопнул дверью и исчез в темноте. Больше сюда он не вернется.

— Ройтер, ну скажите, почему за вами всегда тянется шлейф какой-то х…ни?!! — кричал корветтенкапитан Винтер.[123] — Вы хоть понимаете, что вы лишили глаза сотрудника Абвера?

«Твою мать! — мелькнуло у Ройтера. — Приплыли… Я не знал, что он сотрудник Абвера. К тому же он был пьян — буквально лыка не вязал… И что это меняет? Если это был бы добропорядочный бюргер, что, его можно сделать циклопом?»

— Я защищал честь женщины… Честь семьи… Своей.

— Ройтер! Вы понимаете, что я должен отдать вас под суд! Был бы это просто прохожий — вы бы разбирались в Kripo.[124] И то я бы вам не позавидовал, а так… Молите бога, черта своего — кого хотите, чтобы это все закончилось просто штрафбатом!

Глава 35

40 МИНУТ ЛИЧНОГО ВРЕМЕНИ ФЮРЕРА

Первая добродетель германцев — известная верность, несколько неуклюжая, но трогательно великодушная верность. Немец бьется даже за самое неправое дело, раз он получил задаток или хоть спьяну обещал свое содействие.

При всех несомненных минусах тюремная камера — это место, где можно выспаться. И тихо здесь, как на подводной лодке. Только компрессор не молотит. Это пугает. Кажется, что лодке уже больше никогда не всплыть. От этой тишины просыпаешься переполненным ужасом. Ответственность… Да. Она самая… Больше всего я пугаюсь именно за них, за ребят. Это я виноват в том, что лодка не всплывет, что компрессор никогда не заработает… Но открываю глаза, вижу растрескавшуюся известку на потолке и понимаю, что с лодкой и с командой все в порядке.

«Так, ну хорошо, давайте разберемся, что я сделал не так? Разбил рыло этому уроду при ребенке? А так ли уж это на самом деле плохо, как представляет Анна? Ну разбил, а что прикажете делать, когда дома у тебя (и у него!) сидит какой-то левый мужик, пьяный как свинья и задает отцу вопрос: „Кто ты?“ Естественно, мужчина, если он нормальный мужчина, должен дать в рыло. Ну немножко промахнулся. Увечить он никого не хотел. Достаточно было просто сломать нос, например, или рассечь бровь… Это вообще безопасно, а крови — море. Так что для Ади это как раз урок. Урок правильного мужского поведения. Канарис совсем людей своих распустил. Главное, выглядит он как? Это что — военнослужащий?» — внутренне негодовал Ройтер.

В замке начал шевелиться стальной штырь ключа. В общем, да, ничего хорошего сейчас не произойдет. Ладно, будем готовы. Опыт борьбы с партизанами у нас уже есть.

Зрелище, которое предстало перед заключенным Ройтером, немало его удивило. На пороге стоял не кто-нибудь, а сам начальник тюрьмы в сопровождении двух офицеров. Перепуганный, бледный как полотно, в руках он держал документы и личное оружие Ройтера.

— Герр Ройтер, — сбиваясь, заговорил начальник тюрьмы. — Герр Ройтер. Мы приносим вам наши глубокие извинения. Произошла досадная ошибка. По личному распоряжению фюрера мы… вынуждены освободить вас из-под стражи. Еще раз извините.

— Извинения принимаются, — ответил Ройтер, проверяя свой «вальтер». Все патроны на месте. — Я могу идти?

— Да. Не могу более вас задерживать.

О как! Интересно, а если его сейчас попросить за пивом сбегать, сбегает? Чудны дела твои, Господи! Но Ройтер не верил в чудеса. Что так могло напугать начальника тюрьмы? Допустим, личный звонок фюрера. Ну, да, согласен — повод испугаться. Он в этой ситуации получается крайний. Ни за что. Но если его, Ройтера, пинком в минуту выкинули из тюрьмы, то что-то должно последовать дальше. Ведь ситуация не «рассосалась» вслед за звонком фюрера. И следующим номером этой программы фюрер уже позвонит Ройтеру. И что сказать? Извините, мой фюрер, я не слышал звонка?

Он некоторое время стоял в недоумении у ворот тюрьмы и не понимал, что делать. Еще час назад было все понятно. Сейчас — ничего. В любом случае — уйти и побыстрее отсюда надо.

— Эй, морячок! — услышал он за спиной. — Что-то далековато от моря закинула тебя служба!

— Рёстлер!

Пол-улицы перегородил шикарный «Хорьх» с флажком СС. На заднем сиденье развалился бывший представитель партии в 1-й флотилии. Он был в генеральском кителе, опять же, без погон.

— Ну, дорогой мой, — Рёстлер торопливо выплевывал слова. — Ты родился даже не в рубашке. Ты родился в водолазном костюме. Вчера Демански-старший узнал про инцидент и прям с ходу ринулся к фюреру. Фюрер — представь себе — вспомнил тебя! У него еще был Йозеф, и он тоже высказался в том смысле, что тебя надо беречь и ты национальное культурное достояние Германии. Представляешь? Фюрер вызвал Канариса. И ввалил ему по первое число. Йозеф говорит, никогда таким Канариса не видел. В общем, где-то минут 40 фюрер занимался лично тобой. Представляешь? Ну а дальше по цепочке… В общем, наши силы на востоке пополнились еще тремя офицерами Абвера.

— А что с этим? Ну…

— Не бери в голову. Скажем так, лучше, чем могло бы быть. И главное… Ха-ха-ха! Этот придурок, оказывается, знаешь, за чем приходил к твоей Анне? Ну? Угадывай?

— Да не знаю я… говорит, школьный друг…

— А это вообще анекдот. У него неважное зрение. Врачи посоветовали операцию. Вот он приходил занять денег на нее! Ха-ха-ха! А ты ему сделал бесплатно!!! Представляешь?

— Вот после всего этого я начал задумываться, за что же меня настолько не любит Бог? Что я ему сделал? А он глумится, он просто глумится!!!

— Не… Ты, не прав. То, что произошло вчера — тебе очень повезло. А то, что произошло третьего дня?

— Ну… бывает… Но не было бы того случая — тобой бы не занялся фюрер. Сорок минут его личного времени наверное стоят трех суток твоего. А? Это над адмиралом Бог поглумился. Вот только одно хочу тебе сказать. Ты нажил себе такого врага, что не дай бог!

— Кого это?

— Канариса. Думаешь, он простит тебе? А возможностей отомстить за вчерашний позор у него достаточно. Ты — флот, он армейская разведка… Он — адмирал, ты — оберлейтенант. Так что надо искать защиту. Срочно!

— У кого?

— У того, — передразнил Рёстлер. — У того, кто власть имеет. Значит так, слушай внимательно, мы прямо сейчас поедем к рейхсфюреру и сделаем ему предложение, от которого он не в состоянии будет отказаться.

— Что за предложение?

— Тебе нужно вступить в СС. Сейчас обсуждается вопрос о создании морских частей специального назначения. Дёниц сопротивляется (пока), он, понятное дело, не хочет отдавать своих людей под чужое руководство, но тебя он, думаю, отдаст. Тем более у тебя уже такой опыт сотрудничества с Майером есть. Ты же хочешь получить новые возможности, новое оружие. Новые карьерные перспективы! Для тебя это сразу прыжок через ступеньку.

— А ребята?

— А они автоматически войдут в состав этой боевой единицы. Считай, что это твой штурмбанн. Как раз 50 человек.

— А они пойдут?

— Ну кто командир? Убеди, поведи за собой, — он хитро прищурился. — Сотрудничество со спецслужбами государства является почетной обязанностью граждан. — И уже серьезно: — Пойми, это нужно родине. Мы близки к созданию нового, совершенно беспрецедентного оружия. Нам нужны такие парни, как ты. Вас, конечно, нужно поднатаскать, но костяк есть, традиции есть, опыт есть, а все остальное придет само собой. Но учти — проект совершенно секретный. Вы должны будете исчезнуть из нормальной жизни. Ну… во всяком случае до конца войны…

Интересно, почему он сказал не «до победы»?

Гиммлер встал из-за стола и направился к посетителям. Он, как показалось Ройтеру, чем-то походил на учителя географии в школе, где он учился. Вечно смущенный, погруженный в свои мысли, так же неуверенно протягивавший узкую ладонь для приветствия.

— Я поднял ваше досье, — заговорил он, сверкнув пенсне, чем-то очень похожим на тот оптический прибор, который Ройтер вывел из строя третьего дня. — Действительно, ваш тоннаж, даже не столько тоннаж, сколько количество побед, не может не впечатлять. Ваш друг уверяет меня, что вы действительно действуете особым каким-то образом. А можете рассказать поподробнее, насколько то, что вы видели, повлияло на окончательный результат?

— В 40-м году я воспользовался одной такой «подсказкой» и принял решение, результатом которого стало успешное уничтожение конвоя британцев. Наверное, если бы эти «видения» можно было вызывать произвольно — эффективность бы несомненно повысилась.