Бесконечная война - Холдеман Джо

Тельциане охватывали купол сплошной линией лазерного огня и ждали, пока один из нас не свихнется от страха и не выключит генератор. Сидят себе, наверное, в катерах и играют в тельцианский пинокль своими тельцианскими картами.

Я пытался думать. Трудно было сосредоточиться на одной мысли в таком угнетающем окружении, каждую секунду ожидая дротика в спину. Что-то ведь такое придумал Чарли. Что-то он говорил только вчера. Я никак не мог поймать мысль. Помнил только, что его идея не пошла нам. Тогда. И тут я вспомнил.

Я собрал всех вместе и написал на снегу: "СНЯТЬ НОВА-БОМБУ С КОРАБЛЯ, ОТТАЩИТЬ К ГРАНИЦЕ ПОЛЯ, ПЕРЕМЕСТИТЬ КУПОЛ".

Шидловска знала, где на шлюпке лежат нужные нам инструменты. К счастью, перед включением поля мы оставили открытыми все люки - они управлялись компьютерами и теперь бы мы не смогли проникнуть в шлюпку. Шидловска знала, как снять защитный кожух с бомбового гнезда в кокпите, и я последовал за ней по метровой ширины трубе.

Обычно здесь, думаю, всегда было темно, как под землей. Но теперь стазис-поле наполняло все тем же мутным серым свечением. Вдвоем там было трудно повернуться, и я остался в проходе.

Шидловска открыла люк бомбовой камеры - это был простой ручной штурвал - но вытащить саму бомбу оказалось тяжеловато. Наконец, она вернулась в двигательное отделение и отыскала там лом. Я подвел бомбу, она выкатила ее из держателя. Таким же манером мы освоили и вторую бомбу.

Когда мы спустились на грунт, сержант Ангелов уже возился со взрывными механизмами. Это было несложно - требовалось только отвинтить крышечку на носу бомбы, привести в действие часовой механизм.

Мы быстро оттащили бомбы к границе купола - каждую несла шестерка человек - и положили рядом. Потом мы помахали людям у генератора. Они взялись за рукоятки и перенесли генератор шагов на десять в противоположном направлении. Бомбы исчезли за стеной купола.

Они взорвались, в этом не было сомнений. На несколько секунд пространство снаружи превратилось в недра звезды, даже стазис-поле не смогло полностью игнорировать факт - на мгновение часть купола засветилась бледно-розовым, и опять погасла. Мы почувствовали некоторое ускорение, купол сползал на дно кратера. Не погрузимся ли мы в расплавленный камень, словно мухи в янтарь? Не стоило даже гадать. Если случится это, то не беда - пробьемся наружу с помощью гигаваттного лазера на шлюпке.

Двенадцать выживших пробьются наружу.

- СКОЛЬКО? - нацарапал Чарли на снегу у моих ног.

Чертовски удачный вопрос. Я знал примерно только общее количество энергии, высвободившееся при взрыве двух бомб. Я не знал размеров кратера, ни теплопроводности местных скал, ни точки плавления местного камня. НЕДЕЛЯ? НАДО ПОДУМАТЬ.

Компьютер на шлюпке мог бы сказать мне срок с точностью до тысячной доли секунды, но он был нем. Я начал набрасывать уравнение на снегу, пытаясь определить минимальное и максимальное время охлаждения ближайшей местности до 500 градусов. Ангелов, имевший более современную подготовку по физике, тоже делал вычисления по другую сторону шлюпки.

У меня получилось что-то от шести часов до шести дней (шесть часов это если местная скала обладает теплопроводностью меди), у Ангелова - от пяти часов до четырех с половиной дней. Я проголосовал за шесть дней, никто не стал возражать.

Почти все время мы спали. Чарли с Дианой играли в шахматы, рисуя фигурки на снегу. Я несколько раз проверял вычисления и все время получалось шесть дней. Я проверил вычисления Ангелова, ошибки в них не нашел, но остался при своем мнении. Ничего страшного, если лишний день просидим в боекостюмах. Мы с ним добродушно спорили, царапая реплики на снегу.

Шесть дней спустя я опустил руку на выключатель генератора. Что нас ждет снаружи? Бомбы уничтожили тельциан поблизости, но они могли оставить где-нибудь резерв. Теперь они терпеливо ждут у гребня кратера. Правда, мы уже зондировали обстановку с помощью палицы, она возвращалась обратно целой и невредимой.

Я велел людям растянуться по всей площади купола, чтобы они не накрыли нас одним выстрелом. Потом, готовый снова включить поле в случае опасности, я повернул выключатель.

8

Коммуникатор у меня был включен по-прежнему на общую частоту, а после недельной тишины меня оглушило счастливое тарахтенье в телефонах.

Мы стояли в центре кратера почти километровой длины и глубины. Его стены покрывала сверкающая белая корка, местами ее пересекали красные трещины. Было горячо, но в пределах безопасности.

Полушарие грунта, входившее в сферу поля, погрузилось на дно кратера метров на сорок. Теперь мы стояли на своего рода пьедестале.

Нигде ни следа тельциан.

Мы бросились в шлюпку, задраили люки, наполнили кораблик прохладным воздухом и расстегнули боекостюмы. Я не стал требовать первой очереди на посещение единственного душа. Просто сидел на противоперегрузочной койке и дышал чистым воздухом, который не отдавал регенерированным выдохом Манделлы.

Корабль был рассчитан максимум на двенадцать человек, поэтому мы по очереди выходили наружу, чтобы не перегружать систему жизнеобеспечения. Я посылал сообщения второму штурмовику, который все еще был в шести неделях пути. Сообщалось, что мы в хорошей форме и ждем, чтобы нас подобрали. Я знал, что у него найдется семь свободных мест - обычно боевой экипаж составлял три человека.

Хорошо было снова ходить и разговаривать. Я приказал отставить всю армейскую рутину до прибытия на Старгейт. Несколько человек из выживших были раньше в команде Брилл, но они не выказывали никакой враждебности по моему адресу.

Мы придумали грустную игру, называемую ностальгия - сравнивали родные эпохи и пытались представить, какой будет Земля через 700 лет после нашего отбытия, когда мы туда, наконец, доберемся.

Никто не упомянул факта, что нам дадут, в лучшем случае, несколько месяцев передышки, а потом - новый оборот колеса. Мы будем назначены в новые ударные группы.

Колесо. Чарли в один из дней спросил, из какой я страны, моя фамилия казалась ему очень странной. Я сказал, что происходит она из-за отсутствия словаря под рукой, и если бы ее написали правильно, она показалась бы ему еще более странной.