Черный хрусталь - Алексей Бессонов

– Что надо?

Я завязал на Мооле последний узелок, еще раз предупредил его, что вино – только после завтрака, и поспешно выбежал из башни. Посреди двора стояли Даласси, Визель и Эйно с лукаво-задумчивой, совершенно плутовской миной на лице.

– Говорить надо! – крикнули за воротами.

– Говори, – разрешил Даласси.

– Эй, там, – теперь заговорил другой, и мне показалось, что я слышу голос Брорила, – давайте без болтовни. Визель, ты меня слышишь?

– Слышу, – темнея лицом, отозвался барон.

– Давай так – или ты отдаешь мне Череп и вы уходите вдоль побережья куда хотите, или я разнесу ваш свинарник артиллерией. Ты знаешь, что я не люблю шутить…

«Брорил, – понял я. – Точно он, гад… ну, попадись ты мне на прицел!»

Я испытал страстное желание забраться в боковую башенку и снять эту мразь – прямо сейчас, пока он еще не спрятался в лесу. Но вряд ли Эйно разрешил бы мне подобную выходку, а без его слова я действовать не мог. Мне оставалось только стоять и слушать, что он там гундосит.

– Что он говорит? – тихо переспросил меня Эйно.

– Он обещает разгромить нас пушками. Предлагает отдать ему Череп и уходить вдоль берега.

– Ага…

Выражение лица князя совершенно не изменилось, оставаясь все таким же дурашливым, словно он вообразил себя клоуном.

– У меня тут тысяча человек, – продолжал тем временем Брорил. – Я буду ждать полчаса: если ты не передумаешь, то можешь молиться – живыми вам отсюда не уйти.

– А если обстрелом ты разрушишь Череп? – вдруг спросил Визель.

Ответом ему был хохот.

– Не смеши меня, Визель. Его не разрушишь и прямым попаданием ядра. Я найду его, где бы ты его ни спрятал, – я буду искать его год, но я его найду. А ты сдохнешь. Ты хорошо меня понял?

– Вполне…

Визель нахмурился и посмотрел на нас. Эйно покачал головой.

– Наверх, – сказал он одними губами.

Поняв, что он задумал, я бросился по узкой лестнице. Крутые высокие пролеты показались мне невыносимо долгими, хотя я бежал так быстро, как только мог. Оказавшись в нашей «огневой мансарде», как обозвал ее Шейл, я упал возле бойницы и схватился за ружье – но тут же со стоном опустил его на мешок песка. Переговорщики исчезли, я не видел даже шевеления кустов за их спинами. По всей видимости, нападавшие хорошо усвоили преподанный им урок – вся орава скрывалась глубоко в лесу, не рискуя показываться на опушке и попасть под выстрел азартного Шейла, который постоянно лежал с биноклем у бойницы, надеясь отыскать парочку любопытных. Но за утро ему еще не попалось ни одного.

– Как же ты этих пропустил? – раздраженно спросил я. – Почему не стрелял?

– Их увидел хозяин и велел не трогать, – пожал плечами Шейл. – Кто здесь командир – ты?

– Пока я, – услышал я за спиной голос Эйно. – Не буйствуй, Мат, я действительно был здесь и приказал ему пропустить парламентеров. Думал, они скажут что-то дельное.

– Там был Брорил! – взвыл я, страстно желая вцепиться зубами в приклад своего карабина.

– Я видел, – спокойно отозвался Эйно. – Ничего, он свое получит. Если не удерет, конечно, но на все воля предержателей. Он не врет насчет пушек.

– Что-о? – изумился я.

– Они действительно приволокли сюда осадную артиллерию, но зря все это. Для того, чтобы стрелять по нам, мортиры придется подтаскивать прямо ко рву. Эти болваны не учитывают дальнобойность нашего оружия, а зря. Старый мушкет из дерьмовой стали кое-как бьет на сто шагов, а наш карабин – на триста. Про штуцера и «перечницы» я уж не говорю.

– Кажется, они уже начали, – перебил его Шейл. – Вот дела, никогда еще такого не видел! Ну и чудище… они что же, станут лупить из этой чертовой ступы? Чем – ведрами с помоями?

– Нет, – ответил Эйно, внимательно глядя в бинокль, – это бомбомет. Дело плохо, ребята. Эй, – заорал он, высунувшись в бойницу, насколько это было возможно, – все в укрытия! В укрытия, святые и грешники! Сейчас тут начнется!

В лесу, на расстоянии полутора сотен шагов от стены замка, и впрямь происходило нечто неожиданное. Несколько десятков монахов, напрягая все силы, тянули на канатах огромный черный ствол, короткий и толстый, действительно напоминавший по виду ступу-крупорушку. Другие тащили раму, собранную из нескольких дубовых брусьев, соединенных меж собой грубыми коваными уголками. Очевидно, она должна была послужить лафетом. Но и мортира была не одна. Вскоре после того, как раму установили на ровном месте, правее от ворот из листвы появилось еще одно чудище. Я прикинул расстояние: отсюда штуцер должен был достать расчеты. Но нападавшие, видно, оказались умнее, чем я думал: едва лафетные рамы встали на место, вокруг них появились толстые деревянные щиты, окованные железными полосами.

– Щиты защитят от стрел, – прочел мои мысли Эйно. – От мушкета, даже, может быть, от карабина – на такой дистанции. Но от этого, – он встал к «перечнице» и принялся наводить ее на цель, – от этого спасет только броня.

– Жаль, что мы не захватили с собой легкую артиллерию, – мечтательно заявил Шейл, – у нас в корпусе были чудные пушечки, которые кидали небольшие, с кулак, бомбочки, набитые картечинами. Хорошее дело, особенно если полоснуть по наступающей пехоте!

– Артиллерия нам не понадобится, – хмыкнул Эйно, – и они в этом убе…

Договорить он не успел: в глубине леса – так мне показалось, – вдруг ослепительно полыхнуло, и во двор крепости влетело начиненное порохом ядро, разорвавшееся с оглушительным грохотом. Полетевшие во все стороны осколки буквально смели со стены неосторожного солдата, который почему-то не спрятался в одной из башенок. Помощь ему была не нужна: бледнея, я видел, во что превратилась его грудь – осколок выворотил ему ребра, превратив легкие и сердце в кровавые лохмотья.

– Вьен! – выкрикнул Шейл. – Это же Вьен! Как же…

– Нечего было высовываться, – ощерился Эйно. – Значит, у них есть что-то дальнобойное… это ухудшает наше положение.

Я поразился ужасающему спокойствию его слов. Немного забытый уже страх подкатился к моей груди, заставив похолодеть в животе. Схватив ружье – его тяжесть немного облегчала мне душу, – я лег у бойницы и принялся искать себе цель.

С нашей стороны все еще никто не стрелял, ожидая, пока начнет стрелять командир. А Эйно тем временем не торопился. Оторвавшись от веерообразного прицела своего страшного механизма, он поднес к глазам бинокль и стал наблюдать за поспешными приготовлениями в лесу. Я же, сколько ни прочесывал взглядом заросли, так и не смог найти ненавистную мне белую голову. Брорил исчез, скрывшись, очевидно, в глубине леса.

– Довольно много, – сказал вдруг Эйно, ни к кому не обращаясь.

– Много – чего? – удивился я.

– Ублюдков. Надо проредить. По расчетам – огонь.

Едва я услышал последнее слово, как в мои уши ворвался частый грохот. «Перечница» гремела, как спятивший барабанщик, давший обет всегда придерживаться одного и того же ритма, и я отчетливо видел, как из-за щитов валятся изуродованные тела артиллеристов. Пули проходили через толстое дерево с такой легкостью, словно это была бумага. Видя это, я ободрился и решил, что мой штуцер, пожалуй, щит тоже пробьет – мои патроны, хоть и меньшего калибра, обладали тем не менее ужасной мощью. Шейл подтвердил это очень быстро: после его выстрела из-за щита вывалился человек с тянущимися за ним кишками.

Я смог, наконец, справиться со своим оцепенением и также открыл огонь. Целей у меня было предостаточно: множество людей вжимались в землю, пытались спрятаться за огромной пушкой, зарыться под ее лафетом. От длинной очереди Эйно свалился один из щитов. «Перечница» вдруг стала стрелять одиночными – теперь до меня донесся плотный грохот множества карабинов со стены. Им отвечали вспышки мушкетных выстрелов из кустарника на опушке. Эйно перенес огонь на вторую мортиру, которая все еще была окружена щитами. По всей видимости, ему требовалось какое-то время, чтобы пристреляться из малознакомого оружия – теперь я видел, что буквально каждая его пуля находит свою цель, выметая из-за орудия прислугу. В считанные секунды земля вокруг пушки насквозь пропиталась кровью, во все стороны от нее ползли раненые и изувеченные люди. Мне удалось всадить пулю в поддерживающую левый щит опору, и он рухнул, накрыв нескольких артиллеристов, все еще не отступавших от мысли подготовить орудие к стрельбе. Мортира была уже водружена на могучий чугунный станок, позволявший придавать ей нужный угол возвышения, – упавший щит открыл мне перспективу, и я принялся искать в бинокль, где могли находиться запасы пороха, предназначенные для орудия. Несколько человек бросились поднимать свое упавшее прикрытие, но один за другим рухнули на землю, не сумев даже сдвинуть его с места.

Я усмехнулся – и словно в наказание, в лесу снова блеснула вспышка выстрела. От грохота у меня зазвенело в ушах, но мне было уже не до того: это ядро наделало дел куда больше, чем первое, оно разорвалось буквально в пяти шагах от мешочного редута Бэрда и часть осколков ворвалась вовнутрь, убивая и калеча людей, только что чувствовавших себя в полнейшей безопасности. Понимая, что сейчас мое место там, я отбросил в сторону ружье и ринулся вниз.