Огненный цветок - Синтия Райт

— Я сожалею, что мой народ никак не оставит вас в покое, — открыто призналась Мэдди.

— Все изменилось. Они перебили всех буйволов, которые были нашим… средством пропитания. — Сильная печально улыбнулась, найдя слова. По мере того как шло время английский возвращался к ней с большей легкостью.

Мэдди внимательно слушала объяснения Сильной, как женщины пытались приспособиться к жизни без буйволов или, по крайней мере, с гораздо меньшим их количеством. Теперь, когда белые истребили миллионы буйволов, когда-то гремевших копытами по прерии, лакоты стали довольствоваться оленем, антилопой и даже шакалом. «Когда-то, — сказала она, — работа женщины заключалась в бережном использовании каждой части буйвола, кроме потрохов. Ничего не пропадало. Использовались не только мясо и шкура, но и ребра, которые становились санями и игрушками, рога, из которых вырезались ложки, из оболочки желудка делали мешки для воды, а из копыт варили клей».

— Мы относились к буйволам с уважением, — продолжала Сильная, — и убивали лишь столько, сколько нам действительно было нужно, как раз как рассчитывал Великий Дух.

Мэдди опустила глаза, стыдясь за расточительный грабеж белых. Никто больше об этом не говорил, но печаль перемены витала в воздухе. Жизнь стала не такой, какой была с создания мира, и все, казалось, понимали, что возврата нет.

— Вы знаете, как они делают еду, которой очень гордятся? — возбужденно прошептала Медди Лису, когда они направились к мулам и Уотсону. Повозка стояла в нескольких сотнях ярдов от поселка, но она все-таки говорила как можно тише, боясь, что кто-то подслушает и обидится. Ей не терпелось поделиться с Лисом всем, что она увидела и узнала. Наконец, когда они вычистили Уотсона и Лис смог слушать ее внимательно, слова так и полились из нее.

— Сильная назвала это «хаш», но это не похоже на обычную смесь из мелко нарезанного мяса и овощей. Они разрубают кости и варят их до мягкости, пока жир не всплывет на поверхности. Затем снимают жир и жарят на нем сухое мясо, отбитое специальным каменным молотком, добавляя туда немного вишневых косточек. Каков рецепт? Растопленный жир они смешивают с этим мясом. Сильная сказала, что если этот «хаш» правильно приготовить, он станет жестким и может долго храниться!

Мэдди высунула язык и скорчила гримасу, чтобы дать Лису понять, что она об этом думает.

Он засмеялся, поглаживая Уотсона по шелковистому боку.

— Вы говорите о васна, а это считается настоящим деликатесом. — Он погрозил ей пальцем, насмешливо упрекая: — Ваши новые друзья, конечно, думали, что оказали вам огромную услугу, передав вам этот рецепт, так что держите ваше мнение при себе!

— О, я бы ни за что не задела чувства Сильной. Какой замечательный был у меня день! После работы все женщины купались в ручье, и это было очень забавно! Они смеялись, брызгались и играли, как рыбы, и я тоже вместе с ними. Это было замечательно!

— Я верю, — сухо произнес Лис. Мэдди покраснела.

— Я понимаю, но сразу трудно изжить все свои привычки. — Она замолчала, думая о той спокойной работе, которая наполняла вторую половину дня для женщин.

В жаркое время дня весь поселок расслабился, некоторые дремали, женщины занимались изготовлением мокасин или вышивали бисером.

Мужчины либо отдыхали, либо мастерили стрелы и другие военные приспособления. В воздухе всегда висело ожидание войны.

— Что вы делали сегодня? — спросила Мэдди. — Я думала, вы вернулись в наш типи.

— После охоты Голодный Медведь и я вместе с несколькими мужчинами распаковывали винтовки, и я показывал, как их заряжать. Их почти шестьсот воинов, так что ружей на всех не хватит, но и это поможет им.

Выпрямившись, Лис взглянул на прерию живыми голубыми глазами и тяжело вздохнул.

— Разумеется, их всех ждет конец. Вероятно, откладывать его не имеет смысла.

У Мэдди заболело сердце при мысли, что эти люди обречены. Ей не терпелось сменить тему.

—Лис?

— Гмм? — на его лицо вдруг легла усталость, и он, прислонившись к повозке, провел рукой по ее руке.

— Сегодня я видела совершенно необычную женщину. По крайней мере, я думаю, что это женщина. Так должно быть оно и есть, потому что ее звали «Женское Платье» и она помогала другим женщинам делать хаш… но у нее был грубый голос и широкие плечи.

Смех Лиса остановил ее.

— Вы прелестны. Женское Платье купалась со всеми остальными? Она или, точнее, он — то, что народ лакота называет «винтке». Таких мужчин, как Женское Платье, также много и среди белых, но они вынуждены делать вид, что они не такие, какими родились. У индейцев удивительная философия насчет винтке. Они верят, что каждому мужчине его судьба открывается Великим Духом во сне примерно в то время, когда мальчики становятся мужчинами. Если некоторые мужчины ведут себя, как женщины, это принимается как должное, и они занимают свое место среди людей.

Облака на западе потемнели и скучились. Лис, наблюдая за ними, прикрыл глаза и продолжал:

— Винтке помогают женщинам, когда все мужчины отлучаются. Часто они ухаживают за ранеными. Мне кажется, я встречался с Женским Платьем несколько лет назад. Кто-то заговорил о нем, и я ожидал увидеть женщину, услышав это имя. Насколько я помню, он был другом детства Безумного Коня, которого тогда называли Кудрявым. Кажется, они и остались друзьями. — Лис улыбнулся. — Люди лакота в основе своей питают уважение к Богу. Они не высмеивают его созданий.

Мэдди слушала с широко открытыми глазами.

— У индейцев поразительный дар жить! — воскликнула она. — Как они мудры!

— Мы можем многому у них поучиться, — согласился он, — но не возводите их всех в святые. Они такие же люди, как и мы.

Он замолчал, поняв, что ей трудно воспринять его слова. Тут все для нее в новинку, неудивительно, что она заворожена.

— Вы счастливы, не так ли?

— Очень! — Мэдди одарила его сияющей улыбкой.

— Трудно поверить, что вы и есть та самая чопорная благопристойная леди, которую я встретил несколько недель назад.

Лис медленно провел кончиком пальца по ее тонкой руке.

— Я никогда не была чопорной, — слабо запротестовала Мэдди.

— Конечно же были, дорогая моя мисс Эвери! — Он снова взглянул на облака и вдохнул аромат ветерка. — Думаю, собирается гроза. Вернемся в поселок.

— Сначала можно спросить об одном человеке?

Отводя мулов и Уотсона под деревья, Лис оглянулся через плечо:

— Я слушаю, милая.

От этого небрежного ласкового обращения сердце Мэдди встрепенулось. Следуя за ним по пятам, она описала женщину, которую видела ночью, сразу же после их появления в поселке.

— Она сумасшедшая, как вы думаете? Я снова видела ее сегодня, и она выглядела такой же страшной, как и тогда. Почему никто не поможет ей? Под всей этой грязью оказалось хорошенькое личико, и я могу поклясться, что руки и ноги у нее расцарапаны и она втирала в раны грязь или еще что-то! Может быть, в волосах у нее полно вшей, но, когда мы сегодня купались, она лишь сидела на берегу и смотрела на нас. — Мэдди остановилась, чтобы перевести дух, и продолжала: — Она нуждалась в мытье больше всех остальных, вместе взятых, но не мыла даже лица, и никто, кажется, не обратил на это внимания. И не говорите мне, что она винтке, потому что совершенно очевидно, что это женщина!