Заговор Кассандры - Роберт Ладлэм

— На нашем испытательном полигоне у озера Грум-лейк, в шестидесяти милях к северо-востоку от Лас-Вегаса.

— О каком объекте идет речь? — осведомился президент.

Додж вынул из своего кейса видеокассету.

— Будет лучше, если вы увидите его собственными глазами.

Он вложил кассету в приемник видеомагнитофона, стоявшего под монитором высокого разрешения, и нажал клавишу воспроизведения. Экран заполнил “снег”, потом появилось четкое изображение пустыни.

— Тут особенно не на что смотреть, — заметила советник по вопросам национальной безопасности.

— Это сделано намеренно, — пояснил Додж. — Мы позаимствовали идею у израильтян. На территории их страны слишком мало места для скрытного размещения ударной авиации. Поэтому они устроили несколько подземных бункеров с взлетно-посадочными полосами, не похожими на обычные. У этих бункеров есть одна уникальная особенность.

Поверхность пустыни на экране начала уходить вниз под все увеличивающимся углом. Додж включил стоп-кадр.

— Такое впечатление, будто бы взлетная полоса здесь заканчивается. Но под землей расположена система гидравлических подъемников. На самом деле полоса тянется еще на шестьсот метров и под уклоном подходит к подземному ангару.

Съемочная камера продолжала двигаться вдоль полосы. По обе ее стороны вытягивались цепочки огней. Камера круто нырнула вниз, и из темноты показался огромный бетонный бункер.

— Это герметичная камера, — объяснил Додж. — Стены из армированного бетона двухметровой толщины. Система воздухоснабжения “ХЕПА” с фильтрами, аналогичными тем, что употребляются в лабораториях повышенной биологической опасности. Как только корабль окажется в бункере, его герметично закроют. Особая группа будет ждать Рида у люка корабля и проводит его в камеру обеззараживания. Другая группа соберет в корабле образцы и выяснит, есть ли там что-нибудь необычное.

— А если они что-нибудь обнаружат? — спросил госсекретарь. — Что-нибудь опасное?

— Как только группа покинет бункер, произойдет следующее... — Изображение на экране полыхнуло пламенем. — Вспышка, эквивалентная взрыву трех зажигательных авиабомб, начиненных напалмом. Пламя и высокие температуры сжигают буквально все — и это не преувеличение.

Завершив демонстрацию, Додж вынул кассету из магнитофона.

— Вопросы, замечания? — подал голос президент.

— Эта установка испытывалась? — спросила Марта Несбитт.

— До сих пор мы не уничтожали космические корабли, если вы это имеете в виду. Но военные сжигали дотла топливные баки самолетов, даже ракеты-ускорители “Титан”. Поверьте, в этом аду не уцелеет ничто.

— Мысль недурна, — заговорил Джеральд Саймон. — Выяснить, что случилось с кораблем, не менее важно, чем спасти Рида. Если мы действительно сможем получить эту информацию и в случае нужды уничтожить корабль, я готов изменить свое мнение. Остальные согласно закивали головами.

— Мне нужно несколько минут на размышления, — сказал президент, поднимаясь на ноги. — Прошу вас всех задержаться в этой комнате. Я скоро вернусь.

Войдя в соседнюю дверь, президент увидел обращенные к нему лица Клейна и Смита. Указав на монитор, он сказал:

— Вы все видели и слышали. Ваше мнение?

— Очень интересное совпадение, — отозвался Клейн. — Объект на Грум-лейк не только создан специально для подобных ситуаций, но до сих пор о нем никто ничего не знал. Вам не кажется это странным, сэр?

Президент покачал головой:

— Я даже не догадывался о том, что такой объект существует. Вероятно, Додж построил его на средства из “черного” бюджета, избежав тем самым надзора со стороны Конгресса и иных органов.

— Объект разработан и сооружен для конкретной цели, господин президент. Спрятать корабль и уничтожить его, как только будет извлечен образец.

— Я тоже так думаю, — добавил Клейн. — Бауэр запланировал операцию на годы вперед. Ричардсону потребовалось немало времени, чтобы создать этот подземный ангар. А Бауэр нипочем не взялся бы за дело без помощника, которому мог безоговорочно доверять. Роль генерала Ричардсона в истории подписанного вами договора о запрещении химического и биологического оружия общеизвестна. Он поддерживал вас на всех этапах процесса.

— И наконец преступил грань между патриотизмом и изменой, — сказал Кастилья. Он посмотрел на собеседников. — Ваш план мне понятен. Но позвольте еще раз спросить: следует ли нам сажать эту штуку?

Члены рабочей группы вопросительно смотрели на президента, вернувшегося в Овальный кабинет.

— Дамы и господа, благодарю вас за терпение, — заговорил он. — Тщательно взвесив все обстоятельства, я принял решение посадить корабль на Грум-лейк.

Собравшиеся согласно закивали.

— Билл, мне нужны подробные данные об объекте и список мероприятий, которые будут применены к кораблю и его содержимому.

— Их доставят вам через час, господин президент, — быстро произнес директор ЦРУ. — Также я хотел бы напомнить всем, что Дилан Рид настоятельно просил пригласить к месту посадки доктора Карла Бауэра. На мой взгляд, это разумное предложение. Доктор Бауэр — специалист мирового уровня в области биологических и химических катастроф. В прошлом он тесно сотрудничал с Пентагоном, участвовал в создании базы Грум-лейк и до сих пор имеет допуск к совершенно секретным сведениям. Его помощь как наблюдателя и советника трудно переоценить.

Послышался негромкий одобрительный гул голосов.

— В таком случае все свободны, — сказал президент. — О развитии событий вам будут сообщать сотрудники моей администрации. “ВВС-1” вылетает в Неваду через два часа.

Глава 28

Отдав Дилану Риду приказ об изменении программы исследований, Карл Бауэр немедленно вылетел на своем самолете к востоку, в комплекс фирмы, раскинувшийся на обширной территории неподалеку от Лаборатории реактивных двигателей в Пасадене, штат Калифорния.

Прекрасно зная, что корабль можно посадить только на Грум-лейк, Бауэр позаботился о том, чтобы его приезд в Калифорнию выглядел чистой случайностью. План полета с Гавайских островов был передан в Пасадену три дня назад; сотрудники фирмы уже ждали Бауэра.

Первый телефонный звонок Гарри Лэндона застал Бауэра в его кабинете с видом на далекие горы Сан-Габриэль. Когда руководитель полета рассказал ему о происшествии на борту “Дискавери”, Бауэр весьма убедительно изобразил потрясение, а вслед за тем — глубокую озабоченность. Он не смог сдержать улыбки, когда Лэндон сообщил, что Дилан Рид особенно настаивал на его присутствии на базе Грум-лейк. Он ответил, что, разумеется, приедет, и попросил Лэндона связаться с генералом Ричардсоном и оформить для него пропуск.

Руководитель полета срывающимся голосом поведал Бауэру о том, что Ричардсон и Прайс погибли в автомобиле, потерявшем управление. На сей раз потрясение Бауэра было неподдельным. Поблагодарив Лэндона, он вышел на сайт программы Си-Эн-Эн и внимательно изучил подробности аварии. Судя по всему, Прайс и Ричардсон действительно погибли в результате несчастного случая.

Что ж, двумя свидетелями меньше. Превосходно.

На взгляд Бауэра, они оба полностью выполнили свое предназначение. Особенно ценной была их помощь в устранении надоедливого Смита. Последний этап операции Бауэр мог осуществить самостоятельно.

Даже находясь вдали от своей штаб-квартиры на Гавайях, он располагал возможностями перехватывать информационный обмен “Дискавери” с НАСА. В стол Бауэра была вмонтирована небольшая, но мощная коммуникационная консоль, подключенная к его портативному компьютеру. На экране отображались текущие данные о траектории корабля и расстоянии до него. Наушники Бауэра транслировали в реальном времени переговоры Рида с ЦУПом. НАСА руководствовалось именно тем планом действий, который предвидел Бауэр. Бросив взгляд на хронометр, он подумал, что, если не возникнет каких-либо затруднений, корабль войдет в земную атмосферу примерно через четыре часа.

Бауэр снял наушники, закрыл ноутбук и выключил консоль. Через несколько часов он станет обладателем новой жизненной формы, которую сам породил и которая, вырвавшись на свободу, может стать одним из самых ужасных чудовищ, когда-либо населявших планету. От этой мысли у Бауэра закружилась голова. Ему было совершенно безразлично, что никто — по крайней мере, в обозримом будущем — не догадается, что именно он создал новый вирус. Им владело чувство коллекционера, который приобрел работу мастера, только чтобы спрятать ее от окружающего мира. Наслаждение, дрожь и опьянение вызывала не денежная стоимость экспоната, а осознание того, что он уникален и принадлежит только ему.Как всякий истинный коллекционер, Бауэр будет в одиночку любоваться вариолой, изучать ее, постигать ее тайны. Он уже приготовил для нее место в специальном хранилище лаборатории на Биг-Айленде.