Верлен и Рембо - Елена Мурашкинцева

Исследовательские проекты Рембо застопорились, и ему пришлось подписать новый контракт с фирмой Бардея. В начале 1883 года он возвращается в Харар. Но тут между Египтом и Абиссинией вспыхивает война. Торговля приходит в упадок, и Рембо страдает от одиночества — "отшельник по природе" (выражение Жана Мари Карре) сильно изменился. 6 мая он пишет родным:

"Напрасно Изабель не выходит замуж за какого-нибудь серьезного и образованного человека с будущим. Такова жизнь, и одиночество здесь — дурная штука. Что до меня, то я сожалею, что не женился и не имею собственной семьи. Ныне я обречен скитаться, будучи связан с этим удаленным предприятием, и с каждым днем мне все меньше нравится климат, житейский уклад и даже язык Европы. Увы, к чему все эти странствия, и утомительные труды, и приключения среди странных племен, и все эти языки, которыми забиваешь себе голову, и бесчисленные заботы, если мне не суждено однажды, через несколько лет, отдохнуть в месте, которое мне более или менее понравится, обрести семью и стать отцом хотя бы одного мальчика, которому я посвятил бы остаток жизни, воспитав его сообразно своим понятиям, обогатив и вооружив самым полным образованием, какое только можно получитьв наше время, так что он на моих глазах превратился бы в прославленного инженера, сильного мужчину, богатого своими познаниями? Но кто знает, сколько мне еще осталось прожить в этих горах? Я могу исчезнуть бесследно среди этих племен, и никто никогда обо мне не услышит. Вы сообщаете мне политические новости. Если бы вы знали, как мне это безразлично! Вот уж больше двух лет, как я не брал в руки газеты. Все эти дебаты теперь стали для меня совершенно непонятны. Как и мусульмане, я знаю, что случается лишь то, чему суждено случиться, вот и все".

Это одно из самых характерных писем абиссинского периода: в словах Рембо заключены надежды и сетования неудачника, утерявшего интерес ко всему — не только к политике. И, подобно всем неудачникам, он строит планы реализовать себя в детях. Его биографы обычно именовали подобный настрой фатализмом, но речь идет скорее о крайней душевной усталости и разочаровании в жизни.

Новый всплеск энергии Рембо ощутил благодаря Бардею. Тот решил использовать своего агента для исследования пустынных земель, лежащих к югу. 24 ноября 1883 года Бардей пишет Географическому обществу (с которым активно сотрудничал на протяжении уже нескольких лет):

"Г. Рембо руководит всеми нашими экспедициями в областях Сомали и Галла. Ему принадлежит инициатива исследования Ваби в Огаденской области. Вам, конечно, известно, что в экспедиции, предпринятой наряду с нашей, итальянский путешественник Саккони погиб. Наш агент г. Сотиро две недели находился в плену и был отпущен на свободу только по заступничеству одного из туземных вождей, которого г. Рембо убедил отправиться из Харара ему на выручку".

Рембо отправился из Харара в Бубассу — большое плоскогорье, начинающееся примерно в пятидесяти километрах к югу от города. Затем он двинулся на юго-восток, добрался до горных потоков, спускающихся с Харарских высот. По берегу Эрера он дошел до реки Уаби (Ваби) и достиг окраины Огадена — пастушеской страны почти без селений и дорог.10 декабря 1883 года он направил небольшой отчет об этой экспедиции в Географическое общество. Большая часть сведений для отчета была предоставлена греком Сотиро, который глубже проник в страну и дошел до Голдоа — эта территория оставалась недосягаемой даже в 1901 году (если верить утверждению Бардея). Правда, Сотиро едва не заплатил за это жизнью, оказавшись в плену у туземцев. Наиболее интересны те отрывки доклада Рембо, в которых использованы личные наблюдения:

"Огадинцы, по крайней мере те, кого мы видели, высокого роста, скорее с красноватым, чем с черным цветом кожи, ходят с непокрытой головой и коротко остриженными волосами, одеваются довольно чисто, носят на плече сигаду, за поясом саблю и тыкву для омовений, в руке палку, длинное и короткое копье, и обуваются в сандалии. Их ежедневное занятие сводится к тому, что, рассевшись кучками в тени деревьев, неподалеку от лагеря, с оружием в руках, они без конца ведут беседы о своих пастушеских делах. Если не считать этих совещаний и караульной службы, которую они несут верхом на лошади во время водопоев и набегов на соседей, огадинцы не занимаются ровно ничем. Уход за животными, изготовление хозяйственной утвари, возведение хижин, снаряжение в путь караванов — все это входит в обязанности детей и женщин".

1 февраля 1884 года Географическое Общество выразило Рембо признательность за это сообщение, попросив прислать "свою фотографию, указать место и год рождения, присовокупив краткий перечень научных работ". Таковых у Рембо не было, и он ничего не ответил. Впрочем, его карьере исследователя уже пришел конец: дела приняли настолько плохой оборот, что аденская фирма решила прекратить свое существование.

Весной 1884 года Рембо был отозван из Харара, поскольку фирма ликвидировала и свой филиал. Это был очень тяжелый момент: Рембо боялся остаться без работы, что принудило бы его тратить сбережения, накопленные за пять лет. Бардей, однако, решил возобновить дело единолично и пригласил Рембо на службу. 1 июля 1884 был подписан новый контракт на шесть месяцев, продленный затем еще на год. К этому времени относится очередной эпизод с "женщиной": Рембо будто бы жил вместе с какой-то абиссинкой. Известно о ней лишь со слов служанки Бардея Франсуазы Гризар:

"Почти каждое воскресенье после обеда я отправлялась к Рембо: меня, признаться, удивляло то, что он разрешил мне бывать у него. Я, без преувеличения, была единственной европейской женщиной, переступавшей порог его дома. Говорил он очень мало, но мне казалось, что он очень хорошо относится к этой женщине. Он хотел дать ей образование; он говорил мне, что намерен поселить ее на некоторое время в миссии у монахинь и что желает обвенчаться с ней, так как решил отправиться в Абиссинию; а во Францию вернется только в том случае, если наживет большое состояние".

Франсуаза вспоминала об этом в те годы, когда ей, по собственному признанию, "сильно изменила память". Она не помнила, как звали абиссинку, с которой почти не разговаривала, поскольку та совсем не знала французского. В любом случае, вскоре абиссинка испарилась бесследно — подобно всем предыдущим "возлюбленным". Жан Мари Карре объясняет это тем, что аденская жизнь вызывала у Рембо ужас и отвращение: "Его интимная жизнь (я не смею назвать ее семейным счастьем) блекнет и угасает в стенах этой тюрьмы".

Рембо, конечно, не был удовлетворен жизнью — но более всего его раздражало небольшое жалованье. Отсюда разрыв с Бардеем, о котором он сообщил родным в письме от 22 октября 1885 года: