Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss"

— Отставить… атаку! — воздух, звенящий от напряжения, рассек короткий приказ, произнесенный сиплым голосом. Его обладатель говорил так, будто каждое слово причиняет ему боль. — Я сам.

Тьма в оставшемся открытым проходе зашевелилась, бойцы напряглись, нервно замахав хвостами, а потом почтительно расступились, пустив тьму в круг. Командир личной охраны Лидера был так же высок и широкоплеч, как полтора года назад, когда Огонек видел его в последний раз, истекающего кровью. Черная шерсть покрывала красивое когда-то лицо, теперь обезображенное множеством шрамов на нижней его части. Гранатовые глаза, устремленные на генерала, горели алой ненавистью и торжествующей насмешкой. Огонек вздрогнул, на мгновение решив было, что сошел с ума и видит призрак, а потом свет пробежался по металлическим сочленениям сжатой в кулак правой кисти, развеивая наваждение. Модо, тоже заметив протез, схожий со своим, не смог сдержать несвойственной ему нецензурной брани, а майор Дрэгстер, лучший из телохранителей Лидера, наслаждаясь реакцией, с трудом приподнял уголки непослушных губ. Нижней частью искалеченного лица, в отличие от тела, он еще владел плохо: требовал от врачей сосредоточить усилия на руках и ногах, не растрачивая ценных ресурсов на то, что лишь опосредованно относилось к его работе. Прищурившись, он долгим взглядом посмотрел на Модо, а потом на Огонька, вложив во взор обещание сделать с дядей то же, что сделал с ним самим генерал. Огонек сместился, закрывая собой друзей, и оскалился, принимая вызов.

Слова были не нужны. Вот и пришло время их последней встречи!

— Я не хочу крови! Сдайтесь, и я обещаю сохранить вам жизнь! — голос Лидера звучал искренне, Огонек хорошо его знал, чтобы распознать малейшую фальшь. Но по пламени, рвущемуся из искалеченной души Дрэга, понял, что тот найдет способ нарушить приказ. Даже ценой своей жизни.

Генерал на мгновение расслабился, дав отдых всем мышцам, а потом плавно принял первую из стоек его любимого ката. Дрэг довольно клокотнул горлом, скользящим шагом выступил вперед и выхватил из ножен армейский нож левой рукой. Правая, блестящая металлом, теперь сама по себе являлась и оружием, и щитом.

Нападавшим повезло: помещение было слишком маленьким, и охрана боялась пускать в ход огнестрельное. Генерал и майор сошлись, покружили, примеряясь, а потом внезапно бросились друг на друга, обменявшись серией мощных ударов. Огонек, прекрасно зная, что удар протезом дяди легко мог обернуться переломом, особенно внимательно следил на правой и пропустил момент, когда острое лезвие полоснуло его поперек груди, а потом мощный, невероятной силы пинок ногой откинул в угол. Каким-то чудом удар пришелся в жесткую кобуру бластера, которая тот смягчила, и не сломал ему бедро, а лишь заставил ногу ненадолго онеметь. Серый, растерявшись, пораженно смотрела на Дрэга, а тот довольно скалился, смакуя шок противника. Ему нравилась их игра в кошки-мышки, в которой впервые на его стороне было весомое преимущество.

«Епты! Чудес не бывает — плутаркийские технологии! И снизу протез! О Фобос, правая, должно быть, тоже!»

Противник, и без того имеющий прекрасные боевые навыки, стал еще опаснее: ноги и рука из стали теперь могли наносить сокрушительные удары, и Огонек понимал, что, попади в цель хоть один, — на его месте будет крошево из костей.

— Огонек! Остановись! Вы проиграли! Довольно крови! — Стокер снова попытался вмешаться, особым чутьем улавливая, впрочем, что в этот миг должно решиться, кто же перестанет дышать. И ничто не сможет помешать этому случиться.

Генерал не отреагировал на эти слова. Сейчас не с черным бойцом он сражался, а защищал от жестокой расправы тех, кто ему дорог. Прихрамывая и понимая, что у него лишь один шанс на смертельный выпад, он сделал серию ложных махов, а потом вложил всю мощь тела в удар ногой с разворота, который должен был прийтись точно в грудь черному, проломить ребра и разорвать сердце. Но тот успел сделать крохотный шаг назад, а потом схватил соперника сзади вокруг корпуса протезом, сковывая движения рук, нанес два коротких удара ножом под ребра. Отбросив оружие, он и второй рукой обхватил Огонька поперек торса и начал медленно, но верно сжимать кольцо, перекрывая воздух и пытаясь раздавить кости точно так же, как тот делал с ним самим однажды в пещере. Огонек дернулся, попытался нанести удар пяткой в стопу и голень, но лишь сам себе сделал больно: металлические ноги полукиборга не чувствовали ничего. Перед глазами начало плыть, ребра угрожали вот-вот треснуть. Он снова дернулся, а Дрэг, сильнее сжав объятия и жутко клокоча горлом, склонился к его уху и так, чтоб никто больше не услышал, прохрипел:

— Раздавлю… мразь… а потом… утешу… твою… бабу…

Кровь бросилась в голову и застучала в висках: об угрозе любимой женщине он никогда не задумывался. Но сейчас, почти задушенный, внезапно осознал, какой ад может ждать ее, проиграй он сейчас. Не дядю — закаленного боями и испытаниями воина, а ее — нежную и хрупкую. Что сделает с ней из мести этот ненормальный урод, проиграй он их бой?..

Ужас придал сил, мозг внезапно вспомнил любимый прием Стокера, и Огонек, рыча и делая вид, что пытается освободить руки, внезапно резко вскинул хвост и тремя кольцами обвил беззащитное горло соперника. Тот даже опешил на мгновение, не ожидая подобного: старик давно не спарринговался, и молодому бойцу негде было узнать, что протез, заменяющий лидеру хвост, является еще и смертельным оружием. Сток бы одним движением оторвал противнику голову — мощь сервоприводов позволяла. Огоньку же приходилось надеяться, что ему хватит сил задушить майора, и он сжал кольца на его горле. В ответ Дрэг зарычал, больше не пытаясь рисоваться, напряг мышцы шеи и сжал сильнее захват. Огонек, чувствуя треск ребер, заорал от боли, пытаясь в крик вложить усилие, резко дернул хвостом и одним мощным движением свернул противнику шею. Позвонки на его хвосте тоже хрустнули, не выдержав рывка, зато начали расслабляться чужие руки, уже начавшие ломать кости. Они оба рухнули на пол: Огонек — ловя ртом воздух, Дрэг — страшно хрипя и скребя пальцами железной руки пол. Спустя несколько секунд он затих.

Повисла тишина, давая победителю прийти в себя и справиться с болью. Он поднял глаза, и на долю секунды встретился с взглядом Стокера. В глазах старика, наблюдавшего за схваткой, мелькнула гордость, и на мгновение уголки его губ приподнялись. И, будто не стояли между ними смерти, Огонек снова почувствовал, как окрыляет его похвала названного отца, которая всегда будет заставлять его сердце биться быстрее. Ему отчаянно захотелось прекратить бойню, обнять старика, простить ему все и попытаться понять зачем. Стокер, не отрывая взгляда от его глаз, будто поняв это, дернулся навстречу, его губы сложились в столь значимое для обоих «сын»…

Но в этот момент с той стороны, где остались Модо и Винни, послушалась ругань, рычание и хруст: сообразительные охранники, пользуясь тем, что внимание привлечено к двум бойцам, осторожно зашли за спину несостоявшимся убийцам, сбили с ног жесткой подсечкой, заломили руки за спины и поставили на колени, обездвижив.

Наваждение, толкающее к миру, как рукой сняло. Огонек разорвал зрительный контакт и грязно выругался. Младший из заговорщиков, схватив обратным хватом армейский нож, который обронил его мертвый соперник, вскинул руку в защитную позицию. Раны в боку полыхнули болью, но воин заставил тело игнорировать и ее, и темные капли, падавшие на пушистый ковер. Взгляд Огонька забегал со Стокера, держащегося на безопасном расстоянии от драки, на своих обездвиженных союзников и загорелся алым пламенем гнева. Все было лишь игрой, чтобы отвлечь его от подлого маневра! Мужчина не даст так легко победить себя, он опытный и тренированный воин в лучшей из своих форм. Он голыми руками порвет тех, кто посмел тронуть его семью!

Трое охранников в черном начали двигаться, обходя его, пытаясь взять в клещи, но не решаясь напасть после того, что он сделал с их командиром. Мощное тело, ярость в бою и боевые навыки командира марсианских мотоподразделений были широко известны.