Лейтенант Магу - Вадим Полищук

— Зато начальник штаба новый план поддержал!

— Так и есть, чует, что Скоблин метит на его кресло, вот и решил его уесть с помощью нового плана. Гвардия встала на сторону Скоблина, армия поддержала начальника штаба. Теперь все придется решать императору, а он пока колеблется.

— Надеюсь, его величество долго колебаться не будет.

— Так, так, — встрепенулся Анатоль, — кажется, я начинаю понимать, зачем тебя сюда притащили вопреки запрету! Давай, рассказывай, что они тебе пообещали за поддержку твоего папаши. Сразу чин полковника? Или полный Егорьевский бант одним махом?

— Ни то, и ни другое, — Алекс чуть помедлил, обдумывая продолжение. — Видишь ли, это не только, и даже не столько, их план, сколько мой.

Услышав такое, гвардии лейтенант Червонозерский несколько секунд мог издавать только нечленораздельные звуки. Наконец, он справился с речевыми затруднениями.

— Вот это да! Ты точно меня не разыгрываешь?

— Мне сейчас не до розыгрышей. Гораздо больше меня беспокоит то, что об этом плане знают все, даже самый последний лейтенант посвящен в подробности. Еще немного и наши генералы отправят его на согласование к какому-нибудь османийскому паше. Тогда все точно пойдет к черту.

— В выпуске из училища я был в начале второй сотни, — обиделся Анатоль, — к тому же я служу при штабе. А подробностей плана никто не знает, даже я. Спор идет только о том, куда отправят резервный корпус.

— Спасибо, успокоил, — усмехнулся Алекс. — На Темерюке сейчас сложилась благоприятная для нас обстановка, можно решить проблему быстро и без больших потерь. И неизвестно, когда такой случай представится в следующий раз. А на Гохарском направлении никакой спешки нет, можно начать наступление и следующей весной.

— Генерал-квартирмейстер считает иначе, — возразил гвардеец. Кстати, а ты сам не нашел в этом плане какой-нибудь гиблой дыры, куда собираешься сунуть свою буйную голову?

— Нет, что ты, — поспешил успокоить друга Алекс, — буду действовать исключительно в составе полка, и никакого отрыва от главных сил. Да и пора мне уже в дорогу, засиделся я что-то в столице.

Анатоль сделал вид будто поверил. Не один год зная Алекса, он понимал, что из того клещами больше ничего не вытянешь.

— В таком случае, ни пуха, ни пера тебе, — пожелал гвардеец.

— Иди к черту, — послал его в ответ Алекс.

На этом они и расстались. Проводив Анатоля, лейтенант вернулся к себе в комнату и подошел к окну. За стеклом царили серые и сырые сумерки раннего столичного вечера, кое-где подсвеченные уже зажженными газовыми фонарями. Ему и в самом деле захотелось поскорее уехать отсюда обратно в Текуль. Алекс прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу, пытаясь остудить голову и привести мысли в порядок. «Пора, времени на подготовку операции осталось совсем мало, а сделать предстоит огромное количество дел». В том, что план Быстраго-Новославского будет в ближайшее время одобрен императором, он почему-то не сомневался.

Глава 12

Невидимый берег обозначал себя несколькими огоньками, но оценить расстояние до них не представлялось возможным. И как только моряки ориентируются в этой непроглядной тьме? Сейчас на мостике рядом с капитаном парохода стоял недавно пойманный руоссийской пограничной стражей контрабандист, хорошо знавший османийское побережье вблизи Гатуни. За благополучную доставку роты лейтенанта Магу ему пришлось пообещать помилование и полное прощение всех прежних грехов. Именно он и порекомендовал для высадки десанта эту тихую и достаточно глубоководную бухту, где не раз грузил и выгружал контрабанду со своей быстроходной шхуны.

Если нельзя войти в дверь, то можно влезть в окно. Идея эта не нова, проблема была в том, что «окно» располагалось на территории османийского султаната. Одного взгляда на карту достаточно было для того, чтобы понять — с этой стороны путь к Харешскому перевалу на порядок короче и проще. К тому же, с этой стороны руоссийцев никто не ждал, дойти и взять перевал вполне могла всего одна рота. Но никто из руоссийских военных помыслить не мог высадить десант на османийское побережье до объявления войны. Сын банкира Алекс Магу такими комплексами не страдал.

— Высадится ночью в безлюдном месте, быстро дойти до таможенного поста, там всего верст восемь-десять, а дальше уже не их территория.

Естественно, такое предложение вызвало массу возражений. В конце концов, с технической точки зрения высадка десанта и марш через османийскую территорию были признаны вполне возможными. Конечно, руоссийскую роту неизбежно обнаружат, но медлительность и неповоротливость османийских властей давно стала легендой. Вероятность перехвата роты на марше была признана ничтожной, оставалось решить дипломатический вопрос.

Привлеченный для консультаций по данному вопросу эксперт из министерства иностранных дел был категорически против. Он привел массу возражений, но император, усмехнувшись, принял другое решение.

— Постарайтесь обойтись без стрельбы и ненужных жертв среди местного населения.

После этого подготовка к десанту пошла полным ходом. В том, что удастся дойти и захватить перевал, мало кто сомневался. Гораздо больше было сомнений что его удастся удержать. Когда горцы поймут, в какое положение они попали, то предпримут отчаянные попытки прорвать блокаду. А Харешский перевал будет самым слабым местом. Роте потребуется огромное, по местным меркам, количество патронов. В конце концов, потребуется двухмесячный, как минимум, запас продовольствия на полторы сотни человек. И вьючные животные для доставки припасов на перевал.

Если везти все с собой, то выгрузка большого количества грузов и лошадей на необорудованный берег займет много времени и наделает большого шума. Наибольшие проблемы создавала перевозка лошадей в шлюпках. Казалось бы тупик, но Алекс и тут нашел выход из создавшегося положения.

Стих шум машин, судно легло в дрейф, оставалось только дождаться сигнала с берега. Потянулись томительные минуты ожидания. Матросы уже давно были готовы вывалить шлюпки за борт, но прошло уже с полчаса, а пока ничего не происходило.

— Есть сигнал!

Первым его углядел сигнальщик, стоявший на мостике парохода. Сначала все головы повернулись к нему, потом к берегу. Два длинных, два коротких. Пауза. И опять, два длинных, два коротких.

— Шлюпки на воду! — скомандовал с мостика капитан.

Заскрипели блоки шлюп-балок, где-то внизу раздался плеск воды. Матросы вывалили за борт узкие веревочные лестницы, канувшие в темноту возле пароходного борта. Первый солдат перегнулся через фальшборт, вглядываясь в непроглядную тьму. Алекс догадался, что он просто боится спускаться в шлюпку. После штурма Джибуты личный состав роты обновился более чем на треть, как следует обучить солдат, времени не было, приходилось выполнять задачу с теми, кто есть.

— Отойди!

Алекс сам взялся за веревки и перебросил ногу через борт. Спускаться пришлось медленно, осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку, где-то внизу плескалась холодная осенняя вода. Но вот вместо веревки, нога нащупала деревянный борт шлюпки. Перебравшись на днище шлюпки, Алекс поднялся в полный рост и протянул вверх руку.

— Давай винтовку!

Приняв у солдата оружие, лейтенант пробрался в нос. За ним, подбадриваемый унтерским матом, в шлюпку спустился первый солдат, за ним второй, следом остальные. С борта парохода передавали винтовки, ранцы, шинельные скатки. Понемногу посудина заполнялась, но гораздо медленнее, чем хотелось. У Алекса зародились сомнения, что до рассвета удастся добраться до таможенного поста, успеть бы отойти от побережья бухты.

— Табань! — скомандовал кто-то наверху.

Сверху в шлюпку лихо посыпались матросы из команды парохода. Не прошло и минуты, как ее оттолкнули от борта и весла вспенили воду. Рулевой вел шлюпку на мигающий огонь с берега. Где-то вверху луна пробилась сквозь затянувшие небо тучи и впереди обозначилась белая, шипящая полоса прибоя.

— К бою!

Нос шлюпки тут же ощетинился винтовочными стволами, защелкали затворы «шапсо». Однако темнота враждебного берега хранила молчание, только также размеренно продолжал мигать фонарь. Два длинных, два коротких. Пауза. И опять, два длинных, два коротких.

— Патроны не намочите!

Алекс извлек «гранд» из кобуры, но курок взводить, пока не стал. Когда киль прошуршал по прибрежному песку и шлюпка, дрогнув, замерла, лейтенант первым прыгнул в прибой и торопливо побрел к берегу, стараясь не набрать холодной морской воды за голенища сапог. Позади раздался чей-то приглушенный мат, кто-то из солдат приводнился на большую глубину. Правее зашуршал киль второй шлюпки, выползающей на песок пляжа. Под ногами перестала хлюпать вода, сапоги начали вязнуть в песке.