Друзья мои мальчишки - Эсфирь Цюрупа

— Завтра? — Илюша поднял лицо, и Платов Второй увидел его загоревшиеся радостью, полные нетерпения глаза. — Да, да, я согласен! — крикнул он.

Домой они шли весело. Всю дорогу по очереди толкали ногами сосновую шишку, как будто футбольная тренировка. А когда шишка улетала с дороги в бурьян, они кричали «аут», назначали друг другу штрафные удары. Вместо ворот Илюша ставил две свои сандалии, и Платов Второй три раза забил с семи метров отличные голы. А Илюша забил трёхметровый.

Дома баба Таня кормила их ужином, потом они вместе умывались, а на ночь Платов Второй забрал Илюшу спать к себе в горницу. И сам — вот удивительное дело! — тоже лёг спать рано и заснул даже быстрей Илюши.

А Илюша ещё немного полежал на своей раскладушке. Он слышал, как совсем близко дышит отец, глядел, как ровно подымается его грудь, видел его большую сонную руку поверх одеяла. Как всё-таки хорошо устроено всё на свете. Вот они, отец с сыном, теперь живут вместе, в одной комнате. И, уже засыпая, он подумал: «Конечно, пусть будет ящик для цемента, который самый незаменимый материал на стройке. Ведь это в тысячу раз лучше, чем быть просто будкой и стоять на площади среди многих тележек, которые тоже торгуют мороженым».

Глава 18. Дорога

И вдруг кучевые облака, которые белыми стогами стояли над лесом, полезли вверх, толкаясь и громоздясь, вал за валом. Сперва они лезли белые, нарядные, просвеченные солнцем. Потом они заслонили солнце и, закрыв ясное голубое небо, сами потускнели. Они привели вслед за собой тучи, и серая пелена низко нависла над Старой Узой.

Долгий, обложной дождь застучал по листьям, по крышам. Дороги раскисли. Они стягивали с ног у людей калоши, налепляли на сапоги тяжёлые подушки грязи. А дождь всё шёл и шёл который день. Земля досыта насосалась влаги и больше не хотела пить. Вода теперь стояла в каждой рытвине, в размытых дорожных колеях.

В такую непогоду работать на стройке трудно. Дождь заливает траншеи, где рабочие прокладывают трубы. Мокрая земля оползает со стен котлованов. Цемент портится. Да мало ли всяких бед может понаделать дождь, который льёт уже целую неделю не переставая. А работы идут день и ночь не останавливаясь.

Поэтому Платов Второй теперь часто остаётся ночевать в конторе на строительной площадке.

А дома стало пусто. И вечер, казалось, наступал раньше. Тучи темнили белый день, и баба Таня зажигала свет. Даже куры с полудня забирались в сарай на нашест, думали — сумерки.

В один такой хмурый день, уже под вечер, баба Таня вязала носки, а Илюша рисовал зубастые экскаваторы и краны. Вдруг кто-то стукнул калиткой, пробежал по кирпичной дорожке. Илюша вышел в сени. Таиска! Она испуганно моргала мокрыми от дождя ресницами.

— Илюша, выходи скорей! За Бурым отвалом гружёные машины никак в гору не въедут, буксуют. Они, знаешь, эти огромные камни везут, из которых дома складывают!

— Блоки! — охнул Илюша. Он сразу вспомнил ночной телефонный разговор бати.

— Туда все ребята побежали! — торопила его Таиска.

Да он уж и сам быстро натягивал сапоги.

— Что не заходишь, Таиска? — спросила из комнаты баба Таня. — Или что случилось?

— Не говори ей! — шепнул Илюша. — А то не пустит.

— Просто я за Илюшей пришла, погулять, — ответила Таиска.

— Какое ж гулянье? Дождь льёт, — сказала баба Таня. — И поздно.

Илюша отрицательно замотал головой. Таиска сразу его поняла.

— Ничего не льёт и не поздно! — ответила она. — Все ребята побежали гулять, и даже далеко, к Бурому отвалу… — Тут Таиска прикусила себе язык, потому что Илюша толкнул её под локоть. Ведь она чуть не проговорилась!

— А, вот что! К Бурому отвалу? — переспросила баба Таня, и ребята услышали, как она отодвинула стул, наверное, встала.

И тогда они поскорей выскочили на крыльцо.

Ноги скользили в размытых колеях. Из травы с чавканьем вылетали брызги. У Бурого отвала мокрые шлачки заскрипели под их подошвами. Илюша и Таиска обогнули гору и, запыхавшись, выбежали на каменистую дорогу, ещё недавно заросшую бурьяном, — дорогу, которая вела наверх, в Новый город.

Сейчас по ней бежали чёрные потоки грязи. В дождливой мгле неподвижно стояли под горой три тяжело нагруженные машины. Дождь барабанил по крышам кабин. В кузовах мокрые бетонные блоки были похожи на огромные детские кубики, забытые под дождём великаньим ребёнком.

Но нет, это были не игрушки! Там, наверху, блоков дожидались рабочие-монтажники, и крановщики, и начальник строительства Платов Второй.

Кусты вдоль дороги затрещали, зашелестели, из них вылезли староузские мальчишки с мокрыми охапками веток. И стали бросать их под колёса. А водители грузовиков, в вымокших ватниках, топориками валили молодые деревца, бросали их поперёк дороги.

— Ладно, пока хватит! — сказал шофёр первой машины и, обтирая мокрую бритую голову, полез в кабину.

Молодой шофёр, в кепке козырьком назад, захлопнул за ним дверцу.

А третий шофёр, усатый, глянул на ребят и скомандовал:

— А ну, геть отсюда!

И все сразу полезли за кювет, на пригорок.

Взвыл мотор, грузовик дёрнулся. Фонтан грязи вырвался из-под заднего колеса.

— Давай ещё! Жми, друг! — кричали шофёры и, чтобы помочь машине, упирались в кузов руками и плечами.

Но колёса прокручивались впустую. Они буксовали в жидком месиве, им не во что было упереться.

— А ну, ещё разок, ещё, милый!..

Они толкали, толкали… Грузовик и сам хотел сдвинуться с проклятого места. Он выл и дрожал от нетерпения, он бился в колее. Словно могучий зверь, он рвался из ловушки.

Илюше было его жалко, и другим ребятам тоже. Они, сами того не замечая, кряхтели вместе с грузовиком, приседали, выгибались, толкали воздух кулаками и кричали изо всех сил, подбадривая машину:

— Давай! Давай! Ещё раз! Ещё!..

Машина опять дёрнулась. Новый чёрный фонтан взметнулся из-под колёс.

— Сюда вали, сюда! — закричал усатый шофёр.

И вдруг Илюша увидал: оба они скинули ватники с плеч и бросили их под колёса.

Илюша понял. Он мигом перепрыгнул кювет, на бегу стянул свой плащ и швырнул его под колесо. Холодные дождевые струи текли за ворот, Илюша не замечал их. Он одного хотел, только одного: пусть машина сдвинется!

— Геть отсюда, хлопец! — Усатый схватил его под бока, перенёс через кювет на траву. — Стой тут — и ни с места! — А сам вернулся к грузовику и, низко наклонив голову, упёрся ладонями в кузов. И молодой шофёр надавил на борт плечом.

— Давай, давай! Ну, хоть чуточку! — сжимая кулаки, закричал Илюша.

Мотор взревел. Грузовик откачнулся назад, вмял в землю шофёрские ватники и Илюшин плащ, опёрся на них колесом и, с треском давя ветки, медленно двинулся вперёд.

— Ур-ра-а! — закричали ребята.

Перегоняя друг друга, скользя и толкаясь, они тоже поднимались вдоль обочины, а грузовик всё набирал скорость, мотор его гудел всё ровнее, и он шёл в гору, оставляя за собой раздавленные берёзки, чёрные рваные листья. И там, где он прошёл, размётанная им грязь снова сливалась в озерки.

Грузовик взбирался вверх. Шофёры уже отстали и, стоя под дождём в вымокших майках, глядели ему вслед.

— Ну, кажется, пошёл! — сказал молодой.

— Не скажи гоп… — ответил усатый.

— Пошёл, пошёл, ур-ра! — закричали ребята.

И, когда казалось, что победа уже завоёвана, случилось неладное: грузовик остановился и, беспомощно поворачиваясь боком, стал сползать обратно.

Он стал поперёк дороги на своём старом месте. Жидкая грязь сомкнулась вокруг него.

Бритый шофёр вылез из кабины.

— Разве пройдёшь? Тут не дорога, а масло, — сказал он.

— Прошлый раз ехали — дорога была крепкая. Кто мог знать, что её так развезёт, — пожал плечами молодой шофёр.

— Начальники должны знать. На то они и начальники! — сердито буркнул усатый шофёр. — Щебёнки бы, что ли, подсыпать или шлаку.

Тут Илюша как крикнет:

— У нас полно шлачков! Целая гора!

Все ребята подхватили:

— Близко! На Буром отвале! Давайте во что набирать, мы наберём!

Шофёры достали из машин вёдра и лопаты, все толпой двинулись к Бурому отвалу.

Илюша заметил, что Таиски нет, и обернулся. Она сидела на корточках возле машины и тащила из грязи раздавленный, изжёванный Илюшин плащ.

— Совсем почти целый! — крикнула она. — Мы его в канаве вымоем!

— Почти целый? — обрадовался Илюша. — Будем в нём шлачки таскать!

Мокрая рубашка облепила ему грудь, и на носу висела капля дождя. Таиске захотелось укрыть его половиной своего голубого плащика, но она побоялась, что он рассердится, скажет: «Вот телячьи нежности!»

Они побежали вслед за всеми.

— Стой! — вдруг сказал Илюша. — Ты слышала, усатый говорил: «Начальники должны знать!»?