Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Что поэтому впредь до окончания работ комиссии нежелательно выносить на широкое обсуждение разногласия, наметившиеся в ЦК.
3. Доклад Ленина отменить, назначив докладчиком Зиновьева (видимо, по той же причине, по которой Ленин не участвовал в голосовании — Ю. Ж.), обязав его сделать деловой, не полемический доклад.
4. Запретить другим членам ЦК выступать, кроме членов президиума (профконференции — Ю. Ж.)»1.
Выполняя решение пленума, в тот же день Зиновьев выступил с почти часовым докладом перед комфракцией конференции. Не выпячивал, но и не скрывал разногласий среди членов ЦК, лишь растолковывая резолюцию на свой лад. А начал с наиболее важного — со сроков завершения гражданской войны, что только и позволило бы приступить к мирному строительству.
Первый пункт резолюции гласил: «Решение IX съезда РКП о необходимости сосредоточить силы на хозяйственном возрождении страны вновь приобрело теперь актуальность в связи с перспективой победы над Врангелем». Действительно, 9 ноября укрепления Перекопа уже были прорваны и части Красной армии вели бои в районе Джанкоя, чтобы затем устремиться к портовым городам — Евпатории, Севастополю, Ялте, Феодосии, Керчи.
Однако Зиновьев напомнил о результатах Северо-Кавказской операции. Той самой, в ходе которой белогвардейские Донская, Кубанская и Кавказская армии хотя и были разбиты, но все же сумели 27 марта эвакуироваться из Новороссийска в Крым. И потому постарался не выглядеть безосновательным оптимистом.
«Мы, — сказал он, — должны остерегаться той иллюзии, что у нас уже развязаны руки для мирного строительства. Основанием проведения какой-либо серьезной реформы является лишь окончательная победа над Врангелем, каковой у нас еще нет. Мы не должны повторять той ошибки, которая была сделана нами во время борьбы с деникинцами, так как мы тогда слишком рано заговорили о том, что можно все силы отдать мирному строительству».
Столь же по-своему Зиновьев трактовал, негативно оценивая, и роль профсоюзов в производстве — ключевую проблему для шедших и конференции, и пленума. Точнее, то, что стали называть кризисом профсоюзного движения.
«Многие советские учреждения, — откровенно говорил Григорий Евсеевич слишком хорошо знакомое его слушателям, — передали профсоюзам выполнение некоторых мер, которые довольно сильно жмут рабочих. Если мы посмотрим на нынешнюю мобилизацию рабочих, то мы знаем, что эта мобилизация очень далека от идеи. Что рабочих приходится насильно привозить в город, что 20 % из них разбегаются по дороге и что в этих случаях профсоюзам приходится играть роль не гостеприимного хозяина, а помогать нашему государственному аппарату выступать в роли органа принуждения.
Профсоюзам приходится тушить стачки, иногда начинающиеся по самому ничтожному, пустому поводу, а иногда происходящие по таким поводам, что нам становится стыдно, что мы что-то прозевали или не заметили.
Таким образом, профсоюзы выступают как будто против интересов рабочих и смешно было бы нам, работникам, видавшим виды и умеющим противопоставлять себя миллионным рабочим массам, впадать от этого в уныние».
И завершил тему столь же пессимистично: «Мы ясно должны осознать, что это может создать обстановку, похожую на кризис».
Вторым обстоятельством, отрицательно влияющим на положение профсоюзов в производстве, стало, по словам Зиновьева, их «обезлюдение». «Мы прекрасно знаем, — продолжил он, — что если бы завтра события повернулись в другую сторону так, что нам целиком пришлось бы налечь на фронт, нам снова придется налечь на профсоюзы, снова придется требовать, чтобы они дали новые силы на фронт.
У нас профсоюзы обслуживаются очень маленьким количеством сил. Например, в петроградском Союзе металлистов — в союзе далеко не маленьком, не имеется председателя потому, что нет людей. В целом ряде других городов дела обстоят значительно хуже.
Я говорю, что это обстоятельство также приводит к тому, что можно считать известным кризисом рабочего движения.
Если мы вынуждены отнять самое ценное, необходимое и отправить на фронт, если мы вынуждены оставить Союз металлистов без председателя, то, естественно, что это влечет ряд известных последствий. Таким образом, известный кризис — не какой-нибудь катастрофический, но вытекающий из данной полосы гражданской войны и рабочего движения, профессионального движения действительно переживаем».
И сразу же оговорился: «На конференции у вас был разговор о том, что производственная роль профсоюзов недостаточно ярко очерчена, и некоторые товарищи видят в этом основу кризиса, а вовсе не в тех двух причинах, на которые я указал выше. Мне сдается, что этот взгляд неверен. Если есть кризис, то он есть результат этих гигантских обеих объективных причин, которые важнее того, что можно назвать неопределенностью самой роли профсоюзов. Я не хочу сказать, что мы, партия, сказали последнее слово относительно роли профсоюзов. Это такая область, в которой нам придется шаг за шагом вырабатывать свою позицию, но в основе партия на этот счет дала достаточно полную формулировку».
Обрисовав исключительно собственное видение проблемы, Зиновьев постарался увести участников заседания комфракции подальше от поиска формулы роли профсоюзов в производстве как дела пустого. «Наша беда, — продолжил он, — не в том, что партийный съезд на этот счет не дал формулы о производственной роли профсоюзов. Эта формула дана. Наша беда в том, что объективные условия, два важнейших объективных условия, на которые я указал, помешали нам даже одну сотую часть этой формулы претворить в жизнь… Благодаря тому, что условия мешали нам приступить к выполнению этой формулы, она еще не выполнена. Нам было не до того, чтобы профсоюзы организовывали свои ячейки, когда из заводских комитетов мы должны были отсылать людей на фронт».
Так тема все еще продолжавшейся гражданской войны стала лейтмотивом, пронизавшим весь доклад Зиновьева. Главным, если не единственным объяснением тех чрезвычайных мер, от которых партия непременно откажется с наступлением мира.
Григорий Евсеевич вновь и вновь возвращался к негативной, хотя и вынужденной стороне деятельности профсоюзов. Ну, а делал же это резче, злее, нежели руководители ВЦСПС, выступившие до него.
«Кто из нас, — с горечью вопрошал он, — не зарекался от ареста, не застрахован от репрессий не только в тех случаях, когда цело идет о трудящихся? И вместо того, чтобы объяснять, считаем возможным прибегать к репрессиям. Мы видим, как вместо того, чтобы объяснять, чаще арестовываем. Никто из нас не заикается об арестах и репрессиях…
Надо десять раз подумать, прежде чем арестовывать, а у нас десять раз арестовывают вместо того, чтобы десять раз подумать, и ссылаются на милитаризацию. Мы думаем, что так продолжать нельзя».
Милитаризацию труда Зиновьев помянул далеко не случайно. Хотя о
