Я — начальник, ты — дурак - Александр Щелоков

Полковник Илья Старинов, о котором мы уже говорили, отдал военному делу всю сознательную жизнь, но так и не поднялся выше полковничьего звания. А вот депутат Государственной Думы Владимир Жириновский, в жизни не командовавший даже ротой, удостоен этого звания за просто так, как шубы с барского плеча. Его увенчали погонами с тремя большими звездами ради удовлетворения личных амбиций нужного власти человека, сочтя натуги на поприще законодательства за особые военные заслуги.

Надо ли говорить, что подобные примеры вызывают у кадровых офицеров отвращение и чувства оскорбленности.

Долгое время в среде офицеров Советской армии ходил анекдот о солдате-почтальоне, который доставил в Министерство обороны заказное письмо, заплутался в длинных коридорах Арбатского здания, а когда нашел выход, был уже генералом.

Разлагающее влияние должностных выдвижений по протекции и приятельству, когда во внимание берутся не служебные качества офицера, а его угодливость и умение прислуживать, сказываются не только на корпусе младших офицеров. Куда в большей степени оно влияет на формирование цинизма у представителей старшего и высшего офицерства.

Основатель российской регулярной армии Петр Первый ввел обязательное правило, по которому замещение вакантных должностей командиров рот и батальонов происходило только по решению общего офицерского собрания. На нем открыто обсуждался список из нескольких кандидатур, выдвинутых самими офицерами, а затем тайным голосованием определялся наиболее достойный. При этом у командира полка существовало право отменять решения собрания и назначать собственного кандидата. Однако, если тот спустя какое-то время показывал свою командирскую несостоятельность, то и он, и назначивший его командир полка обязаны были уйти в отставку…

Стоит заметить, что за всю историю действия этой системы ни один командир полка не рискнул выступить против мнения офицерского собрания.

«Награда нашла героя спустя полвека». Подобные сообщения появляются в наших газетах, создавая впечатление, что любой воинский подвиг у нас оценивается по справедливости и награды обязательно находят тех, кому они предназначены.

Справедливость в оценке воинских заслуг и подвигов играет важную роль в поддержании морального духа и служебного рвения у солдат и офицеров.

Но была ли справедливой система наград в «Несокрушимой и легендарной» и стала ли она такой в новой, российской армии?

К великому сожалению, мы вынуждены констатировать, что и вчера и сегодня подвиг на поле боя не всегда влечет за собой официальное его признание и награждение. В то же время награды получают люди, никаких подвигов не совершавшие.

Иван Никитич Кожедуб в годы Великой Отечественной войны сбил в боях 20 самолетов противника и получил первую Золотую Звезду. Когда число уничтоженных крылатых машин врага на его счету возросло до 48-ми, грудь летчика украсила вторая Золотая Звезда. Трижды Героем Советского Союза Кожедуб стал, когда количество уничтоженных им самолетов противника достигло 60.

Александр Иванович Покрышкин к апрелю 1943 года совершил 354 боевых вылета и сбил 13 самолетов противника лично, плюс еще 6 в группе. В мае того же года ему присвоено звание Героя Советского Союза. Вторую Золотую Звезду Героя он получил ровно три месяца спустя — в августе 1943 года за 30 сбитых в боях самолетов. Трижды Героем Советского Союза он стал спустя год за 53 сбитых вражеских машины.

Эти звезды Героев — и первая, и вторая и третья — несомненно награды заслуженные. Но в официальном списке героев «Непобедимой и легендарной» фигурируют и люди, получившие награды не за подвиги и боевые дела, а в силу конъюнктурных, чисто политических соображений.

Маршал Семен Михайлович Буденный, любимый баянист и плясун товарища Сталина, так же как Кожедуб и Покрышкин был трижды Героем Советского Союза. Но зададимся вопросом: какие подвиги совершал Буденный в Москве в возрасте 75, 80 и 85 лет, по дожитии до которых ему вручались Золотые Звезды Героя? Более того, почему имя бездарного малограмотного военачальника, не прославившегося ни чем, кроме поражений войск, которыми в годы Великой Отечественной войны ему поручали командовать, московские власти решили увековечить в названии одного из проспектов?

Леонид Брежнев, закончил войну в должности политработника в звании генерал-майора. Воевал? Да. Но подвигов не совершал, рисковал жизнью не больше, чем ею рисковал каждый солдат-фронтовик. Однако в 1966 году в возрасте 60 лет он стал Генеральным секретарем ЦК КПСС. Этот его подвиг был сразу отмечен Золотой Звездой Героя. Дальше, вопреки всем законам на властолюбивого вождя буквально посыпался золотой дождь. Звание дважды Героя Советского Союза ему присваивают в 70 лет. Трижды Герое он становится в 72! Четырежды Героем — переплюнув в бессовестности всех остальных он назначает себя в 75 лет.

И не было в стране механизма, который бы остановил это бесстыдство самовозвеличивания.

В октябре 178 года русские войска под командованием Александра Васильевича Суворова под Кинбурном наголову разгромили большой турецкий десант. В честь победы было принято решение наградить только наиболее отличившихся. С этой целью генерал-фельдмаршал Григорий Потемкин выслал Суворову девятнадцать специальных медалей и письмо такого содержания:

«За исключением одной, девятнадцать медалей серебряных для низших чинов, отличившихся в сражении. Разделите по шести на пехоту, кавалерию и казакам, а одну дайте артиллеристу, который выстрелом подорвал шебеку. Я думаю, не худо было бы призвать к себе по нескольку и спросить, кого солдаты удостоят между собой к получении медали».

Так «солдатским приговором» четырех тысяч участников сражения ыли отобраны восемнадцать наиболее отличившихся. Характеризуя представленных к медалям, Суворов писал: «Оные того яко наидостойнейшие их корпусами избраны единогласно».

Трудно поверить, что наша демократия способна отдать часть прав на определение заслуг при награждении воинским коллективам. Но почему бы не восстановить Капитул и Кавалерские Думы высших военных знаков отличия? В Своде законов Российской империи (СПб. 1892. Т.1. ч.11. ст. 42, 52.) говорилось, что ежегодные собрания Кавалерских Дум орденов установлены для окончательного рассмотрения представлений к награде разных лиц. Думы составлялись из числа старших кавалеров (не по чину, а по возрасту!) каждой степени ордена. Они определяли право человека на награду посредством гласного, подробного обсуждения отличий и удостаивали награды «единственно за такие отличия, которые будут признаны Думою не только подходящими под правила Статусов, но и действительно заключавшими в себе действия, делающие неотъемлемым право на испрашиваемую награду». Представление подписывали все кавалеры в Думе, и только потом оно представлялось на высочайшее утверждение императора.

Наградная система государства, если оно хочет считаться поистине демократическим, должна включать в себя право на оценку подвига боевыми товарищами.

Крайне унизительно для кадровых военных постоянное ощущение недоверия к ним со стороны государства. И мысль об этом на протяжении службы, особенно на ранних ее этапах, возникает у офицеров постоянно.

В Швейцарии военнослужащие запаса — резервисты — весь срок службы хранят форму, штатное оружие и боеприпасы к нему у себя дома. Строевой офицер Советской армии видел и держал в своих руках закрепленный за ним пистолет только в дни дежурств по части, во время учебных стрельб и чистки оружия. В остальное время иметь его при себе офицеру было запрещено. Не изменилось положение и в Российской армии.

Офицер, которому не дано право быть вооруженным на протяжение каждого дня службы, вправе чувствовать что система, которой он служит под присягой, не доверяет ему до конца. И постепенно приходит понимание: необоснованное недоверие — это форма унижения достоинства личности, того самого, об охране которого говорит 21-я статья Конституции РФ.

Я никогда не собирался служить в армии. Однако, вопреки собственным желаниям отслужил штатный срок медного солдатского котелка — ровно двадцать пять лет. Уйти со службы по собственному желанию не позволял советский закон, по которому колхозники и офицеры лишались права свободного принятия решений о своей судьбе и не имели даже «Юрьева дня» на перемену места по собственному выбору.

В целом с армейской службой мне повезло. Служба с ее крутыми поворотами доставила мне минимум грустных воспоминаний, не оставила рубцов на сердце, горечи на душе. И все же, задай мне кто-то вопрос: согласился бы повторить все, приведись начать жизнь с начала, я бы сказал: нет, ни за что!

Да, мне в армии повезло и, может быть, чаще других на своем пути я встречал людей умных, сердечных, обладавших чувством высокой чести, преданных службе и долгу. Я никого не просил помочь мне в карьере, но мне помогали.