Пепел на ветру - Кэтлин Вудивисс

— Патруль янки из Александрии видели всего в нескольких милях отсюда. Сержант, узнайте, как быстрее добраться туда, и поднимайте людей — нельзя допустить, чтобы они успели что-то предпринять.

Солдаты поспешно оседлали лошадей, и вскоре все палатки возле сарая опустели.

Тейтер Уильямс отряхнулся и гордо вскинул голову:

— Это я сказал им, что вдоль реки движется целый отряд янки! — Заметив направленные на него удивленные взгляды, он как ни в чем не бывало пожал плечами: — А что тут такого? Здесь их и вправду повсюду полно.

— Может, мы сумеем незаметно проскользнуть и передать его патрулю? — Элайна кивнула на Коула.

— На это рассчитывать нечего, — возразил Тейтер. — Стоит янки отойти подальше от своих, на них налетает целая стая конфедератов, поэтому они обычно отъезжают недалеко и сразу возвращаются обратно.

Плечи Элайны поникли, на лице появилось обреченное выражение. Опустив голову, она думала о том, как нелегко будет благополучно миновать патрули и выбраться из Ченивилла.

И тут Тейтер шагнул к ней:

— Мисс Лайна!

Элайна вздрогнула.

— Не пугайтесь. — Тейтер дружески улыбнулся. — Я сразу понял, что никакой вы не мальчишка: у Саула нет друзей, кроме вас. А еще я знаю, что сделал Эммет, когда янки побывали здесь в прошлом году. Мне всегда нравились ваши родные, и они были добры ко мне. Жаль, что теперь в живых остались только вы. — Он подергал девушку за рукав, заставив поднять залитое слезами лицо. — Здесь строили железную дорогу, хотели тянуть ее до самого Нового Орлеана, да война помешала. Мой отец рассказывал, как он работал там и как они построили насыпь почти до Холмсвилла. Па говорил, что это самый удобный путь для того, кто хочет попасть на Юг незамеченным. Янки про эту дорогу ничего не знают, к ней можно выехать к востоку отсюда или к югу от реки.

Элайна поправила шляпу, вытерла лицо рукавом и крепко обняла юношу. Тейтер смутился. Помедлив, он сбивчиво пожелал всем удачи и исчез тем же путем, каким появился.

С заходом солнца на городок спустилась темнота. Рваные облака то и дело закрывали луну. Саул, осторожно выскользнув из сарая, прошелся по брошенному лагерю и вскоре вернулся с несколькими одеялами. Поскольку ночи стояли теплые, его поступок вызвал недоумение спутников, но когда чернокожий слуга начал заворачивать в одеяла железные ободы колес и конские копыта, все сразу стало понятно. Коул перезарядил пистолет и улегся в гроб, Элайна открыла двери сарая, и повозка бесшумно покатилась вперед.

Саул вел лошадей в поводу до тех пор, пока не наткнулся на ржавые рельсы. После этого он и Элайна забрались в повозку, Саул взмахнул кнутом, и лошади помчались.

Они бесшумно проехали мимо освещенных домов на окраине города и очутились среди деревьев прежде, чем лай собак успел кого-нибудь разбудить. Несколькими ярдами дальше рельсы закончились, и колеса перестали подпрыгивать на шпалах. Далеко в болота уходила ровная железнодорожная насыпь, удаленная от путей, по которым рыскали конфедераты. Здесь еще сохранились гати — по ним проезжали повозки во время строительства. Саул уверенно направил лошадей вперед.

Еще до рассвета они оказались на дороге к востоку от Холмсвилла, двигаясь навстречу восходящему солнцу и Миссисипи. С наступлением дня Коул, словно вампир, спрятался в свой гроб и вскоре начал осознавать все неудобства такого путешествия. Опухоль от верхней части ноги доползла до колена, щиколотка тоже распухла. Благодаря маленьким дощечкам, подложенным под крышку гроба, внутрь проникал воздух, но Коул все равно задыхался, к тому же в тесном пространстве он едва мог пошевелиться. Каждый толчок отдавался в ноге мучительной болью, а голова капитана то и дело ударялась о жесткое дно гроба. Стиснув зубы, Коул постарался отвлечься, пытаясь представить себе Роберту — воспоминания о ее яркой красоте и соблазнительных изгибах тела могли бы доставить ему облегчение, но вместо этого он вдруг припомнил все ее зловещие гримасы и уколы острого языка, и это только ухудшило его настроение.

Неожиданно перед ним возникло совсем другое видение: то были опушенные густыми ресницами ясные серые глаза — они то насмешливо щурились, то удивленно раскрывались, поддразнивали, угрожали, сверкали яростью, наливались слезами. Затем между этими магнетическими серыми глазами появился тонкий, чуть вздернутый нос. Полные мягкие губы, слегка приоткрываясь, улыбались и манили, юная грудь вздымалась при каждом вздохе, отвечая на удары его изнывающего от желания тела, а ее руки…

Довольно! Сердце Коула судорожно колотилось, по лбу стекал пот. При всем желании он не мог приписать все это воздействию духоты и мрака, царивших в тесном гробу.

В конце концов Коул решил, что для него куда полезнее будет подумать о ближайшем будущем, ведь обстоятельства могли измениться в любую секунду. У Элайны сохранился маленький мешочек с золотыми монетами и несколько серебряных долларов, которые он отдал ей, — эти деньги должны были помочь им благополучно добраться до Нового Орлеана. Теперь ему оставалось только набраться терпения и ждать момента, когда у него появится возможность без опасений покинуть тесную тюрьму.

Вскоре повозка приблизилась к перекрестку, и как раз в этот момент впереди показался отряд кавалеристов в серых мундирах. Протянув руку, Элайна дважды ударила по крышке гроба, подавая Коулу сигнал, а Саул, натянув вожжи, закричал, что его хозяин скончался от желтой лихорадки. Затем он указал на флаг. Офицер взмахом руки велел им проезжать, а отряд последовал за повозкой, держась на безопасном расстоянии. Этот неожиданный эскорт сопровождал беглецов почти весь остаток утра, но к полудню патруль свернул в сторону и остановился на привал. Саул тут же хлестнул лошадей и, повернув их на первой же развилке, выехал на дорогу, которая тянулась вдоль реки. Эта дорога изобиловала поворотами, зато здесь им не встретилось ни единого солдата.

Под полуденным солнцем гроб превратился в подобие раскаленной печки, и Коул, не выдержав, жалобно застонал. Наконец Саул остановил повозку, крышку гроба сняли, но это не очень помогло — капитан весь взмок от пота, лицо его раскраснелось от жары. Даже Элайна не осмелилась спорить, когда он потребовал воды, а затем, сняв китель и рубашку, тщательно умылся.

Через несколько часов повозка подкатила к слиянию двух водных путей, неподалеку от которого среди кипарисов виднелась хижина. Беглецы поняли, что им придется сделать большой крюк — только так можно было попасть на главную дорогу. Однако выбора у них не было.

Худощавый бородатый мужчина поднялся с кресла-качалки на ветхой веранде хижины и учтиво кивнул.