Короли улиц - Саша Южный

«Кадиллак», плавно покачиваясь, как корабль, тронулся с места. Минут через двадцать он встал у большого серого дома. Сева посмотрел на детей, играющих у входа, и сказал:

— Не знал, что в Москве есть китайский квартал.

— Скорее гетто. Так, несколько домов. Они безвредные.

— Пока, — произнес Сева.

Итальянец посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Миша, подай сигнал, — кивнул он своему шоферу.

Через пару минут после гудка из подъезда вышел китаец. Он был, по китайским меркам, высокого роста и прилично одет.

— Садись в машину, — кивнул ему Итальянец.

Китаец молча повиновался.

— Мы ищем китайца, которого ты ему сосватал, — кивнул на Итальянца Сева.

Китаец молчал целую минуту. Все ждали. Первым не выдержал Итальянец:

— Послушай, Вэнь, из-за этого типа я крепко подставил одного человека. Конечно, я отбил те бабки, которые ты мне задолжал, но немножко вымазался в дерьме и хотел бы теперь отмыться. А ты не хочешь мне помочь.

— Где он, знаю только я. И он сразу поймет, кто его сдал, — сказал китаец.

— И что? — спросил Итальянец.

— Переломает мне кости.

— После того как мы его найдем, он уже не сможет тебе ничего сделать.

Китаец обвел взглядом всех присутствующих. В его взгляде было сомнение.

Итальянец досадливо вздохнул:

— Если не скажешь, то эти ребята, что со мной, кости тебе прямо сейчас ломать начнут.

Теперь вздохнул китаец, гораздо глубже, чем Итальянец, с оттенком обреченности.

— Ладно. Он живет на свалке, в вагончике.

— Покажешь! — сказал Итальянец.

Китаец кивнул.

— Давай на кольцевую, — сказал Итальянец водителю.

«Кадиллак» плавно набрал скорость и выехал на Комсомольский проспект. Итальянец открыл небольшой бар и, налив полный стакан виски, поднес его китайцу.

— Пей, Вэнь. А то скис совсем.

Потом он предложил выпить Вечеру и Севе. Вечер отказался.

Вэнь осторожно припал к стакану, стрельнул поверх него на присутствующих узкими глазами и стал пить. Итальянец и Сева, один с бутылкой в руке, другой со стаканом, замерли, глядя на него. Китаец не оторвался от посудины, пока не осушил ее всю. Итальянец одобрительно кивнул и сунул ему в рот сигарету, затем налил Севе. Китаец сделал две затяжки, а затем зрачки его глаз стали понемногу сходить к носу.

— Мать твою! — выругался Итальянец. — Он же готов.

Он опять полез в бар и достал оттуда жестянку с табаком, в которой оказалось второе дно с кокаином. Вытряхнув в узкую, как у аристократа, ладонь изрядную дозу порошка, Итальянец попросил:

— Захлопните ему поддувало.

Вечер, выбрав момент, зажал рот китайцу, а Итальянец с размаху запечатал его нос ладонью с кокаином.

Китаец судорожно вдохнул несколько раз.

— Не будет перебора? — спросил Вечер, продолжая зажимать рот китайцу.

Черные глаза Итальянца матово блеснули. Он отпустил китайца, небрежно стряхнул с ладони остатки кокаина и сказал:

— Не будет. Минус на минус дает плюс. Он же, гад, стакан виски вылакал. Где они только так пить научились? Кокс нейтрализует алкоголь, вот и все.

Действительно, через пару минут китаец пришел в себя.

Свалка была грандиозной. Целый город. «Кадиллак» припарковался у ее края. Они вышли. Итальянец окинул взглядом холмы и горы мусора и присвистнул. Потом, обводя пальцем окрестности, сверкнул перстнями и произнес:

— Это конечный результат всех наших усилий. Мы все превращаем в дерьмо.

— Ну и где здесь его искать? — спросил Сева.

Китаец жестом предложил следовать за ним. Идти пришлось долго, обходя горы мусора, которые высились, как терриконы. Временами они видели людей, которые рылись в мусоре. Наконец китаец остановился и указал на строительный вагончик, одиноко маячащий недалеко от откоса:

— Там.

Вечер шагнул вперед.

— Миша! — произнес Итальянец, и его шофер последовал за Вечером.

Тот обернулся.

— Я сам. Это только мое дело. — И двинулся по странной пружинящей поверхности свалки.

Подойдя к вагончику, Вечер встал. Он знал, что будет делать. Без лишних слов выхлестнет китайца на дальней дистанции и свяжет ему конечности скотчем. Второй раз этот номер — подобраться к нему вплотную — у косоглазого не пройдет. Вечер прислушался. Из вагончика не доносилось ни звука. «Спит или его просто здесь нет?» — подумал Вечер и, готовый к всяким сюрпризам, осторожно потянул дверь на себя. Она поддалась. Вечер открыл ее и снова прислушался. Было тихо.

«В конце концов, китаец не знает, с чем я пожаловал», — подумал Вечер и шагнул в вагончик. Оказавшись внутри, он тут же прижался спиной к стенке. В слабом свете, лившемся через немытое окно, он различил очертания железного шкафа, стола, а за ним какого-то лежака, на котором угадывались контуры тела человека. В вагончике стоял какой-то знакомый запах.

— Эй, хозяин! — позвал Вечер.

Человек не шевелился. Вечер окликнул его во второй раз. Реакция была та же. Тогда он шагнул к лежаку. В полумраке Вечер не сразу понял что к чему, но зато вдруг сообразил, чем пахнет. Пахло кровью. Он присмотрелся. Перед ним лежал китаец. Тот или не тот, разобрать пока было трудно. Его руки, раскинутые в сторону, были привязаны к краям лежака, ноги тоже. На груди и на бедрах лежало по мешку с цементом. Вечер скинул их на пол, и китаец неожиданно открыл глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом китаец произнес:

— Чемпион? Зачем ты пришел сюда?

— Я… — Вечер замешкался. Не говорить же человеку, который находится в беспомощном состоянии, что он пришел его добить. — Я хотел понять, как тебе удалось меня победить.

— Тебя учили спорту, а меня боевому искусству, вот в чем различие. Тебе не стоило приходить сюда, — китаец говорил со страшным акцентом, но речь выстраивал правильно.

— Почему?

— Тебе придется принять эстафету. Помоги мне.

Вечер развязал китайцу руки и ноги, но тот не двигался.

— Я на гвоздях, — пояснил он. — Они уже вошли на треть. Самому мне не встать.

Вечер, присмотревшись внимательней, заметил, что тело китайца не касается лежака. «Вот откуда запах крови», — понял он.

Китайца следовало снимать целиком, в горизонтальном положении, иначе гвозди проникнут глубже. Вечер попытался просунуть руки под тело, его пальцы сразу же уперлись в гвозди и стали мокрыми и липкими. Китаец весь сочился кровью. Вечер метнулся по вагончику, нашел щетку на длинной палке и с ее помощью протолкнул между гвоздями веревки, которые снял с рук и ног китайца. Он пока не пытался что-либо понять, поскольку был сосредоточен на своих действиях. Протянув веревки в районе лопаток, пояса и бедер, он стал медленно поднимать тело. Оно почти ничего не весило.

— У меня недалеко машина, — сказал Вечер, опуская китайца на лавку.

— Поздно, — сказал тот. — Со мной работали мастера.

— Успеем, — возразил Вечер.

— Со мной все кончено, подумай о себе.

— Я в порядке.

Китаец слабо усмехнулся:

— Уже нет. Ты принял эстафету, хочешь ты этого или нет. Уже ничего нельзя сделать.

— О чем ты? — произнес Вечер.

«Похоже, у бедняги начался бред», — подумал он.

— Попытайся понять, что в этом мире, кроме людей, озабоченных собственным процветанием, престижем, славой и прочей мишурой, есть и другие люди, и иные формы сознания и бытия, — сказал китаец. — Но кто-то не хочет, чтобы в мире существовало сверхъестественное и происходили чудеса. — Китаец помолчал, делая передышку, а потом заговорил снова, но как-то невпопад: — Как боец, ты еще сырой, но у тебя невероятная скорость. Такая была только у Брюса. Но кончил он плохо, — китаец закрыл глаза, но продолжал говорить: — В мире немало людей со сверхъестественными способностями кончили плохо. Просто мир не осведомлен. Это тайная закономерность, которую от него тщательно скрывают. Я начал со смерти Брюса. Мне не удалось узнать, кто его убил, но я понял почему. Этого было достаточно, чтобы на меня открыли охоту. Я понял, что спасти меня могут только их антиподы, то есть люди с другой формой сознания. Я искал таких. Их не узнать в толпе, их могут выдать только глаза, но и то лишь когда пристально смотришь в них. К тому времени за мной шли по пятам. Я бежал в Россию, надеясь здесь затеряться и заодно найти Морозника. Этот русский из тех, имеющих другую форму сознания. Но выяснилось, что он уже в Нью-Йорке. Одно время я думал, что мне удалось замести следы, от меня отстали. Но они никогда не перестают искать. Они идут по запаху.

Вечер слушал, с некоторым сожалением глядя на китайца. «Пускай закончит», — решил он.

— Теперь они знают и тебя, — произнес китаец. — Здесь стоят камеры. Они хотели видеть мою агонию, убедиться в том, что я умер. Они никогда не поверят в то, что я перед смертью ничего тебе не сказал. Но я тебя предупредил. Значит, у тебя есть шанс. Найди Морозника. Он поможет, подскажет, — слова китайца стали едва слышны.