Двенадцатый жнец 2 - Дмитрий Павлович Орлов

останавливались в заброшенных домах, а если была хорошая погода то вполне могли заночевать и под открытым небом. Эта ночь обещала быть именно такой. Из той встречи, что произошла между ней и Богом она мало, что запомнила. Ей казалось она помнит практически всё, что произошло в той таверне, но оказалось, что ей это только казалось, а на самом деле в её памяти сохранились лишь отрывочные воспоминания.

— Амадей, я даже не знаю как это сказать, — обратилась она к нему, после того, как они расположились под широкой кроной древнего дуба.

— Не знаешь так не говори, — пожал он плечами и прислонившись спиной к стволу дерева закрыл глаза.

— Нет я так не могу, мне почему-то кажется, что я начинаю постепенно забывать всё, что со мной происходило раньше.

— В каком смысле ты начинаешь забывать? — открыл глаза Амадей. — Ты не помнишь, кто ты или забыла, где мы были до того момента, пока нас не вернули в этот мир?

— Нет, ничего такого, просто мне казалось, что я помнила гораздо больше из той встречи в таверне, а теперь у меня только отрывочные воспоминания. Да и по правде сказать, я даже в них не уверена, а вдруг это всего лишь сон.

— Нет это не сон, да и с памятью у тебя тоже всё нормально, — ответил Амадей, опять закрывая глаза. — Давай об этом поговорим утром, а сейчас постарайся хорошенько выспаться.

Рена не хотела сейчас беспокоить Амадея, но едва утром он открыл глаза она немедленно напомнила ему об его обещании рассказать о проблемах с её памятью. Амадей поднялся и после того, как потянулся посмотрел на Рену.

— Идём по дороге расскажу.

Выйдя на дорогу они направились в сторону крепости-монастыря и Рена уже видела над кронами деревьев возвышающийся крест храма, а вскоре показались и сами грозные стены крепости.

— С твоей памятью всё в порядке, — произнёс Амадей, когда лес начал редеть и дорога их вывела к потрясающему виду крепости-монастыря. — Дело в том, что твоя душа покидала тело и в некотором смысле прошлая Рена умерла.

— Я как-то не думала об этом с этой точки зрения, — задумавшись над услышанным, произнесла Рена.

— По идее у тебя должно было быть другое тело, но я сохранил его поместив в него божественное пламя, — продолжил Амадей. — Я сделал это, чтобы вернуть тебя домой и здесь похоронить. Мне было больно, я не предполагал, что потеряв тебя я получу такую сильную рану на сердце. Божественное пламя сохраняло тебя и на короткое время ты находилась во сне. Пламя не позволило тебе окончательно умереть, но и живой ты тоже не была.

Рена остановилась от пронзившей её голову сильной боли, но боль оказалась краткой и она подняла взор на взволнованно смотревшего на неё Амадея.

— Я… я вспомнила, ты всё время со мной разговаривал, но я… я не могла ответить.

Рена прижалась к Амадею и уткнулась лицом ему в грудь. Жнец почувствовал, как его рубашка намокла от её слёз. Рена плакала беззвучно и если бы не влага, то он мог бы и не догадаться о том, что она плачет. Единственное, что он мог сделать это стоять и осторожно гладить её по волосам.

— Память души, людям она недоступна, но ты жнец и иногда она будет делиться с тобой воспоминаниями, — прошептал Амадей.

— Это было… невыносимо, — ответила Рена, по прежнему уткнувшись лицом в грудь жнеца.

— Знаю.

Рене потребовалось ещё немного времени, чтобы успокоиться и справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Теперь она помнила всё, что происходило с ней от её смерти до того момента, когда она оказалась в таверне и увидела Бога. Справившись с эмоциями Рена несколько раз глубоко вздохнула и лишь затем отпустила Амадея.

— Я думала жнецы не так эмоциональны, но видимо я неправильный жнец.

— Отец вернул тебе прошлое тело, а с ним и частичную эмоциональность человека, — пояснил Амадей. — Точнее говоря некоторую составляющую твоего прошлого тела, — уточнил он. — В твоей крови сейчас течёт божественное пламя. Я мог его поместить в твоё тело лишь на время, но Отец наделил тебя им навсегда. Теперь твои раны будут затягиваться с такой же скоростью, как и у меня. А получив доступ к памяти души ты стала полноценным жнецом.

— Но в таком случае теперь нам нужно найти двух арбитров, а где их взять если ордена «Догматов» больше не существует? — задала логичный вопрос Рена.

— Ангелы больше сюда не придут и арбитры в этом мире уже не нужны. Как и сказал последний ангел с которым мы разговаривали, этот мир умирает. И суровая правда состоит в том, что мы лишь продлеваем его агонию. Хотя возможно я и ошибаюсь, ведь не зря тебя сделали вторым жнецом, может не всё и потеряно.

Примерно к середине дня они подошли к крепостным стенам. На входе в крепость Рене было странно видеть другую стражу. Для неё всё, что здесь произошло ощущалось, как что-то совсем недавнее. И за всё то время, что они шли к крепости ни единого догмата им так и не встретилось. Их уже давно нет, но в отличии от разума сердцу всё ещё не удавалось избавиться от этого дискомфорта и она пыталась отыскать хотя бы силуэт напоминавший бойца ордена.

Новой стражей оказались рыцари закованные в полную броню с закрытыми шлемами. На чёрных плащах красовались красные кресты всё из тех же перекрещенных молний. В отличие от прошлого раза Амадея никто не проверял на принадлежность его к демонам. Видимо благословение, которое висело на его груди и у Рены, являлось реальным доказательством его непричастности к рогатому сословию.

Преодолев пропускной пункт они оказались внутри стен крепости. Им требовалась аудиенция с новым экзархом. Амадей пока не хотел раскрывать кем они на самом деле являются и просто хотел прощупать обстановку. Хотя Рена и сомневалась в том, что им позволят пообщаться с экзархом на прямую, но Амадей надеялся, что им каким-то образом удастся это сделать.

Для начала им предстояло пройти краткий курс истории проклятого времени ведь без этого их не пустят за второй круг стен. Но это касалось только тех, кто имел деревянное благословение, обычные жители крепости-монастыря были избавлены от этого, а вот плебеи должны были каждый раз выслушивать эту историю.

Для жнецов подобная процедура была весьма полезна, ведь они должны знать по каким законам живёт новый для них мир. Курс начинался после того как набиралось двадцать обладателей деревянных благословений. Историю читала одна из сестёр гнева и её вид для