Сердце отравителя - Ива Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непонимание с каждой минутой все больше сменялось паникой. Я уже откровенно тряс ее, умом понимая, что, если бы она просто спала, уже давно проснулась бы и оторвала мне руки. Но она не шевелилась и не открывала глаз.
Оставив тщетные попытки, я подскочил на ноги, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать.
В душе теплилась обманчивая надежда, что она просто утомилась, приболела или что-то в этом духе, но разум уже осознал, хоть и не желал смиряться.
Время вышло.
Если не завершить ритуал в самый короткий срок, Нин-джэ уже не проснется.
Вцепившись себе в волосы, я запрокинул голову и закричал, теперь уже точно распугав всю живность в округе.
Ну почему, почему вот так?! В гребаном лесу, где даже ее поганых дружков нет, чтобы как-то помочь!
Следом догнала новая волна ужаса.
Дождь не знает, где мы. И не узнает.
Он привезет тело в дом, куда я не могу вернуться, не распрощавшись с этой клятой жизнью, по крайней мере, пока оттуда не уберется высокородный ублюдок, претендующий на мою Нин-джэ.
Но ждать и надеяться, что это произойдет раньше, чем она умрет?
Вновь заорав, я пнул костер, заставив угли разлететься по поляне.
Гребаный ритуал! Гребаный князь! Гребаный я!
Ли Нин
Дурак-дурак… балбес и мальчишка… что же ты сделал с нами…
Слова были похожи на деревенскую песенку про пастушка и глупого барашка. Сон пришел на мягких лапах, качал меня в теплых руках. И я знала, чьи это руки.
Воспоминания всплывали оттуда, где я их накрепко заперла, не разрешая ни петь, ни говорить, ни видеть. Я не хотела снова переживать те дни, когда в моем сердце пророс ядовитый полынный куст непрошеной любви и горькой привязанности.
Наяву не хотела. Но во сне моя власть над этими видениями кончилась. Я слышала, что рассказывал Ян о своем голосе, и видела это все будто собственными глазами. А потом соскользнула с его отчаянного крика в самую глубину памяти, туда, где прочно засели корни этой ночи.
«— Нин-джэ! — Ильян догнал меня и озабоченно нахмурился. — Может, не пойдем в эту деревню? Не нравится мне что-то.
— Что именно? — Я слишком хорошо научилась прислушиваться к чужой интуиции, чтобы пренебречь ее предупреждениями. — Здесь тихое место, никаких донесений в Ла Риду не было. Никаких жалоб на нечисть или странные смерти.
— Так-то оно так… но мне кажется, лучше разделиться. — Ян закусил травинку и сморщил нос. — Я первый, ладно? Притворюсь странствующим менестрелем… ну все такое. Никто не заподозрит во мне ученика мага, а? А когда вернусь… — тут он шаловливо и предвкушающе ухмыльнулся, — организую для моей джэ постель из цветов! А?
— Дураком притворяться ты умеешь хорошо, тут не поспорить. — Я хмыкнула и ущипнула его за ребра, вызвав непритворный и очень музыкальный "Ой". Какой мальчишка, с ума сойти! А еще глазки строит и на постель намекает. Из цветов!
Мы почти дошли до ущелья Горных Духов — последней цели нашего пути. Там я должна была оставить Яна ждать на поверхности, а сама спуститься в пещеру к источнику противоядия. Всю дорогу спорили, дурной ученик никак не мог смириться с тем, что с собой в пещеру я его не возьму. Еле убедила — не без помощи подзатыльников и поджопников, а также сказок на ночь, уроков магии и совместных ночлегов на одном одеяле, когда мы жались друг к другу, чтобы не замерзнуть.
Но сейчас я решила не спорить и пустить его вперед на разведку. Ильян наскоро причесал свои роскошные каштановые кудри, полез в мешок, выудил оттуда сурьму и подвел глаза, как было принято у менестрелей. Повертелся передо мной, дождался похвалы и восхищения, зажегся от них, словно фонарик отпущенного огонька, и чуть ли не вприпрыжку убежал в видневшуюся за распадком деревню.
Я осталась ждать и поначалу ничего не заподозрила. Но время шло, а ученик не возвращался. Вместо него в мою душу медленно вползло что-то ледяное и недоброе.
Быстро уничтожив следы привала, я спрятала вещи в кустах, проверила оружие и двинулась по следам Яна.
Деревня как деревня. Что могло произойти? Вряд ли мальчишка напился в трактире, здесь так убогонько и так мало людей, что и трактира нет. К тому же подобные шутки не в привычках моего ученика.
Я уже подходила к околице, когда услышала странный шум чуть в стороне. Мне показалось, что из-за большого серого камня в кустах послышался тихий вскрик. Я резко остановилась и поставила магический щит на всякий случай.
Но шум стих, и я было уже двинулась дальше в деревню, когда с той стороны ясно и четко заорали голосом Яна:
— Осторожно! У них отравленные… — И хрип.
Ох, зря я понадеялась на простой магический щит. Стрелы, тонкие и маленькие, словно иглы, тучей полетели из-за камней и легко прошли сквозь защиту, словно ее и не было. Я увернулась и сбила первые иглы чудом и той частью своих сил, которые ни за что и никогда не использовала там, где меня могли увидеть.
— Ян! — Мне надо было, чтобы он откликнулся, дал знать, что жив, что его крик не стоил ему жизни. Дурной мальчишка… эгоистичный маленький паразит! С чего именно сейчас ему приспичило погеройствовать?! Я успела бы увернуться, наверное, успела бы!
Много позже, лежа на одеяле под раскидистым деревом, я гладила его по волосам и любовалась спокойным лицом спящего мальчишки. Губы его были изранены заклятием, которым пленнику запечатали рот, прежде чем провести над ним странный ритуал, от которого подозрительно воняло магами жизни. В этой деревеньке окопался форпост ордена, и я теперь не знала, что делать дальше — всех послушников мы с Яном перебили, как и их пособников из селян. А остальные здешние только обрадовались этому, им самим не очень нравилось, что возле их ущелья пропадают одинокие путники.
Все сложно… и просто. Просто хорошо лежать и гладить Яна по волосам. И намазывать его губы заживляющей мазью. И ругаться на него за то, что рисковал собой. Я его учитель! Я бы справилась.
Этот чокнутый мальчишка, как только оклемался, первым делом полез в кусты и притащил мне охапку репейника. Чтобы с невинными глазами заявить:
— Ну как же, джэ! Я всегда
