Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади - Горбаневская Наталья Евгеньевна

Вот те доводы, которые привели меня к убеждению, что подсудимые не изготовляли никаких произведений, не распространяли клеветнических сведений; в своих лозунгах они не порочили советский государственный и общественный строй, а выражали свои личные убеждения. Это не карается законом, и дело по ст. 190-1 должно быть прекращено ввиду отсутствия состава преступления.

Теперь об обвинении по ст. 190-3 УК. Я считаю, что сам факт выхода подсудимых на Красную площадь, то, что они сели около Лобного места и подняли транспаранты, не дает состава уголовного преступления. Статья 190-3 карает не за любые групповые действия, не за любые выражения своего мнения публично, а только в тех случаях, когда те или иные действия сопровождаются грубым нарушением общественного порядка и тормозят работу транспорта.

Для вынесения обвинительного приговора необходимы бесспорные доказательства того, что действия Литвинова и Богораз были грубым нарушением общественного порядка и нормальной работы транспорта. Таких доказательств нет.

Суд в приговоре ссылается на справку, которая имеется в деле, что эта часть Красной площади является проезжей частью. Но это обстоятельство не является доказательством того, что действия подсудимых вызвали нарушение работы транспорта. Два свидетеля, допрошенные по этому вопросу, показали, что сидящие лица не задержали машин, осужденные не мешали непосредственно движению в этот момент на Красной площади. Вообще не установлено, были ли машины, кроме тех, которые увезли подсудимых. Ходатайство защиты об истребовании таких сведений было судом отклонено.

Ответственности за действия других лиц подсудимые нести не могут. Если бы был установлен факт задержки движения на этом участке, то это не было бы виной подсудимых.

Тем более не было грубого нарушения общественного порядка. Закон предусматривает не нарушение, а грубое нарушение общественного порядка. Таким образом, если не доказано нарушения работы транспорта, были ли другие формы «грубого нарушения» общественного порядка? В материалах дела отсутствуют свидетельства, что подсудимые допустили какие-либо бесчинства и грубые выражения. Свидетели, в объективности которых трудно сомневаться, – Ястреба и случайно оказавшийся на площади Леман, оба они говорят, что подсудимые вели себя очень спокойно, что, даже когда задерживавшие их лица допустили грубые выражения и физические действия, подсудимые продолжали спокойно сидеть. Аналогичные свидетельства дают Медведовская и Великанова.

Таким образом, факт выхода подсудимых на Красную площадь с плакатами состава преступления по ст. 190-3 не дает.

Вот те доводы, которые привели меня к убеждению, что, какую бы реакцию ни вызвали действия подсудимых, эти люди выражали свое личное субъективное мнение, не допуская при этом действий, грубо нарушающих общественный порядок. Поэтому нет оснований в предъявленных им обвинениях, и я прошу о прекращении дела.

Речь адвоката Ю. Б. Поздеева (защитник Константина Бабицкого)

Уважаемые члены суда! При рассмотрении дела в первой инстанции выносится приговор. Это сформулированная истина, которая после вашего определения принимает силу закона. Приговор – это квинтэссенция судебного заседания. Но в отличие от других истин приговор решает человеческую судьбу. Поэтому судебные ошибки, в отличие от других, принадлежат к категории самых тяжелых, в особенности если речь идет об очень полезном члене общества, отце троих несовершеннолетних детей и талантливом ученом, авторе 16 научных трудов, а судьба четырех, еще не изданных работ зависит от вашего решения.

Председательствующий в суде первой инстанции неоднократно говорил, что подсудимых судят не за взгляды, а за конкретные действия, связанные с выражением этих взглядов. Это совершенно правильно, так как нельзя ставить знак равенства между убеждениями и преступными действиями.

Я полагаю, что в приговоре суда первой инстанции допущен ряд существенных ошибок. Прежде всего, суд применил к Бабицкому наказание в виде ссылки, не предусмотренное ст. 190-1 и 190-3 УК, в то время как санкция этих статей предусматривает, кроме лишения свободы, исправительные работы и штраф. По сравнению с этими мерами ссылка, в соответствии со ст. 21 УК, признается более тяжким наказанием. Следовательно, суд нарушил ст. 43 УК, на которую ссылается в приговоре.

В действиях Бабицкого суд нашел состав преступления, предусмотренного ст. 190-1 УК РСФСР, т. е. изготовление и распространение произведений, порочащих советский государственный и общественный строй. Я полагаю, что ни одного из этих действий Бабицкий не совершил. В приговоре вообще не указывается текст плаката, который держал Бабицкий: «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия». Сам по себе этот текст приводится, например, в статье в «Правде» и при самом скрупулезном рассмотрении никакого криминала не несет. Может ли суд осудить не за текст, а за тот смысл, который вкладывал в него – ошибочно, по мнению защиты, – Бабицкий? Русский язык богат и допускает различные толкования. Даже, например, лозунг «За нашу победу» может быть понят по-разному (ссылается на фильм «И один в поле воин»). Должен быть объективный критерий оценки содержания плаката. Криминальным является текст либо оскорбительный, либо несущий неправильную информацию. Но я не представляю, как таким можно признать этот текст.

Таким образом, нет оснований утверждать, что этот текст содержит порочащую советский общественный и государственный строй информацию, и я полагаю, что не имел таких оснований и Московский городской суд.

Суд допустил еще одну ошибку в оценке действий Бабицкого. Ст. 190-1 УК не предусматривает ответственности за групповые действия. Каждый человек отвечает только за личные поступки. Если Бабицкий сам ничего не изготовлял, не распространял и не оказывал содействия в изготовлении и распространении, а доказательств обратного в суде первой инстанции не было, то в чем же усматривает суд вину Бабицкого по ст. 190-1?

Суд указывает, мотивируя вину Бабицкого, что он заранее изготовил плакат. Таких данных ни в материалах дела, ни в суде первой инстанции нет. Ни один свидетель не сказал, что Бабицкий изготовил именно эти плакаты и принес их. К тому же его одежда была не подходящей для этого. Суд ссылается на заключение криминалистической экспертизы, хотя экспертиза является не доводом обвинения, а доводом защиты. Суд указывал, что на оргалитовой доске, изъятой у Бабицкого, был изготовлен плакат с текстом «Долой интервенцию из ЧССР». Но Бабицкий этот плакат не принес на Красную площадь, в последний момент заколебавшись. Изготовление этого лозунга и не вменялось в вину Бабицкому, следовательно, суд нарушил ст. 254 УПК. Другие плакаты на этой доске не изготовлялись.

Экспертиза не дает никакого основания утверждать, что Бабицкий участвовал в изготовлении лозунгов, поднятых на Красной площади, или помог их принести. Кроме того, ряд свидетелей, в том числе свидетель Давидович, утверждали, что лозунг, который держал Бабицкий, был вынут из коляски Горбаневской.

Не любой текст лозунга может быть вменен в вину, а лишь содержащий заведомо ложную информацию. Если же Бабицкий добросовестно заблуждался, то элемент «заведомости» отсутствует. Поэтому и здесь отсутствует состав преступления по ст. 190-1 УК РСФСР.

Я позволю себе еще раз сослаться, резюмируя обвинение по ст. 190-1, на выводы суда:

заведомо ложных измышлений, о которых говорится в обвинении, сам по себе лозунг Бабицкого не содержит, а лишь выражает личное субъективное мнение Бабицкого;

вина «подтверждается показаниями свидетелей», но ни один свидетель ничего не говорит о действиях Бабицкого;

вина «подтверждается показаниями подсудимых», но эти показания подтверждают только их присутствие на Красной площади;

«подтверждается фактом задержания» – сам по себе факт задержания не говорит о вине;

«подтверждается изъятием у Бабицкого оргалитовой доски», но этим скорее подтверждается то, что лозунг, изготовленный Бабицким, не фигурировал на Красной площади.