В крымском подполье - Иван Козлов

— Не могу знать, — спокойно ответил тот. — Пойдемте вместе посмотрим.

«Хрен» залез под обгоревшую цистерну и долго там возился.

— Смотрите! — Он пригласил немца залезть под цистерну. — Плохо закрепили флянец, он нагрелся и выскочил. Бензин разлился, а кто-то, очевидно, неосторожно бросил папиросу.

Окончательно выяснить причины пожара немцам не удалось, но «Хрену» эта диверсия доставила много хлопот и волнений.

15 февраля диверсанты из группы «Саввы» заминировали на станции Сарабуз цистерну с бензином, предназначенным для аэродрома. Взрыв произошел ночью, когда цистерна уже находилась на аэродроме. Сгорело пятьдесят тонн авиабензина.

Несмотря на неудачу с нефтебазой, диверсанты молодежной организации не отступили от намеченного плана. 22 февраля, как раз накануне годовщины Красной Армии, Вася Бабий, Енджияк, Лущенко и Еригов, надев немецкую форму, вторично направились на нефтебазу.

Ночь была темная. Еригов с автоматом залез на забор, чтобы в случае опасности прикрывать отход. Лущенко остался внутри двора, чтобы прикрывать товарищей с фланга, а Бабий и Енджияк направились к бакам.

Часового они не встретили и благополучно заминировали четыре бака. Для усиления взрыва к каждой мине прибавили по восемьсот граммов толу.

К сожалению, заряды оказались слабыми для толстых стенок баков. Два из них уцелели, но один все же был разрушен, и на землю вытекло около двухсот тони горючего.

К встрече славной годовщины Красной Армии деятельно готовились все патриотические группы.

На хлебозаводе члены группы «Дяди Юры» вывели из строя два дизеля, и несколько дней завод не работал. Было распространено большое количество листовок на русском, немецком, румынском и татарском языках. Мы выпустили листовку «Вести с Родины», где поместили обзор военных действий за девять дней — с 4 по 13 февраля; а вторую листовку с обзором за неделю — с 13 по 21 февраля. Мы сообщали об огромных успехах Красной Армии на всех фронтах.

Подпольщики «Муси» и «Луки» собрали большое количество медикаментов и перевязочных материалов для партизан; сарабузцы прислали сто яиц, масло, купили несколько бутылок вина, табак, немного конфет, шоколада. Все подарки вместе с поздравительными письмами подпольщиков мы отправили партизанам в лес.

«Муся» послала штабу большое поздравительное письмо.

«В честь славной годовщины мы совершили несколько диверсий и посылаем вам разведданные.

Немцы свирепствуют, хотят напугать советских людей. Но, оторванные от Большой земли, мы остались преданными патриотами своей Родины. Товарищи дали клятву мстить, но нам нужны мины и еще мины к тем, что вы нам присылаете. Работа несомненно потребует много-много мин», — заканчивала она письмо своим постоянным требованием.

24 февраля «Мартын» прислал двадцать мин специально для «Муси». На этот раз даже она осталась довольна.

Приближение Красной Армии и активная деятельность подпольной организации в городе очень тревожили предателей. Видимо, они уже не слишком надеялись на немцев.

Начальник карательного отряда татарин Карабаш последнее время часто откровенничал с «Ниной», которая, по моему поручению, поддерживала с ним знакомство.

— Вам-то, Евгения Лазарева, хорошо. В худшем случае вас исключат из партии, как пассив, за то, что вы ничего не делаете против немцев. А я — другое дело. Мне кругом петля. С немцами уйду — крышка будет, здесь останусь — повесят большевики. Вот если бы мне подвернулся какой-нибудь видный коммунист, я бы его спас от гестапо и тогда мог бы доказать свою преданность советской власти.

От Карабаша «Нина» узнала, что гестапо намеревалось организовать провокационное нападение «партизан» на город. План был такой. Переодетые предатели ночью открывают в городе стрельбу и инсценируют бой немцев с партизанами. Мнимые партизаны будут забегать в дома и просить жителей переодеть и укрыть их.

Гестапо рассчитывало таким способом выявить и уничтожить советски настроенных людей.

Мы предупредили всех наших, но через несколько дней немцы почему-то изменили свой план. Агенты гестапо под видом партизан начали заходить на квартиры к советским людям и заводить с ними разговоры такого содержания: «Положение немцев в Крыму безнадежно. Они будут уничтожать всех советских патриотов. Мы присланы штабом партизан предупредить вас и спасти. Собирайтесь с нами в лес. Предупредите ваших знакомых. Если вы за них ручаетесь, мы уведем в лес и их».

Но наши люди уже знали, в чем дело, и спокойно отвечали, что не чувствуют перед немцами никакой вины и не хотят связываться с партизанами.

К этому времени вокруг подпольного городского комитета партии было объединено более четырехсот патриотов, организованных в сорок две патриотические группы.

Конспирация соблюдалась неплохо — за четыре месяца работы у нас не было ни одного провала. Но молодежная организация меня очень тревожила.

Не прошло двух месяцев после провала Бори Хохлова и ряда других комсомольцев, как в молодежной организации опять случилось несчастье.

29 января «Костя» спросил меня:

— Вы посылали кого-нибудь к Маргарите Ериговой?

— Никого не посылал.

— К ней пришел человек, назвавший себя представителем обкома партии, присланным из леса для объединения всех патриотических групп. Я думал, вы послали.

— Да в своем ли ты уме! Говоришь такие глупости! Это же провокатор. И, конечно, он просил связать его с подпольным комитетом?

— Нет. Он просил познакомить его с руководителем диверсионной группы, которая действует в городе.

— Как же она отделалась?

— В том-то и беда, что она поверила и призналась, что связана с подпольной организацией.

— То есть как призналась? Разве ты не предупредил ее, чтобы она никаких представителей из леса не принимала?

«Костя» пожал плечами.

— Ты же имел прямое указание — и мое и «Мартына» — не принимать никаких представителей из леса и обязан был предупредить об этом всех членов организации.

— Да, но Маргарита же не член нашей организации.

— Как это не член вашей организации? У нее в доме ваша база, там собираются диверсанты, ты сам там бывал, ее сын и дочь — подпольщики. Как же можно было не предупредить такого человека о возможности провокации!

— Ничего, Иван Андреевич, не волнуйтесь, — успокоил меня испуганный «Костя». — Мы поправим дело. Я побегу к ней, узнаю все поподробнее и приду, расскажу вам.

— Ее нужно немедленно отправить в лес, но тебе нельзя туда ходить. За домом наверняка следят.

— Я пойду к Вове Енджияку. Мы найдем, через кого связаться.

«Костя» убежал. Я был в страшном смятении.

Два дня он не показывался. Что только не приходило мне на ум! Может быть, и ребята засыпались. Надо принимать срочные меры.

Я послал «Нину» к «Косте» домой осторожно разузнать, что с ним, и, если он дома, передать о немедленной встрече со мной.

Наконец явился и сам «Костя».

— Думаю, все будет в порядке. Она действительно попала на провокатора, и слежка за ее домом началась. Но этой ночью Вася Бабий с Вовой, Викториной Енджияк и Борисом Ериговым перенесли всю базу из ее дома к Енджияку и закопали в сарае.

— Хорошо, но что с Маргаритой?

— Женщина она смелая, умная, — уверенно сказал «Костя», — сумеет выкрутиться. Чтобы отвести подозрение, она решила сама пойти в гестапо и заявить, что к ней из леса пришел партизан. Она притворилась, что связана с подпольной организацией, чтобы помочь гестапо поймать этого партизана.

Я горько усмехнулся:

— Ты думаешь, в гестапо дураки и поверят ей?

— Я убежден, Иван Андреевич, что этот номер пройдет. Она выкрутится.

Вечером «Костя» пришел опять.

— Не вернулась, — сказал он упавшим голосом. — Задержали ее в гестапо. Подождем, может быть еще вернется.

— Раз попала в гестапо, вряд ли вернется. Видишь, к чему приводит беспечность! Не предупредили во-время, и теперь теряем замечательную патриотку. И неизвестно еще, кончится ли на этом.

— Она твердая женщина, — старался успокоить меня «Костя». — Уходя в гестапо, она сказала Борису и Вове. «Прощайте, ребята! Будьте спокойны, все будет хорошо. Если я не вернусь, не волнуйтесь. Сама я ввязалась в эту скверную историю с провокатором, со мной она и кончится. Пусть из меня все жилы вытянут, а сына и вас не выдам. Передайте это товарищам…»

Прошло несколько дней. Маргарита Александровна не вернулась. Две недели переодетые гестаповцы шныряли около ее дома. Потом все стихло.

Позднее мы узнали: Маргарита Александровна Еригова погибла смертью героя, не выдав никого из подпольщиков.

Когда слежка за домом Ериговых прекратилась, Борис снова организовал у себя базу диверсионной группы и ходил на боевые операции.

После провала Маргариты Александровны мы еще раз предупредили всех подпольщиков, чтобы они соблюдали строжайшую конспирацию и дисциплину. Но вскоре я окончательно убедился, что «Костя» не хочет исправляться и может всех нас погубить.