Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа - Иоанн Кронштадтский

+ Где бы я ни был, но лишь возведу сердечное око к Богу в скорби моей — со внутреннею молитвою, Человеколюбец отвечает тотчас же на мою веру и молитву, и скорбь сейчас проходит. Он на всякое время и на всякий, час [174] близ меня. Только не видишь, а живо ощущаешь Его. Тысячу раз я замечал, что по отпадении от Бога сердечною верою непременно следует всегда скорбь, смерть сердца, и верно — широта, спокойствие сердца при живой вере в Него. И все это яснее дня доказывает, что Господь постоянно при мне и все внутреннее мое знает.

Какой ходатай или Ангел избавлял нас когда–либо от грехов и скорбей? Никто, кроме Бога.

Когда сердце мое открыто Богу верою, тогда мне хорошо, а когда закрыто неверием — худо. Диавол то закрывает.

Есть люди, которые ужасно боятся пыли: помилуйте, да разве вы сами — не прах (См.: Быт. 3, 19), чего же вы боитесь пыли так сильно, как чего–то противоестественного? Смиритесь и сознайтесь тогда, как на вас несется пыль и покрывает вас, что вы сами — прах земной, и припомните, что в древности ради смирения пред Господом люди посыпали нарочно головы свои пеплом, даже цари, как царь Ниневии (См.: Ион. 3, 6).

Не должно возмущаться лукавством врага, действующего на душу чрез плоть, но смиряться пред Богом и вменять за ничто препятствия, которые он ставит нам, хотя бы, побежденные ими, мы и падали. Без падений в этой жизни нельзя обойтись.

Как праздновать праздники? — Мы празднуем или событие (вникнуть в величие события, цель его, плоды его для верующих) или — <воздаем хвалу> лицу какому, например, Господу, Божией Матери, Ангелам и святым (вникнуть в отношение того лица к Богу и человечеству — в благодетельное влияние его на Церковь Божию вообще). Надобно вникнуть в историю события или лица и приближиться к событию или лицу сердцем, впитать их в себя, иначе праздник будет не совершенный, не богоугодный. Праздники должны иметь влияние на нашу жизнь, должны оживлять, возгревать нашу веру (сердца) в будущие блага и питать благочестие и добрые нравы. А они проходят больше с грехом, как и встречаются неразумно, маловерным холодным сердцем, часто вовсе не приготовленным к чувству тех великих благодеяний Божиих, которые Бог даровал чрез известное празднуемое лицо или событие.

К Мерилу моей нравственной жизни, измеряющему постоянно достоинства моих мыслей, желаний, слов и дел — обращаю я часто свой умный взор — то награждающему, то наказывающему меня, мое сердце.

Неверие сердца и страсти сердца по началу своему — если человек сам не поддается им добровольно — прелесть диавольская: взирая и молясь внутренно ко Господу, легко преодолеть их. Надо говорить при находах: как я прогневляю Тебя, Господи, тем–то и тем (неверием во что–либо или страстию к чему–либо), не хочу этого, не соизволяю врагу. Ты же, Помощниче мой всесильный, помози мне.

Злой дух всячески старается изглаждать из нашей памяти мучения сердечные, им причиняемые, и чувство сладостных даров Божиих — чувство прощения грехов, чувство мира и радости υ Дусе Святе; и хочет уверить, мерзкий, что прощение грехов — не от Бога, а так себе — случайно, или как будто грехов и не бывало, а мучение было не от грехов.

Подача нищим: деньги, хлеб и одежда на улице не лежат, как для птичек пища и питие. Питание и одеяние их предоставлено твоей добродетели.

Отчего живая тварь называется дыханием? — От Духа Божия. Так как начало их жизни есть Дух Животворящий, носившийся некогда верху воды (Ср.: Быт. 1, 2) и вливавший жизнь в первоначальные виды.

В храме особенно совершается тайна очищения грехов. Благоговей же к месту, где совершается очищение твоих душевных скверн, где ты примиряешься с Богом, где получаешь истинную жизнь духа. — Сколько раз Господь подавал мне здесь очищение грехов моих, без которого я не мог бы наслаждаться дарами Божиими — величайшим даром жизни, дарами мира и радости и благами вещественными. Слава Тебе, Иисусе, Сыне Божий, Ты — очищение о гресех наших (1 Ин. 4, 10), не о наших же точию, но и о всего мира!

+ Когда сподобит нас Господь за внимание наше к себе — какой–либо день сохраниться без греха [175], тогда и сон ночью бывает необыкновенно сладок и покоен, и утром, по пробуждении — такая благодатная тишина и спокойствие на душе, что сердце радуется и всему тебе так легко, легко. Ах, как иго Господних заповедей благо, как бремя Его легко! А грех отравляет и наше бодрственное состояние и сон наш: и во сне его ужасы тревожат дух наш.

+ Все разнообразие и красота вещества — существуют на основании сцепляемости тел. Что было бы без ней? (Я подметил закон сцепляемости на одном цветочке: влага липкая в соединении с тончайшими частицами земли, прошедшими чрез растительные сосуды, обращается в мясо цветка.) В веществе везде — законы Духа. Они и направляют вещество к такому или другому концу (цели); они и растят и видоизменяют, они и держат его в бытии.

+ Вера говорит мне: твоя жизнь — вера, надежда и любовь; а плоть и диавол говорят: нет, твоя жизнь — богатство мира сего. Слова веры оправдываются всегда самим делом; а слова плоти и диавола на деле всегда оказываются ложными, потому что убивают душу тем самым, в чем обещали прежде жизнь.

+ Я не достоин иметь то, чем пользуюсь. Каким чудом Господь даровал мне все это? Это — единственно Его милость. Твоих благодеяний и даров я сподобился, Владыко Господи, туне, яко раб недостойный. Итак, чтобы не остаться мне бесчувственным скотом, притекаю к Тебе усердно, от всего сердца и по силе моей приношу Тебе благодарение за все дары Твои — духовные и вещественные и вопию Тебе от всей души: Слава Тебе, Боже Премудрый! +

+ Жажда, голод и сон довольно ласково напоминают нам о тленности нашего естества; а болезни — довольно неласково, и поделом: не вразумляют ласки, так надо употребить угрозу.

Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты скапал мне и постоянно сказуешь пути живота (Пс. 15, 11). А то какой я жалкий был бы? Теперь же я знаю, что составляет жизнь, блаженство для меня; знаю, от чего мне надо удаляться, как от смертоносного.

Всею душою буду желать и искать единого Христа; все же прочее, что занимало меня прежде в жизни, да будет ниже моих желаний, да будет все житейское только некоторым приложением к Этому величайшему, бесценному Сокровищу, составляющему покой и блаженство души моей; велико ли, мало ли, ничтожно ли будет это приложение, — в первом случае да не прилагается к нему сердце (Ср.: Пс. 61, 11), а в последнем нимало да не опечаливается.