Рыцарь в черном плаще - Эрнест Капандю

— Волосы длинные, густые, черные, бороды не было, брови широкие и густые, наружность угрюмая, черты лица грубые.

— Никаких особенных примет?

— Кажется, никаких… — отвечала Сабина, стараясь вспомнить.

— Припомните хорошенько.

— Да! На левой руке большой и глубокий шрам.

— Как же вы его разглядели?

— Когда мы остановили экипаж и он подал мне руку, чтобы подсадить меня, я была очень взволнованна и дрожала. Я подала ему руку и почувствовала этот шрам… Я совсем о нем забыла, а теперь вдруг вспомнила.

— Значит, шрам на левой ладони?

— Да.

— А экипаж? Вы не помните какую-либо его особенность?

— Нет.

— Вы не помните ни цвета кареты, ни номера ее, ни масти лошадей?

— Одна лошадь была белая… Другая — вороная или гнедая. Во всяком случае, темного цвета — вот все, что я могу сказать.

— А извозчик?

— О! Я на него не смотрела.

— Но когда вас везли так скоро, вы опускали переднее стекло и видели его?

— Нет, он был закутан в большой плащ, я не видела его лица.

— А если бы вы сели в этот экипаж, вы узнали бы его?

— Может быть…

— А между той минутой, когда экипаж остановился, и той, когда вам завязали глаза, что вы видели?

— Ничего: я была как во сне… Я видела большую ярко освещенную залу с вельможами и с дамами.

— Об этом я уже знаю все, Сабина, и скажу вам то, чего не знаете вы. Вы были в маленьком особняке на улице Сен-Клод, за столом было семеро мужчин и четыре дамы.

— Верно! — вскричала Сабина. — Как вы это узнали?

— Я узнал все, что относилось к ужину, от женщины, которая находилась в маленькой гостиной, когда вы пришли в себя.

— Вы видели эту женщину?

— Да, я отыскал ее и заставил говорить.

— Но она должна знать все.

— Она знает не больше вас. Вас похитили не те, у которых вы были, — я в этом уверен. Вас привезли туда, но вас там вовсе не ожидали.

— Кто же меня привез в тот особняк?

— Вот этого-то я не смог узнать, и никто в особняке на улице Сен-Клод, ни хозяева, ни гости, ни слуги не знают. Мне стали известны подробности вашего пребывания в особняке лишь до того момента, как вы выпрыгнули из окна. Вспомните, что произошло дальше?

— Нет, Жильбер, с той минуты я ничего не помню: верно, со мной был припадок помешательства.

— Вы абсолютно ничего не чувствовали?

— Холодное железо, — сказала Сабина, побледнев. — Я его почувствовала и теперь как будто чувствую снова…

— А того, кто вас ранил, вы видели?

— Не видела.

— Странно, что вы его не видели, Сабина, — проговорил Жильбер после непродолжительного молчания. — Когда спустя несколько часов после ранения я увидел вас окровавленную и бесчувственную, то решил, что вы умираете. Я едва не обезумел. Мой блуждающий взгляд наткнулся на ваше окровавленное платье, которое лежало вон там между камином и шкафчиком. Руководствуясь скорее инстинктом, нежели разумом, я схватил платье и запер его в этом шкафчике. Ключ унес с собой. С тех пор шкафчик не открывали. Вот ключ, хотите, я отопру его, Сабина? Мы вместе осмотрим ваше платье.

— Оно все еще здесь? — девушка указывала взглядом на запертый шкафчик. — Что ж, давайте посмотрим!

— Я опасаюсь, Сабина, что вид кровавых пятен взволнует вас, вам станет хуже. Может, повременим?

— Нет, нет, Жильбер! — запротестовала девушка. — Со мной ничего не случится, я уверена. Доставайте платье!

Жильбер подошел к шкафчику.

XXII

Взгляд

Открыв шкаф, Жильбер вынул одежду, которая была на Сабине в день преступления.

— Подайте ее мне, — сказала молодая девушка, — я хочу рассмотреть ее сама.

Порыв души будто придал ей физических сил. Сабина села на постели и прислонилась к изголовью.

— Вот платье, — сказал Жильбер.

Сабина взяла его. Юбка была цела, корсаж же оказался разорван и испачкан кровью. Жильбер изучил с величайшим вниманием каждую деталь платья, вывернул карман, расправил все складки.

— Нет ничего такого, что могло бы помочь нам, — сказал он.

Все другие части одежды были рассмотрены столь же внимательно, на стуле у кровати остались лишь башмаки и чулки.

— Один чулок разорван, — сказал Жильбер, — есть у вас царапина на ноге?

— Не знаю.

— Вот тут, повыше, разорвано еще.

— В самом деле…

— Другой чулок цел. Сабина, значит, вы были ранены еще и в ногу.

— Не знаю. Посмотрите.

Девушка высунула правую ногу из-под одеяла.

— Вы были ранены! — горячо сказал Жильбер. — Вот шрам, соответствующий разорванному месту на чулке, другой шрам на икре.

Жильбер поспешно взял со стула башмаки.

— Первый башмак разрезан чем-то острым. Подошва тоже разрезана. Может, вы наступили на какой-либо острый предмет?

— Не припоминаю.

Жильбер внимательнейшим образом рассматривал обувь девушки.

— Может, вы поранили ногу, выскочив из окна? Впрочем, это маловероятно, поскольку чулок разорван не снизу вверх, да и вы не ушибли бы этого места на ноге, — заключил он. — Разрешите мне взять этот башмачок, может быть, он мне понадобится!

— Господи! — вздохнула Сабина. — Как же все это объяснить?

— А в вашем прошлом не случалось ли чего-либо необычного, что навело бы нас на след?

— Кажется, нет, Жильбер.

— Вы были кем-либо любимы?

— Отцом, братом, Нисеттой и вами.

— А другими людьми?

— Я никогда не замечала этого.

— Вы молоды, очаровательны, вас просто нельзя не полюбить.

— Что вы предполагаете, Жильбер?

— Возможно, какой-нибудь отвергнутый обожатель, бездушный негодяй, чтобы отомстить за вашу холодность решил погубить вас. Вспомните, Сабина.

— Я вспоминаю, Жильбер, но ничего не могу вспомнить. Я всегда так холодно принимала своих поклонников, так мало обращала внимания на тех, кто пытался прельстить меня разговорами о любви, что не помню никого из них.

— Вы никогда не замечали, что кто-нибудь смотрит на вас с ненавистью?

Сабина вздрогнула.

— Да, — сказала она, — такое случалось со мной дважды.

— Где и как?

— Первый раз в театре, я была там с отцом.

— Давно?

— Год назад, как раз на масленицу…

— До или после нашей первой встречи?

— После, — ответила, краснея, Сабина. — Потому что я держала в руках в театре букет фиалок, который вы мне подарили.

— Как все происходило?

— Во время спектакля я заметила в партере напротив нас мужчину, сидящего спиной к сцене и пристально смотревшего на меня. Сначала я не придала этому значения, но он все время оставался неподвижен и глядел на меня в упор, не отводя взгляда. Его настойчивость раздражала меня.

— Припомните, как он выглядел.

— Высокого роста, крепкого сложения с невзрачным лицом и одет как дворянин.