Суть óстрова - О`Санчес

– А если не понимаю?

– Понимаете. По-прежнему, после краха никто никогда не имеет с нами никаких дел, а видели бы, что мы выплыли и растем – во вред бы не пошло, только на пользу. Я продолжаю: вся наша надежда отныне – на вашу идею, на методику, которая позволяет нам увеличивать обороты чуть ли ни в полтора раза ежемесячно. Даже больше! Заметно побольше, поскольку с ростом оборотного капитала, всякие разные платежи и аренды, которые можно считать относительно фиксированными, занимают в процентном отношении все меньшую долю расходов, а…

– Меньше. «Квартальник» повышенной прибыльности, который оказался в несколько раз длиннее предполагаемого месячника, все же завершился и мы теперь будем выкручивать месячный вал – дай Бог тридцать процентов.

– Где же тридцать-то? Тридцать пять, господин Сигорд, тридцать пять! Я проверял поталерно, попенсно даже…

– Попенисно. Пусть тридцать пять. Но ты не отвлекайся, пожалуйста, ты говорил про какую-то надежду?

– А, да, спасибо. Вся наша надежда, что методика будет: а) работать, б) достаточно долго работать. Но рано или поздно мы должны будем повернуться лицом и карманом к нашим партнерам – а где их взять, партнеров, если мы и раньше, не говоря уже о сегодня, не производим впечатления солидных и надежных партнеров? Что это за фирма такая, у которой ни одного клиента? Я вас и себя спрашиваю? Мы обязаны думать о будущем, пока ветер дует в наши паруса. А будущее немыслимо без респектабельности, надежности, внушительности. Нам – пусть не сегодня, но уж точно послезавтра – понадобится всеобщее уважение и признание.

– Сила будет – все признают.

– Что это, опять цитата какая-нибудь?

– Да, фраза из одного старого фильма, я ее с детства запомнил. Польский, по-моему, ваш фильм был, костюмный, из жизни древних королей.

– По вашему деньги – и есть та самая сила?

– Сильному сытнее.

– Превосходно! Емко-то как. А по-моему – сила не должна исчерпываться этой, пусть и очень важной характеристикой.

– По-моему – именно она, сила, измеряется именно деньгами, по крайней мере – в нашем случае, мы же не спортсмены, не военные, не политики. Мы – финансисты. Но я не спорю, и как только обретем возможности – подумаем о солидности. А пока – вот еще тема, коль скоро мы лишились штатовских бонусов. Ты слышал, что фирма «Фибойл» выпустила варранты на сумму в миллиард талеров?

– Слышал что-то. Варрант – это производная ценная бумага, позволяющая покупателю в течение гарантированного времени выкупить некие ценные бумаги по твердой, гарантированной цене.

– Спасибо, что разъяснил. Так вот, через… тридцать пять минут ты пойдешь и купишь этих варрантов на миллион. Сейчас они стоят ровно талер каждая, итого миллион варрантов. Номинал по варранту – десять талеров, мы же – по талеру закупимся.

– И что будет?

– А то, что мы, согласно твоему разъяснению, будем иметь право до самой весны, до первого сентября, выкупать акции «Фибойла» по цене пятьдесят талеров каждая. Супергигант «Фибойл» хочет стать сверхсупергигантом, войти в первую десятку мировых нефтяных лидеров, расширяя для этого уставный капитал и привлекая дополнительные ресурсы, помимо кредитования.

– Понял. Но вы разрешите, я взгляну, освежу в памяти… Минутку… Угу. Сигорд, мне нравится ваша хватка и размах, но мы безо всяких варрантов можем купить этих акций по цене тридцать восемь талеров бумажка, а не по пятьдесят. Это обыкновенные так стоят, а привилегированные гораздо дешевле. Иначе говоря: что за чушь вы затеяли? Вы хоть сами себе отдаете отчет, что вы собираетесь делать? Меня заставить делать?

– Вроде бы да. А ты?

– Я, к великому моему сожалению, тоже.

– Тогда повтори, предвари словесно, будь добр, а я послушаю.

– Да. Итак, вы собираетесь купить миллион десятиталерных, якобы, бумажек по талеру штучка, каждая из которых дает вам право в течение нескольких месяцев выкупить одну акцию нефтяного гиганта «Фибойл» по цене пятьдесят талеров акция, в то время как за углом, в любой соседней кабинке можно купить бесконечное количество этих акций по цене тридцать… восемь талеров сорок пенсов – штучка. Так? Может, и не бесконечное, но всяко больше миллиона.

– Да, так, ты все понял правильно.

– Вот я и говорю: чушь! Номинал варранта – червонец, предлагаемая цена – талер, а подлинная, сегодняшнего дня, стоимость варранта – нулевая, меньше чем никакая, потому что… Чушь!

– Не чушь, а рискованная операция, основанная на инсайдерской информации. В моем доме живет маникюрша одной министерши. Вернее, модная маникюрша живет, визажисткой себя называет, у нее есть клиентка министерша, которая уже дважды воспользовалась услугами визажистки в долг. И та министерша метет хвостом перед визажисткой и обещает заплатить в ближайшее время, а ныне, мол, ее дурак-муженек вбухал семейные деньги в какие-то варранты… Короче, Ян, дело было в нашем гараже, мне по пустяку пришлось ждать администратора, и никак было не избежать слушать бабскую трескотню этой моей соседки по телефону. Сначала она выслушала министершу, а потом, во втором разговоре, поносила ее своей подруге. Уловив слово варранты, я чуть не помер от любопытства, слушал аж дрожал, а эта сучка говорит о чем угодно, о губной помаде там, о подмышках, об эмитенте же – ни звука! Ну, я дождался конца разговора, встреваю: – Сударыня, – говорю, – я старый биржевой волк и знаю, что когда речь заходит о варрантах – с кошельком беда. Извините, что невольно подслушал ваш разговор. – Откозырял я ей и с понтом дела открываю дверцу своей машины, дабы ехать дальше. А подколенки ходуном ходят, в горле пересохло.

– Ах! Боже мой! Я так и знала, так и знала… Что же мне, по судам таскаться? Так я на нее и в суд побоюсь подать, у них там все друг другу руки моют… Боже, какой кошмар! – Дамочка моя маникюрша наладилась рыдать, рукой цапает трубку – опять кому-то звонить…

– Сударыня, погодите, а что за варранты, название фирмы, эти варранты выпустившие?

– Ой, не помню! Кажется… Кажется… Фибол какой-то?

– «Фибойл»?

– Да. Вы знаете, да, она дважды повторила: «Фибойл». Кошмар, да?

И тут я ее утешил, сказал, что Фибойл фирма солидная…

– Простите, Сигорд, она что, не слышала о «Фибойл»? Правда, что ли? Ну не может в природе такого быть.

– Видишь, может. Сказал ей, что это тот редкий случай, связанный с работой мужа ее клиентки, когда провальный для остальных вариант, для министра становится видом безопасной и неявной взятки. «Свои у них расклады, – говорю, – и нам с вами в них лучше не лезть. Но деньги у вашей клиентки будут, не волнуйтесь». И дамочка немножко успокоилась, и мы разъехались, а я взволновался еще больше, когда выяснил, что министр тот – по природным ресурсам. Взволновался и стал копать, все глубже и глубже, все шире и шире…

– Без меня.

– Без тебя. Думаешь, приятно, когда будущий мажордом смотрит на меня как на идиота? Проделал я в одиночку весь долгий аналитический путь и рекомендую тебе, прежде чем ты побежишь покупать, ознакомиться непредвзято и внести свои соображения.

– Да? Как это я успею ознакомиться, когда мне через тридцать минут уже бежать покупать? – Яблонски сунул руки в карманы, тотчас вынул их и подошел к столу. – Где они, давайте?

– Я пошутил. Купишь через шестьдесят минут, да хоть через сто, но сначала я должен выслушать мнение твоего аналитического аппарата, потому как страшно пихать целый миллион в авантюру. Читай мою записку, там все: справка по «Фибойл», по министру, по местам, где они бурят, по родственным отношениям в президентских конюшнях и так далее…

– Гм… Сигорд… Я ознакомился. Знаете, мне сейчас это уже не представляется такою авантюрой, как два часа назад. Гм… В горле пересохло. Могу я, наконец, чаю попить? Черт, у меня от вашего дыма в голове звон и в горле хрипы.

– Пей, Яблонски, пей. Прочитал – теперь пей. А то с твоими священнодействами и псевдокитайскими церемониями чтение на год бы растянулось. Я только одну и выкурил в твоем кабинетике, тоже ведь волнуюсь! Одобряешь, короче?

– Да. Пойду, куплю, еще вдруг кончатся, пока мы тут… А потом уже попью вволю и вы меня тогда не дергайте, я попросил бы.

И пришла зима, и прошла зима, и подступил сентябрь.

Сигорд и Яблонски много волновались в эту зиму, но то был не самоубийственный трепет заигравшихся банкротов, ставящих на кон последнюю банкноту промотанного состояния, а кураж удачливых игроков, у которых все получается, за что бы они не взялись: ставь на красное, на черное, чет, нечет, ряд, сектор, номер, зеро – все выигрывает! Пять миллионов талеров за эти зимние месяцы превратились в одиннадцать, а «инсайдерский» миллион, вложенный в варранты «Фибойл» – вернулся и привел за собой еще четырнадцать!

Миллион компаньоны растратили на оргтехнику, мебель, на премии себе и сотрудникам, на возвращение кредита по закладной, а остальное, в виде нескольких банковских бумажек, выстроили перед собой на столе, в кабинете у Сигорда, и непечатно спорили – дивизия это, или уже целый корпус. Сигорд стоял за дивизию, а мечтательный и порывистый Яблонски готов был считать заработанные двадцать пять миллионов целой армией. Как всегда в принципиальных спорах победил Сигорд, поскольку он был начальник и владелец контрольного пакета.