Тэсс из рода дЭрбервиллей - Томас Гарди

Мэриэн задумалась.

— Но ведь ты жена джентльмена! И не очень-то это справедливо, что тебе приходится так жить.

— О нет, это справедливо… хотя я очень несчастна.

— Ну-ну! Он на тебе женился, а ты несчастна!

— Жены бывают несчастными, и не мужья в этом виноваты, а они сами.

— Ты ни в чем не виновата, милочка, в этом я уверена. Да и он тоже не виноват. Должно быть, вы оба тут ни при чем.

— Мэриэн, милая, будь добра, не задавай мне вопросов. Мой муж уехал из Англии, а я слишком быстро истратила деньги, которые он мне оставил, и теперь должна работать по-старому. Не называй меня миссис Клэр, зови меня Тэсс, как раньше. Здесь нужна работница?

— О да! Работницы здесь всегда нужны, потому что сюда мало кто идет. Тощее здесь место. Кроме ржи да шведской брюквы, ничего тут не растет. Хоть я сама здесь работаю, но жаль мне, что такая, как ты, пришла сюда.

— Но ведь ты была такой же хорошей доильщицей, как я.

— Да, но я отбилась от работы с тех пор, как стала пить. О, господи, теперь это единственное мое утешение! Если ты сюда наймешься, тебя заставят копать брюкву. Я тоже это делаю, но тебе такая работа придется не по вкусу.

— О, все равно! Не поговоришь ли ты-обо мне?

— Лучше будет, если ты сама поговоришь.

— Хорошо. Послушай, Мэриэн, — ни слова о нем, если я здесь останусь. Я не хочу пачкать его имя.

Мэриэн была в самом деле славной девушкой, хотя и грубее, чем Тэсс; она обещала исполнить ее просьбу.

— Сегодня платят жалованье, — сказала она. — Если бы ты пошла со мной, сразу разузнала бы все. Очень мне тебя жалко! Ну, да ты несчастна только потому, что он уехал. Я знаю — будь он здесь, ты бы не была несчастна даже если бы он не давал тебе денег и заставил взяться за черную работу.

— Да, это верно… Я была бы счастлива.

Дальше они пошли вместе и скоро увидели ферму, такую унылую, что было в ней даже что-то величественное. Ни одного деревца поблизости, даже зеленых лугов не видно было в эту пору года, повсюду только брюква да земля под паром, — разгороженные плетнями огромные поля, которые тянулись до самого горизонта.

Тэсс ждала у двери, пока работники получали жалованье; потом Мэриэн повела ее в дом. Сам фермер был в отлучке, но жена, заменявшая его в тот вечер, наняла Тэсс с условием, что она останется до благовещенья. Женщины редко предлагали свои услуги для полевых работ, а так как женский труд оплачивался дешево, хозяева охотно нанимали работниц, которые справлялись с делом не хуже мужчин.

Тэсс подписала договор, и теперь ей оставалось только подыскать пристанище. Она сняла комнату в том самом доме, у стены которого грелась. На жалкое существование обрекла она себя, но во всяком случае могла кое-как прожить зиму.

Вечером она написала родителям, сообщая свой новый адрес, — на случай, если в Марлоте получено будет письмо от ее мужа. Но о бедственном своем положении она ни одним словом не обмолвилась, чтобы никто не вздумал осуждать Клэра.

43

Мэриэн не преувеличивала, называя Флинтком-Эш тощим местом. Единственным жирным существом была здесь сама Мэриэн, но она пришла сюда со стороны. Все деревни можно разбить на три разряда: одни находятся на попечении помещика, другие сами о себе заботятся, и, наконец, о третьих не заботятся ни они сами, ни их помещик. (Иными словами: деревни, находящиеся во владении проживающего там помещика; деревни, арендуемые на правах фригольда или копигольда; и деревни, брошенные на произвол судьбы всегда отсутствующим помещиком.) Флинтком-Эш принадлежал к третьему разряду.

Тэсс энергично принялась за работу. Терпение — качество, вырастающее из духовного мужества и физической слабости, было теперь основой характера миссис Энджел Клэр. Оно-то и поддерживало ее.

Поле, где она работала со своей товаркой, выкапывая брюкву, простиралось больше чем на сотню акров и находилось на возвышенности, поднимавшейся над каменистыми буграми; бугры эти были образованы выходившими на поверхность кремневыми жилами в меловой породе и состояли из множества белых кремней луковичной, роговидной и фаллической формы. Ботва и верхняя часть каждой брюквы были уже объедены скотом, и обе женщины должны были особыми кривыми вилами выкапывать остатки корнеплода, чтобы и они пошли в пищу скоту. Так как от зеленых листьев не осталось и следа, то ровное коричневое поле имело вид унылый и отталкивающий — словно лицо, плоское от подбородка до лба. И небо напоминало поле, только было другого цвета — белое плоское лицо со стертыми чертами. Эти два лица, наверху и внизу, целый день взирали друг на друга; белое смотрело вниз на коричневое, а коричневое смотрело вверх на белое; и не было между ними ничего, кроме двух девушек, ползавших; словно мухи, по темному лицу.

Никто не подходил к ним, и движения их были автоматическими и однообразными. Они работали в грубых робах — коричневых халатах, завязанных сзади, чтобы юбка не развевалась по ветру; ботинки поднимались выше щиколотки, руки были защищены желтыми рукавицами из бараньей кожи. Капоры с оборками придавали им задумчивый вид, и случайному наблюдателю эти склоненные головы напомнили бы двух Марий в изображении какого-нибудь итальянского художника эпохи раннего Возрождения.

Они работали час за часом, не сознавая унылости картины, частью которой они были, и не задумываясь о том, справедлива ли к ним судьба. Даже такая работа не мешала им предаваться мечтам. Потом пошел дождь, и Мэриэн сказала, что им можно бросить работу, но только в этом случае им ничего не заплатят: и они не ушли с поля. Плоскогорье было таким высоким, что под напором воющего ветра дождь хлестал горизонтально, колючий, как осколки стекла, и они промокли до костей — Тэсс впервые поняла, как это бывает на самом деле. Ведь промокнуть можно по-разному, и выражение «промокнуть до костей» часто пускают в ход по пустякам. Но работать на поле и чувствовать, как дождевая вода стекает сначала по ногам и плечам, потом по бедрам и голове, по спине, груди и бокам, и все-таки не бросать работы, пока не потемнеет свинцовое небо, возвещая заход солнца, — такая работа требует стоицизма и непреклонной воли.

Однако они страдали от дождя меньше, чем можно было предположить. Обе были молоды, а разговаривали они о том времени, когда вместе жили и любили на мызе Тэлботейс, в этом благословенном зеленом уголке земли, где лето щедро раздавало свои дары. Тэсс предпочла бы не говорить с Мэриэн о человеке, который по закону считался ее мужем, но эта тема была слишком увлекательна, и, помимо своей воли, Тэсс начала отвечать Мэриэн. Хотя мокрые оборки капоров били по лицу, а робы назойливо липли к телу — весь этот день, как уже говорилось, они жили воспоминаниями о зеленой, солнечной и романтической мызе Тэлботейс.

— В ясный день отсюда можно увидеть холм, который совсем рядом с долиной Фрум, — сказала Мэриэн.

— Да неужели! — воскликнула Тэсс, оценивая новое достоинство этой местности.

Итак, здесь, как везде, боролись две силы: врожденное стремление к счастью и ему препятствующая сила обстоятельств. У Мэриэн был особый метод поддержания бодрости духа: к концу дня она извлекла из кармана пинтовую бутылку, заткнутую белой тряпкой, и предложила Тэсс выпить. Но сейчас Тэсс довольствовалась своими мечтами и не нуждалась в искусственном подхлестывании. Она сделала только маленький глоток, но Мэриэн хлебнула основательно.

— Привыкла я к спиртному, — сказала она, — и теперь ух не могу отвыкнуть. Единственное мое утешение! Видишь ли, я ведь его потеряла, а ты нет… вот потому ты и можешь обходиться без спиртного.

Тэсс думала, что потеряла она не меньше, чем Мэриэн, но спорить не стала: все-таки она считалась женой Энджела, и эта мысль ее поддерживала.

Вот так работала Тэсс в утренние заморозки и в дождливые дни. Когда не нужно было выкапывать брюкву, они ее чистили, то есть кривым ножом соскребали присохшую землю и срезали корешки, а затем ее ссыпали на хранение. Этой работой они могли заниматься под навесом, если шел дождь; но в морозные дни даже толстые кожаные перчатки не защищали пальцев от холода, когда приходилось-перебирать мерзлые комья. Тем не менее Тэсс не теряла надежды. Она была убеждена, что рано или поздно великодушие, которое она по-прежнему считала основной чертой Клэра, одержит верх и побудит его вернуться к ней.

Мэриэн, подвыпив и развеселившись, взвизгивала от смеха, когда находила кремни упоминавшейся причудливой формы, но Тэсс пропускала ее шутки мимо ушей. Часто посматривали они в ту сторону, где лежала долина реки Вар, или Фрум, хотя увидеть ее они не могли. И, всматриваясь в пелену серого тумана, они вспоминали дни, прожитые там.

— Ах, — сказала Мэриэн, — как бы я хотела, чтобы здесь был еще кто-нибудь из старой нашей компании! Тогда бы мы каждый день могли говорить здесь, на поле, о мызе Тэлботейс, и о нем, и о том, как славно нам жилось и что мы там делали. И нам казалось бы, что все опять как будто по-старому.