Негоциант - Владислав Жеребьев

Первая посылка с книгами — учебниками начальных классов — пришла в бочке с красной икрой, что заказывали на кухню Его Величества. Дождавшись пока ценный груз прибудет к точке перехода, королевский повар Маурис Алибар изъял нужную, вычислив её по особым признакам, и под предлогом того, что король желает испробовать икру не позднее трех дней с момента доставки, выехал с посылкой в столицу. С этого момента и началось становление Марлана.

Стараниями тайных советников короля первый учитель математики попал на планету спустя пять лет после первой посылки. Заманенный щедрым предложением, он до последнего момента не верил, даже когда влезал в тайник с калиброванным брусом, предназначенным для строительства охотничьего домика одного из заинтересованных вельмож. Не верил, когда подглядывал в щелочку, обозревая машинный зал, множество людей в белых халатах и странную мерцающую рамку. Поверил только тогда, когда сам Малих Банус, отец Амира, вскрыл убежище ученого мужа кончиком боевого топора и подал тому руку.

— Добро пожаловать, ментор, я старший советник короля, Малих. Надеюсь, путешествие вас не утомило?

Учитель математики вылез из своего деревянного ящика и, отряхнув пиджак, огляделся вокруг. Нет, у людей вокруг не было змеиных зрачков, на небе не светило два солнца, всего лишь одно, да и само небо было того обычного цвета, что привык видеть математик. Впрочем, сами люди, вот в чем загвоздка. Крепкие, высокие. Волевые подбородки, высокие лбы, ясный взгляд. Воины, борцы, революционеры.

Трое здоровенных парней, закрытые с ног до головы в кожаные доспехи с нашитыми на них стальными пластинами, молча седлали коней. Грозного вида топоры хищно выглядывали из-за спин воинов, как бы намекая: не подходи, не тревожь моего хозяина — хуже будет. Высокие, сухопарые благородные животные, переступая с ноги на ногу, стригли ушами и втягивали ноздрями запах пришельца.

— Не обращайте внимания, — улыбнулся Малих. — Ваш одеколон. Слишком чуждый запах для наших лошадей.

— Знаете, — учитель наконец пожал протянутую руку, — я до последнего момента не верил в то, что вы действительно существуете. Казалось, будто кто-то меня разыгрывает, и вот-вот настанет та минута, когда шутник выскочит из-за угла и, указывая на меня пальцем, будет идиотски хохотать. Повелся, мол, старый дуралей. Не верил даже тогда, когда на мою банковскую карту свалилось пять миллионов рублей.

— Вы сможете обучать детей?

— Конечно, я же учитель. Но все зависит от уровня подготовки. Моя наука — наука точная.

— А общеобразовательная программа?

— Осилим.

— Замечательно, вот, познакомьтесь, это Амир, мой младший сын и ваш первый ученик.

Амир выбрал самый верный и в то же время самый трудный путь для своего государства. Десятки одаренных юношей и девушек, прошедших все тесты и проверки, отбирались для королевской службы и уезжали на дальние рубежи, где в обстановке полной секретности постигали азы математики, физики, химии и культуру речи. Выдернутые из привычной обстановки, с мозгами, засоренными средневековыми понятиями и предрассудками, они с трудом понимали астрономию, биологию и черчение. Менторы просто сбивались с ног, днем и ночью колдуя над своими камнями, но, не обладая знаниями в науках, попросту не могли передать их кому-либо другому. Учиться приходилось по старинке, днем и ночью зубрить, вникать, сидеть на уроках, прилежно записывая задания в тетрадь, а остальное время проводить в библиотеках.

Пушкин, Лермонтов, Рид, Мураками, библиотека первой начальной школы королевства пополнялась не только научными работами, учебниками и методическими пособиями. Придя в школу и сев за парту, девушка переставала быть кухаркой, мальчик полотером или стражником. Теперь их желания были куда обширнее, а мечты светлее и амбициознее.

Инженеры и механики смогли проникнуть в королевство еще позже, и, встав во главе мастерских, пытались поднять машиностроение, автоматизировать труд и повысить производительность. Агрономы и биологи поднимали сельское хозяйство, навигаторы и астрономы составляли звездные карты и прокладывали по ним негоциантские маршруты. Корабелы и плотники начали строить те суда, что были способны преодолеть мировой океан, доставив по назначению как груз, так и экипаж.

Через тридцать лет появились первые поточные производства. Улучшилась работа с черными металлами, начали плавить чугун и ковать сталь. В планах была постройка железной дороги и аэропланов. Не отставало и оружейное производство, и где-то на горизонте уже брезжил свет первого в этом мире собственноручно изготовленного автомата Калашникова. Пускай большинство деталей были ввезены в бочках с квашеной капустой, но это были их автоматы.

Банус ликовал, видя, как мужает, светлеет народ, понимая, к какому будущему ему открывается дорога, но все равно прогресс шел колоссальными темпами. Еще чуть-чуть — и вместо громоздких кольчуг появятся тонкие и прочные панцири, вместо пик и алебард ружья, а вместо телег автомобили. Еще чуть-чуть, какие-то двести-триста лет.

Требовался еще один толчок, и этим толчком стал я.

— Парус?

— Да, господин негоциант.

— На какой день намечена поставка тканей для драпировки королевских покоев?

— Через неделю примерно.

— Требуется встретить.

— Конечно, господин барон.

Вот так и жили, от поставки до поставки, от пересылки местных на Землю и до возвращения их из технических вузов и техникумов, с блеском в глазах и багажом знаний в голове. Встречались, конечно, и такие, что не хотели возвращаться, отведав всех прелестей двадцать первого века, с его мегаполисами из стали и бетона, автомобилями и доступными женщинами, но, слава всевышнему, было их существенно меньше, чем вернувшихся.

Я корпел над бумагами, заключал контракты и обеспечивал беспрепятственный проход специалистов, Парус курировал всю эту суматоху, не давая ни шанса на ошибку. Зимин так вообще прописался на точке перехода и даже умудрился отгрохать в поселке дом, как бы под нужды нашего представительства. На самом деле тяжеловесное каменное строение в три этажа было не чем иным, как перебросочным пунктом, где до поры до времени складывали детали станков, наборы инструмента и точные приборы.

Все встало на налаженную колею, и я, как человек, привыкший и умевший давать взятки, расширил-таки и укрупнил наше подполье там, на Земле. Прирост знаний и умений, сдерживаемый до поры до времени умными головами, рос, развивался, ветвился и стремился ввысь, к облакам, к солнцу, к далеким звездам.

В то утро я как всегда встал в шесть утра — завел я себе такую привычку и, почти уже жалея о ней, понял, что не избавиться. Если не встану в эту рань, не сигану в кадушку с холодной водой, что стоит на заднем дворе, то весь день хожу как мешком по голове стукнутый. Как говорила одна моя знакомая: «Ручки не ручат, ножки не ножат, голова не головит». Водные процедуры прошли без особых происшествий. Слуги бдительно следили за тем, чтобы моя купальня всегда была наполнена свежей водой, а недалеко, на специальной приступке висело толстое махровое полотенце.

Да, не буду скрывать, обзавелся я таки своими причудами и капризами. Волей-неволей, а всплыли они будто сами собой. Власть, пост и титул, все это будто подталкивало меня к разнообразным сумасбродствам и чудачествам, правда, держал себя в руках, за рамки приличия не выходя.

Одной из моих причуд был еженедельный субботний шашлык, на который приглашались только особо доверенные и близкие мне люди. Происходило это следующим образом. Искупавшись и облачившись в чистую сорочку, сюртук и брюки, я отправлялся на рынок, где выбирал пять килограммов отборной свинины. Со свертком в руках и улыбкой на устах я шествовал назад и, узурпировав кухню, нарезал мясо на толстые сочные квадратики, крошил туда лук и специи и заливал уксусом. После чего строго-настрого запрещал приближаться к кадушке. Уголь доставляли мне в брикетах, из-за двери, поблажка старшему торговому представителю, а вот мангал с шампурами пришлось заказывать в местной кузне. Время от заготовки шашлыка до часа икс я проводил в праздном безделье. Читал книги, пробовал сочинять стихи и учился премудростям верховой езды и боя на топорах, уроки по которым мне вызвался давать Грецки. Успехи мои в этом воинском искусстве были не столь впечатляющие, чем, скажем, в торговле. Ярош ругался, издевался над моей физической подготовкой и прилежно лупцевал мою несчастную тушку деревянным топором, гоняя новоиспеченного барона вокруг поместья, что повар, заставший подмастерье за поеданием варенья.

— Еще лет пять-шесть, любезный Дмитрий, — хохотал Ярош, раз за разом обрушивая на меня деревяшку, — и из вас выйдет неплохой боец.

— Дожить бы, — ахал я, стараясь увернуться от коварных ударов Боевого Топора, но тот лишь хохотал и продолжал экзекуцию.