Закон Неписанный - Владислава Мека

— Тот, под чью музыку мы танцуем — все еще в прострации от увиденного на автомате ответила я.

— А, та помойка? Знаешь раньше этот мир был одной большой тюрьмой, туда отправляли самых искусных, талантливых и сумасшедших преступников со всех миров. Существовал единый портал для отправки их на твою планету.

— Почему именно туда? — выдавила я, голос отказывался слушаться.

— Потому, что атмосфера, что создавала воздух на планете, перекрывала потоки магии и планета была идеальной антимагической тюрьмой. Но вот беда, портал стал нестабилен, а потом, после того, как на Земле было применено первое атомное оружие и вовсе пропал. С того времени Земля перестала быть объектом исследований и стала независимым миром — прижав меня к себе сильнее закончил свой исторический экскурс убийца.

— Как ты смог туда попасть? — все еще неверяще смотрела я на убийцу, ну в конце концов, если портал исчез, как он может гулять туда-сюда, когда ему заблагорассудиться?

Кастл продолжая скалится, наклонился ко мне и выдохнул в губы, едва касаясь их языком:

— Никак. Меня туда сослали лет семьдесят тому назад. Видишь ли, я тоже был искусным. талантливым и сумасшедшим преступником…

Нда… И чему я удивляюсь?

Глава 12

Черная кошка? Смешно.

Действительно плохая примета, это когда разъяренный медведь разрывает к чертям твою палатку.

Переверните слово evil (зло) и получите слово live (жизнь).

Ненавижу запеканку, которую подают в качестве десерта, но кроме нее все равно больше ничего не дадут. И ноги снова ноют, мне бы сегодня хоть немного поразмять их, но Кастл после ужина твердо намерен остаться дома, а рисковать не стоит.

Первые боли пришли поздно ночью, когда я спала десятым сном. Повезло, что в этот день Кастл еще с утра смотался по делам гильдии, которых теперь прибавилось и вернуться должен был только к обеду следующего дня. Поэтому, когда я стала стонать сквозь сон, заметить это было некому.

Боли накатывали от живота и до пяток, причем я ощущала, как кожу разрывают мелкие разряды, что бежали по венам. Первая мысль меня отравили и я умираю. Вторая, когда я смогла пошевелить кончиками пальцев ног, ко мне возвращается чувствительность. И было даже неплохо, что в этот момент я не могла двигаться, иначе бы кинулась в пляс.

Больше двух лет провести безногой калекой, больше двух лет терпеть кошмар, что становится обыденностью, нет, так жить нельзя! И вот в эту ночь, когда остров был погружен в темноту и все спало, даже неугомонные цикады, моим ногам стала возвращаться чувствительность. Не это ли счастье?

Да, я не оговорилась, прошло два года и три месяца с того момента, как Кастл — убийца, психопат и мой муж для всех, кто с ним знаком, притащил меня сюда и посадил на цепь. Вначале поводок был короткий. Он настолько сходил с ума от ревности и страха быть покинутым, что дальше спальни мне без его сопровождения не было ходу. Да и передвигаться, кроме как на костылях, будто в насмешку оставленных мне Кастлом, я по долгу не могла.

Но время шло, после первого бала, который убийца устроил в честь «повышения», он вывернул меня наизнанку, пытаясь «починить» механизм деторождения. Не вышло. Зато я стала страдать приступами невероятной боли охватывающей весь живот. Пришлось снова обращаться за помощью к Брилле. Не знаю, что старуха наплела убийце, но с того дня он стал относится ко мне с большей осторожностью.

Когда стукнул год со дня моего прибывания на острове, я почувствовала, как поводок, что накинул на меня убийца, ослаб. Мне было позволено бродить по всему острову. В сопровождении немыслимого количества охранников, выбираться с частных владений Кастла на территорию темных, где я могла заниматься шоппингом, ну или просто слоняться из угла в угол.

Кстати о темных, особенно эльфах. Они очень сильно прижали светлых. Большинство, из которых было вырезано почти под чистую. Сородичи Лэадониса больше не могли похвастаться эльфийскими лесами. Территория истинных оборотней тоже заметно сократилась. Впрочем пострадали все те, кто когда-то участвовал в геноциде темных эльфов. Они отобрали земли, ценности и разработки, взамен не убив всех, только сделав живым товаром. Единственные, кто остался в относительном порядке — это люди. Они стали некой «Швейцарией», проявив истинно швейцарскую терпимость к чужим странностям. Например, к тяге вырезать друг друга сотнями тысяч.

После, когда темные успокоились, ну, относительно успокоились, Кастл представил меня их двору, как свою жену. Наследный принц, понимая, что тягаться с главной Гильдии Убийц бесполезно, скоропалительно простил мне все прегрешения перед его народом и даже дал подданство. В целом, могу сказать, что ненавидеть меня не перестали, но теперь я из публичной преступнице, стала кем-то вроде персоны нон грата. Мило, ничего не скажешь, хотя терпимо.

Не сказать, что с Кастлом мы стали жить душа в душу, но были явные сдвиги. К примеру, он прекратил убивать моих охранников, если замечал, что те взяв меня на руки слишком сильно, но мнению Кастла, прижали меня к себе. Или, больше не подвергал публичным поркам служанок, что по его мнению отзываются о нем нелицеприятно в моем присутствии. Я же в свою очередь перестала, как ему казалось, пытаться сбежать. Одним словом — идиллия.

Но вернемся к моим ногам. После того первого раза, я стала замечать, как боль с каждым днем длиться дольше, да и мои ноги стали слушаться лучше. Хорошо, что актриса из меня неплохая, иначе уже не раз бы выдала себя. К слову, сказать, один раз, чуть не выдала.

Когда появилась чувствительность ног, так же стала пробуждаться и чувствительность тела в целом. И секс с Кастлом перестал быть просто использованием меня, в качестве резиновой куклы. Я начала чувствовать непередаваемое отвращение во время этого процесса и раньше особой радости не испытывала. Но теперь особенно остро ощущалась та брезгливость, ведь я все чувствовала. Сколько же сил мне требовалось, чтобы не оттолкнуть его, не попытаться скрестить ноги, которые уже относительно слушались меня. Но я терпела, представляла себе, как однажды оторву «мужское достоинство» это ублюдка и буду наблюдать за агонией, пока он будет корчиться в луже собственной крови… Да! Как же явственно я это представляла, пока убийца «трудился» на мне.

— Чего ты издеваешься над едой? Сколько раз говорил, не нравится — не ешь — вырвал меня из размышлений голос убийцы, который наблюдал за тем, как я размазывала запеканку по столу.

— Я ненавижу запеканку — привычно скривилась я.