Enter - Карл Ольсберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда и говорить больше не о чем, — резюмировал Кайзер. — Господин Айзенберг, можно вас на минуту?
Морани и Хинтце вышли из кабинета.
— Эта ситуация чертовски опасна, — сказал Кайзер после того, как за Хинтце нарочито сильно захлопнулась дверь.
— Из-за вируса или из-за нас с вами?
— И то, и другое. Меня больше тревожит этот вирус. Если то, что утверждает Варнхольт, — правда, это дело окажется для нас слишком масштабным.
— В первую очередь для директора полиции Хинтце, если позволите заметить.
— Вы правы, Хинтце — хороший командир, но аналитик из него так себе. Это дело ему просто не по плечу. Однако именно он руководит расследованием.
— Не пора ли попросить генерального прокурора, чтобы он передал расследование ФУУП?
— Хинтце мне этого не простит. Я его не очень жалую, но и ножом в спину не ударю. Кроме этого, доказательная база и правда более чем незначительная. Так что у меня другая мысль. Я знаю одного человека из Федеральной разведывательной службы, и если за этим делом действительно стоит зарубежная спецслужба, то это их вотчина. Может быть, они располагают информацией.
— Если так, то раскроют ли они ее нам?
— Думаю, да. Но, разумеется, мы не вправе от них чего-то требовать.
— А что, если за всем стоит АНБ или связанная с ней спецслужба? Согласятся ли они нам помогать в таком случае?
— Господин Айзенберг, вы дали волю воображению. Я верю в то, что Гильберт говорила неправду, но причастность зарубежной спецслужбы — всего лишь гипотеза, да еще и маловероятная. В той же мере заказчиком может оказаться и крупная IT-компания — только представьте себе: вот этот супервирус, а они единственные, у кого есть средство против него.
— Выпустить вирус на свободу, чтобы потом торговать средством для борьбы с ним, — это уголовное преступление. Как если бы торговец огнетушителями устраивал поджоги домов потенциальных клиентов.
— Я понимаю, но такое случается сплошь и рядом, и доказать это невозможно. Как бы там ни было, я лишь хотел привести вас в чувство — мы до сих пор не знаем, кто убил Меллека и почему.
— Но мы знаем, что есть вирус.
— Скорее, предполагаем, — поправил его Кайзер. — Меня смущает то, что существование этой загадочной вредоносной программы невозможно доказать.
— Господин Варнхольт сумел ее проанализировать.
— Это он утверждает.
— И я ему верю.
— Я вас понимаю. Наверное, на вашем месте я отреагировал бы так же. Но это дело невероятно сложное, и у меня ощущение, что мы все еще топчемся в самом начале. Возможно, Гильберт солгала, но у нее могла быть тысяча причин для этого. Может быть, она хотела отделаться от нас, потому что испугалась, вдруг мы обнаружим, что они не платят налоги.
— И поэтому убили Меллека?
— Разумеется, нет. Я только хочу заметить, что, обнаружив ложь, мы не обязательно отыщем правду, даже если будем полностью уверены в том, что ложь существует.
— Если Гильберт утверждает, что ИИИ не разрабатывает супервирус, и мы знаем, что она лжет, то мы знаем правду.
— Нет, нам она не известна. Я верю, что Гильберт оклеветала вас перед Хинтце, заявив о сексуальных домогательствах. Вы на такое не способны, я вас знаю. Но она могла сказать это по абсолютно иной причине. Кто знает, может быть, она вами увлеклась, а вы ее ненароком оттолкнули. Женщины на такое часто реагируют иррационально.
— Гильберт врала не единожды. Я по-прежнему считаю, что в этом институте происходит что-то неладное.
— Я согласен с вами, но, к сожалению, мало чем могу помочь. Я сейчас позвоню своему знакомому из разведки. Будем надеяться, он поможет.
— Спасибо.
* * *
Вернувшись в офис ОСГИ, Айзенберг застал Морани совершенно подавленной.
— Простите, господин главный комиссар! Я абсолютно уверена, что сделала запись.
— Я не сомневаюсь. Кто-то проник в ваш смартфон.
И тут он догадался, что заражен может быть не только смартфон Морани. Он достал свой телефон, внимательно осмотрел его, а затем выключил.
— Мы должны исходить из того, что электронные устройства, которыми мы пользуемся, контролируются извне. Вероятно, даже служебные телефоны. С этого момента мы не должны разговаривать о расследовании, если вблизи есть устройство сложнее кофе-машины.
— Разве директор полиции Хинтце не запретил нам вмешиваться в расследование? — спросил Йаап Клаузен.
— Запретил, — сказал Айзенберг. — Но он не мой непосредственный начальник. А даже если бы и был им, я как полицейский в первую очередь обязан служить закону. Никакие служебные предписания не остановят меня от расследования нарушений закона или от попыток мне в этом помешать.
— Звучит как неповиновение начальству.
— Может, и так.
— И что вы собираетесь предпринять? — спросила Морани.
— Еще не решил.
Глава 47
— Ты охренел?!
Йенс Одевальд ошарашенно смотрел на Бена. Он стоял в трусах и футболке. Его длинные каштановые волосы были собраны в хвост. А борода сейчас была еще длиннее, чем при их последней встрече.
— Привет, Йенс. Я тоже рад тебя видеть.
— Проваливай!
— Разреши мне войти.
— Нет. Ты же знаешь, что тебе сюда нельзя. Вали отсюда, сейчас же!
— У меня есть кое-что, и ты должен на это взглянуть. Дай мне пять минут. Во имя старых добрых времен.
— Забудь. Ты всех нас подставишь. Если они тебя здесь засекут…
— Рано или поздно они узнают, что мы знакомы, и придут с вопросами обо мне.
— Они уже приходили. Чувак по имени Кох. Он сказал, чтобы я позвонил ему, если ты объявишься. Я сейчас так и сделаю. Даю тебе фору в десять минут.
— Кто там, Йенс? — поинтересовался женский голос из недр квартиры.
— Да какой-то тип, хочет нам впарить подписку на газету, — откликнулся Йенс, взглядом запретив Бену противоречить.
— Подписка на газету? Я думала, их больше никто не выписывает, — сказала женщина и вышла в коридор.
Она была очень стройной с темными короткими волосами. Черная майка-топик открывала татуировки на плечах и руках. Увидев Бена, она засияла.
— Толстяк!
— Привет, Маттэа! — ответил он.
— Как хорошо, что ты заглянул к нам! Заходи же!
Йенс недовольно зыркнул — и сделал шаг назад, открывая проход, а Маттэа протиснулась мимо него, чтобы обнять Бена.
— Ты взял долгую паузу! Сколько лет прошло? Три?
— Прости, — сказал Бен. — Я поддерживал контакт с Йенсом… Ты же знаешь, что я теперь коп.
— Йенс рассказывал мне. Я с большим трудом поверила.
— Боюсь, мои коллеги так и не поверили.
Они вошли в квартиру. В ней было не прибрано, но уже не так грязно, как во времена, когда Бен, Йенс и еще два
