Нежный плут - Джоанна Линдсей

– На волю? – К удивлению Джорджины, Конни рассмеялся.

– Это не смешно, мистер Шарп. Его собираются отдать под суд за пиратство, – резко произнесла она, и ее собеседник сразу же заметно разволновался.

– Черт! Я предупреждал его!

– Да, возможно, тебе лучше было сесть на него. Все произошло по его собственной вине, из-за его благородных признаний.

Джорджина стала торопить своего помощника и по дороге на берег рассказала ему всю историю поподробнее. Ее братья временно остались на корабле, в основном из-за их громких возмущений, поэтому Конни мог воспользоваться лошадьми и взял с собой несколько своих людей. Джорджина удостоилась чести скакать на одном коне со своим главным помощником и из страха упасть все продолжала рассказывать о Джеймсе. Конни иногда перебивал ее различного рода междометиями и, наконец, злобно воскликнул:

– Ты все прекрасно сделала, Джордж, но тебе никогда не заставить меня поверить, будто Джеймс Мэлори позволил себя схватить.

– Можешь мне не верить, – ответила Джорджина. – Я ведь лишь вторая половина этого узника.

Джорджина даже не попыталась переубедить Конни; и когда они добрались до ее дома, он так и остался при своем мнении. Она была очень осторожна. Тревога одолела ее настолько, что женщина даже забыла рассказать спутникам о пути к комнате узника, словно опасности в лице бродящих повсюду слуг не существовало вовсе.

Джорджине не хотелось ждать, когда откроется парадная дверь. Она со свечой пробралась через кухню. Джеймс сразу разглядел, кто пришел его освобождать, поскольку женщина держалась немного позади остальных. Но, по ее мнению, он сказал бы то же самое, если бы и знал о ее присутствии.

– Тебе не стоило беспокоиться, старина. Я заслужил виселицу за то, чему позволил здесь случиться.

Джорджина не придала значения слову «позволил». Она слышала, что Джеймс с омерзением относится к своему положению женатого человека. Конни, по-видимому, понял его так же.

– Это правда? Тебя действительно женили?

– Откуда ты узнал?

– Конечно, мне сказала маленькая невеста, – Конни захохотал и едва выговорил последние слова. – Я должен… поздравить…

– Должен. Вижу, как ты давишься от смеха, – огрызнулся Джеймс. – Если ты ее видел, то где ты оставил эту вероломную негодницу?

Конни огляделся.

– Она была здесь.

– Джорджи?

Джорджина стояла возле лестницы, съежившись при звуках, похожих на проклятия. Она подумала, какие громкие, грубые голоса у ее братьев. Стиснув зубы и сжав кулаки, женщина бросилась вниз по ступеням.

– Проклятый идиот. Хочешь разбудить весь дом и соседей? Или тебе так понравилось сидеть взаперти…

На этих словах Джорджину прервали, закрыв рот ладонью. Это была рука Джеймса. До того, как женщина начала сопротивляться, он сорвал с себя шарф, который оказался вполне эффективным кляпом.

Наблюдая за происходящим, Конни не проронил ни слова, тем более когда заметил, что Джорджина и не пытается вырваться. Поведение Джеймса выглядело более интересным. Он мог попросить помощи, но не стал, однако и не отпускал запястье Джорджины. Капитан обмотал ее голову шарфом и стал завязывать узел. Поскольку одна рука была занята, ему пришлось воспользоваться зубами, что было очень неудобно, поскольку шерсть лезла в рот. Закончив, Джеймс осторожно взял женщину под руку и только тогда заметил взгляд Конни.

– Совершенно ясно, что ее нельзя оставлять здесь, – возбужденно произнес капитан.

– Конечно, нет, – кивнул Конни.

– Она поднимет тревогу.

– Конечно, поднимет.

– Знаешь, ты не обязан со мной соглашаться.

– Конечно, не обязан. Но мои зубы… Я их очень берегу.

ГЛАВА XXXVII

Обессиленная Джорджина сидела в кресле перед бортовыми окошками, равнодушно глядя на холодную поверхность Атлантического океана, окружавшую «Принцессу Анну». Она услышала, как открылась дверь и раздались шаги, но не поинтересовалась, кто нарушил ее одиночество. Ей это было известно и так. Только Джеймс входил в ее каюту без стука.

Джорджина не разговаривала с Джеймсом Мэлори и не сказала ему и пары слов с того самого вечера, неделю назад, когда капитан затащил ее на свой корабль в точно такой же манере, в какой однажды вывел из английской таверны. Грубое обращение было тогда не самым худшим. Увидев ее братьев, Джеймс приказал выбросить их за борт. И еще он имел невероятную наглость заявить, что Джорджина решила уплыть с ним, как будто братья не видели во рту у нее кляп или того, как капитан держал ее, словно багажную сумку.

Конечно, никто не удосужился сказать Джеймсу, зачем Дрю и Бойд пришли на корабль. Любой член экипажа мог сообщить, что если бы не братья Джорджины, подчиненные капитана Мэлори до сих пор сидели бы под замком, а по палубе «Принцессы Анны» разгуливали бы люди с «Нереуса». Но никто, очевидно, не решился перебить своего бешеного капитана и успокоить его этим фактом. Без ущерба для себя братьев мог бы выручить Конни, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, какое удовольствие доставляет ему наблюдение за окончанием длительного приключения. Он и не думал пускаться в объяснения.

Возможно, теперь Джеймс понял всю мерзость своего тогдашнего поведения. А если не понял, то от Джорджины ему ничего не услышать, поскольку она и не собиралась разговаривать с ним. Однако ее молчание, похоже, не очень волновало негодяя.

– Все дуемся, да? – заметил он, войдя в каюту. – Великолепно! Если уж мужчина должен нести бремя семейной жизни, слава Господу за эту благосклонность.

Слова по-настоящему ранили, тем более, Джорджина ни на секунду не сомневалась в их настоящем значении в устах Джеймса. А он имел в виду именно это, поскольку ни разу не попытался втянуть ее в беседу, спровоцировать скандал или что-нибудь еще.

Они устроились в той же каюте. Джорджина в подвесной койке, а Джеймс на большой кровати. Оба делали все возможное, чтобы не обращать друг на друга внимания. У капитана получалось восхитительно, но Джорджина из осторожности всегда старалась знать, где он находился. По крайней мере, чувствовала, сходя понемногу с ума всякий раз, когда Джеймс оказывался рядом. Вид, запах, воспоминания о прикосновениях…

Даже сейчас, сама этого не желая, она замечала, что краем глаза наблюдает за Джеймсом, сидевшим за столом. Он выглядел спокойным, словно был в каюте один, а Джорджина чувствовала себя неуютно в его присутствии. Капитан не посмотрел бы на свою супругу, даже если бы она повернулась к нему. Женщина словно бы и не существовала для него. На самом деле Джорджина никак не могла понять, почему находится здесь, когда, судя по поведению Джеймса в тот вечер, ему было гораздо проще вышвырнуть ее за борт вместе с братьями.