Леонард и Голодный Пол - Ронан Хешин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я всегда говорю, что свадьба — одно из лучших мест для знакомства с новыми людьми, — начала она. — Даже самое лучшее. Где еще встретишь людей, у которых не составлена заранее программа действий? Я писатель — думаю, вы в курсе — и поэтому провожу множество презентаций, где есть и вино, и канапе, но гости всегда смотрят поверх твоей головы или куда-то мимо тебя, переживая, что с кем-то еще не пообщались. Как будто у каждого существует, знаете, этакий радарчик, который ловит тех, кто полезен для их карьеры, и люди никак не могут искренне увлечься разговором, потому что ужасно волнуются, что с кем-то не поговорили, а я всегда подчеркиваю, что самое лучшее проявление вежливости — это уделить человеку максимум внимания. Я так считаю: какой же ты писатель, если люди тебя вообще не интересуют?..
Тут Леонард собрался вставить вопрос, но оказалось, что его время уже вышло.
— …Конечно, я никогда не думала, что стану писателем. Может, журналистом, потому что писала-то я всегда хорошо, но сомневалась, достаточно ли у меня воображения, хотя, полагаю, мы никогда точно не знаем, откуда берется наше воображение, может, оно вообще не создается, а лишь выражает то, что уже есть внутри нас. Но, как я всегда говорю, может, у меня и не самые впечатляющие идеи, но зато я знаю, как получить максимум от того, что у меня есть, а в нашем деле это главное. Знаете, был один писатель — бедняжка умер от рака поджелудочной железы, — и он изменял жене, земля ей пухом, так вы бы видели, как он преобразил весь дом после ее смерти. Какой талант! То есть кто бы мог подумать?
Леонард сделал еще одну попытку:
— А какие книги вы пише…
— У него был удивительный дар заставлять вас читать с тем акцентом, на котором он писал, — с голландским, валлийским, индийским. То есть даже если вы не умеете говорить с акцентом, а я точно не умею, это не значит, что вы не можете читать с акцентом. Такой замечательный человек! Отписал все деньги приюту для животных. Сын, конечно, был в ярости. Но как он передавал акценты! То есть спросите любого профессионального писателя, и он вам скажет, что это чрезвычайно трудно.
Она остановилась и намазала маслом ломтик хлеба из корзинки, которую ей передали, — Леонард уже доедал второй кусок. Странно, но писательница ему нравилась. Он понял, что ему симпатичны чудаковатые люди. Возможно, дело было в их напористости.
Она снова начала говорить, разрезав хлеб на четыре кусочка, но ни одного не положив в рот:
— Одного я не выношу, ну просто не перевариваю: это когда люди вобьют себе что-нибудь в голову и снова и снова наступают на одни и те же грабли. Хочется спросить: в чем смысл? Ты просто рубишь свою карьеру на корню, потому что тебе не хватает уверенности в себе. Больше ничего! Нехватка уверенности в себе. Называйте как хотите. К примеру, та женщина, что была в моей группе писательского мастерства — то есть я вела занятия, а она училась, — все ее рассказы были про собственное детство, и она вечно сочиняла фразы вроде: «У двери стоял пустой стул». Ей хотелось, чтобы звучало депрессивно, потому что она думала, будто так пишут настоящие писатели, но я уверена, да вы и сами наверняка с этим сталкивались, — некоторые так увлекаются писанием, что забывают рассказать историю. Меня это просто сводит с ума!
Она помахала из стороны в сторону столовым ножом, словно изгоняла дух графоманства.
— Так Грейс мне сказала, что вы писатель, хотя нужды в этом не было; я всегда вижу писателя — в вас есть что-то такое. Может быть, я читала какую-нибудь вашу книгу? Детективы, да?
— Нет. Детские энциклопедии, — ответил Леонард.
Тетушка Глория замолчала.
— Ах, как мило, — сказала она, в первый раз откусив кусочек хлеба.
К Леонарду подошел официант и сначала поднял со стола табличку с именем — проверить, к тому ли он обращается:
— Простите, сэр, в гостиной у стойки регистрации вас ожидает сестра.
— Сестра?
— Да, сэр. В гостиной у стойки регистрации. Идите через ту двустворчатую дверь мимо гардероба.
— А, понятно. На самом деле она не моя сестра, она сестра моего друга, — сказал Леонард, указывая на стоявший рядом пустой стул Голодного Пола.
— Она назвала ваше имя, сэр. Должен был вам сообщить.
— Наверное, у Грейс возникла небольшая проблема и ей надо помочь. Вернусь через минутку, — сказал он тетушке Глории, которая успела повернуться к соседям по другую руку — щеголеватому пожилому господину с начесом и его жене с прической, похожей на живую изгородь.
Бодрой походкой вежливого, но спешащего человека Леонард удалился в гостиную.
Там он увидел Шелли, которая одиноко стояла у полки с книгами и грызла ноготь большого пальца.
— О, привет! — сказал он.
— Сюрприз! — ответила она с некоторым смущением и помахала обеими руками, развернув к нему ладони и растопырив пальцы.
— Вот не ожидал. Как ты здесь оказалась?
— Пришла с тобой повидаться. Ты не поверишь — даже приехала. Пришлось попросить у сестры машину.
— А, понятно. Вообще-то, я сейчас на свадьбе.
— Мне это прекрасно известно. Ты сам мне говорил, что сегодня будешь здесь на свадьбе. Я попросила тебя вызвать. Извини, пришлось сказать, что ты мой брат. Подумала, что, если скажу, что я твой бывший пожарный инспектор, тебя не позовут.
— Да уж, — смущенно произнес Леонард и огляделся. — Может, присядем?
Он повел Шелли к более тихому месту у дровяного камина, где они сели на диванчики напротив друг друга, разделенные низким деревянным столиком.
— Хочешь чаю или, может, кофе? — предложил он.
— Нет, спасибо.
— Ну, как твои дела? Кажется, сто лет прошло с тех пор, как мы последний раз виделись.
— Все в порядке. Хотя нет, знаешь, не совсем.
— Да, знаю. Странная выдалась неделя.
Шелли попыталась пальцами оторвать кусочек ногтя, который наполовину отгрызла.
— Шелли, я не хочу лезть тебе в душу, но… у тебя все хорошо?
— Сегодня ко мне заехала Маргарет.
