Левая рука Белого Тумана - Humangoose
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И что с ним делать? — с некоторой безысходность вновь спросила Сильма. Подобное случилось с ней впервые, и она не знала, как действовать дальше.
— Ну, тут есть два… нет, три варианта. Первый: вышвырнуть его к йеровой бабушке, можно даже в окно. Второй: попросить компенсацию за моральный ущерб, но это скучно. И третий: завести с поклонником роман.
— Что?
— Ну не смотри на меня так. Понимаю, суды при анкапе не работают, но компенсацию можно выдавить и силовыми методами!
— Я не про…! Я не собираюсь с ним встречаться! Ну он же… — Сильма вновь осмотрела распластанного фаната, от вида которого во взгляде проступила железная искорка. Непонятно, что тот напридумывал, но лицо его стало еще хуже, — он извращенец! Мне такие не подходят!
— То есть как подвал, так это рабочее место, а как кто-то другой, так это извращения? — с усмешкой прыснул Фокусник, завалившись на диван с баночкой апельсиновой газировки из собственных закромов.
— Это другое!
— Ну хорошо-хорошо, другое так другое, — сей диалог случался бесчисленное множество раз, так что Освальд превентивно признал поражение. Они бы препирались больше часа, так и не придя к общему знаменателю, так что проще решить все здесь и сейчас, попросту со всем согласившись. Созерцание глухой металлической замены окон с шипучкой наперевес важнее каких-то там споров.
— Госпожа…
— А ты молчи!
М-да, не повезло парнишке, встрял так встрял.
— Что мне с ним делать? — спустя минуту размышлений вновь спросила Сильма. Ей что, так сложно решить самой?
— Да откуда я знаю? Он в полном твоем распоряжении. Можешь ошейник повесить и в качестве раба использовать, не знаю. Будет раковину мыть трижды ко дню. Или за покупками ходить, если тебе в тягость. Уверен, он только рад будет.
— Я буду!
— Замолкни, нежить, — бросил пустую банку Фокусник прямо в лоб едва приподнявшемуся фанатику.
— Рабом~?
О нет, то кошачье выражение лица. И тот самый тон. Сейчас будет что-то крайне жуткое для Фокусника и забавное для не-обладательницы черных ушек.
Подойдя к парню в упор, она выставила вперед через разрез в платье правую ногу на средней высоты каблуке и выдала ту самую роковую фразу:
— Целуй.
Все. Смерть, апокалипсис, моторное масло.
Погиб, а был такой молодой. Впервые он видел, как кто-то теряет сознание от восхищения (ну или возбуждения, тут как посмотреть).
— Ну все, делать мне здесь больше нечего, удачки вам двоим, — обратился Фокусник к парочке, поднимаясь с дивана. А ведь болезный действительно потерял сознание, не шутка — преклонялся в той же позе, только слюни на дорогой ковер пускал.
— Вот тебе две дозы ПИ, — продолжил он, всовывая в руки темной госпоже шприцы и флаконы с голубоватой жидкостью, — Помнишь? Действует полчаса. Колешь в сонную. Смотри, чтобы не кусался. Вдруг что, пиши, побуду в Перигелии еще денек. И если все же купишь ему миску, то не ставь у двери — сквозняком продует. Бай-бай.
В конце своего небольшого монолога Фокусник мягко щелкнул пальцами. Тут же на него приземлился фантомный рояль из белых линий, раскатав тело в бесформенную пасту, но совершенно не задев стоявших прямо на пути Сильму и неизвестного фаната, что отделались просто легким испугом и непониманием.
Глава 24. Все лучше, когда оно взрывается
— Кон!
— Эу?
Опять начальник цеха орет через все помещение. Некоторые вещи являлись константой мира и крики начальника Пертовича были одной из таких фундаментальных сил. За тот месяц, что Константин успел поработать в «холодном цеху» крематория, он в высшей степени привык к громогласному боссу.
— Свежая поставка в холодный! Разберись и на сегодня свободен! — послышалось извне комнаты, в которой он работал.
Холодным сей цех называли из-за того, что в него приезжали трупы убитых вязами, что не имели никакой страховки и до коих, следовательно, никому не было дела, из-за чего жалоб почти не поступало. В отличии от горячего, погруженного в бюрократии цеха, в холодном работа шла спокойно и размеренно — идеальные условия для экспериментов. Пертович, понятное дело, знал обо всех непотребствах, происходивших на месте Кона, но на все закрывал глаза. Иметь в конторе полноценного вяза (к тому же с недавних пор искрящего) крайне приятно, а в качестве оплаты охранных услуг отвалить немного денег и доступ к материалу он мог себе позволить.
Выйдя из своего уголка, некромант потопал в «приемное отделение», как его называли коллеги. Здесь подъезжал грузовик и вываливал кучу трупов в специальный приемник, по которому те поступали в подвал, в котором они работали. От ударов о железные стенки нередки были случаи пролома черепов, но кого это волнует? Вот и сейчас приехал один с явно раскрошенным внутренним шлемом, хотя таким он стал скорее всего до плевавшего на сохранность груза водилы.
Каждого из десятка разномастно отправленных на тот свет некромант перемещал на каталку и на ней доставлял тела в его часть цеха. Парочка выглядела совсем уж плохо, но остальные находились в приемлемом состоянии, что скорее всего являлось не более, чем ловушкой. И оно ею оказалось: стоило Константину вооружиться скальпелем, как сразу несколько трупов стали чернеть и набухать.
Никто не хотел работать с жертвами вязов, так как тела слишком часто несли в себе остаточные воздействия. Кислота в брюхе, внезапное самовозгорание, ядовитая кровь — нарадоваться различным подлянкам почти невозможно, как и длительно сохранять себе жизнь, если ты сам не вяз.
Пришлось быстренько кинуть разбухшие тела в печи, в коих те с гулким бухом взорвались. Насколько он знал, это дело рук Гангрены — босса одной из малых группировок в местных ямах. Видимо, «Чумные» опять выясняют отношения с «Псами войны», потому что у парочки трупов имелись характерные для последних шрамы на спинах. Они же, как раз, и подверглись внезапному вздутию.
Когда через тебя проходит несколько десятков трупов ко дню, довольно быстро выучиваешь банды и их отличительные приметы. Некоторые обязательно оставляют клеймо на лбу своих жертв, у других, как в этот раз, особые приметы обеспечиваются действием силы вяза-главаря (не обязательно своего).
Константин, если говорить правдиво, с радостью встретился бы с Гангреной. Её сила, хоть всего лишь на великом ключе, интриговала, потому как до сих пор не заразила смертельной бактерией весь город, хотя, по всей логике, должна была.
Хорошо, самые опасные экземпляры утилизированы, можно в спокойной обстановке поэкспериментировать с оставшимися трупами трех мужчин
