Приди ко мне во сне - Джен Хадсон

Вместо ярости, которая должна была бы кипеть сейчас в ее груди, она ощущала только пустоту. Пустоту и одиночество.

Мери долго сидела и смотрела на воду.

Судьба.

К черту судьбу. Все это вранье. Вранье, и больше ничего.

Меня обманули. Очень просто, даже элементарно.

Господи, как он, наверное, надо мной смеется.

Тошнотворная волна стыда за пережитое унижение перекатилась через нее. Я обнажила, раскрыла свое сердце этому египетскому жиголо. Она вспомнила все, что говорила ему, что делала с ним, и ей захотелось умереть. Следовало бы понимать, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим. Надо было больше прислушиваться к своим сомнениям. Надо же, каждый раз, когда я, вместо того, чтобы слушать голос разума, иду на поводу у своего сердца, я обязательно попадаю в неприятности.

И этот проспект для отеля «Гор». О Господи! Ведь моя мама из Далласа, и его тоже. Конечно же, это не совпадение. Они знакомы, черт бы их побрал. Работа, над которой я так усердно трудилась, которой гордилась, теперь ничего не значит. Это всего лишь подачка от старой приятельницы Норы Элвуд.

Внизу, в животе, билась боль. И из этой холодной боли, что была там, начала вырастать ярость. Она разрослась до таких огромных размеров, что сидеть больше не было сил. Мери встала, подняла подбородок и выпрямила спину.

Рэмсон Габри, ты поганец! Ты сексуальный, красивый, мягко стелющий, на все согласный лицемерный поганец!

Ему надо присудить за это премию. Я поверила всем его сказкам о бессмертной любви и судьбе, поверила ему, когда он врал о человеке с нависающими веками. Это его человек. Теперь я в этом уверена. Да, наверное, за мной все время тянулся хвост соглядатаев, как цепочка детских погремушек.

Неудивительно, что он так меня преследовал. Но неужели моя мама решилась все же нанять этого… этого… даже не знаю, как его назвать, в качестве телохранителя, и сунуть свой нос в дела нашей с Вэлком фирмы?

Очевидно, да. Это как раз то, на что моя мамочка способна. Пошли они оба к черту! Какая же я была дура!

Ее ярость еще сильнее вспыхнула, когда она приблизилась к двери, готовая выплеснуть ее на Рэмсона Габри. Да от него сейчас ничего не останется.

Не сходи с ума. Успокойся, – остановила она себя.

Отмщение. Вот что мне сейчас нужно. Отомстить ему как следует.

Мери стала ходить по коридору, прикидывая и так, и этак. Надо было придумать что-нибудь позаковыристее, чтобы его проняло наверняка. Через некоторое время она услышала, как Рэм зовет ее из спальни.

Она застыла. Затем сделала глубокий вдох.

Ну, теперь заявку на конкурс подаю я. Посмотрим, присудят ли премию мне.

– А, вот и ты, любовь моя. Как поспала? – раздался бархатный голос Рэма. Он улыбнулся и подошел к ней. Мери силой заставила себя не вздрогнуть, когда он обнял ее и поцеловал в щеку. – Хочешь принять еще ванну? Я помою тебе спинку.

Она выскользнула из его рук и произнесла, стараясь, чтобы голос звучал вполне естественно:

– Не сейчас. Я бы хотела позвонить Вэлком и узнать, как у нее дела.

– Извини, шакар, но телефон по-прежнему неисправен.

Лжец! – внутренне закричала она, и последнее, едва теплящееся сомнение рассеялось. Тонкая ниточка, на которой висела последняя надежда, что она, возможно, ошиблась, что-то не так расслышала, эта ниточка оборвалась.

– Может быть, мы съездим тогда в отель? Все равно мне нужно забрать одежду.

– Я поручу кому-нибудь из слуг забрать твои вещи и передать записку Вэлком. – Рэм схватил ее руку и поднес к губам. Затем добавил, слегка приподняв брови:

– А пока тебе никакая одежда не нужна. – И он снял с нее джеллабу.

В ее душе нарастала паника. Надо что-то делать, и срочно. Она изобразила легкую улыбку. Самое главное, быть спокойной.

Проглотив желчь, скопившуюся в горле, Мери проказливо наморщила нос:

– Звучит забавно.

Его руки обвились вокруг ее талии, и он потерся носом о ее шею:

– Очень.

Она подняла глаза:

– Рэм.

– Да, любовь моя.

– Тебя одолевали когда-нибудь сексуальные фантазии?

– Меня всегда одолевает одна и та же. И она сейчас передо мной.

– Но ты можешь доставить мне удовольствие и выполнить мою?

Он поцеловал ее:

– Разве надо об этом спрашивать?

Она потянулась к его уху и прошептала о своем желании.

Он усмехнулся:

– Ты не перестаешь меня удивлять, шакар.

– Но ты сделаешь это? Для меня.

– Конечно. Правда, это не в моем духе.

Она медленно его раздела, затем потерлась щекой о его грудь. Когда она касалась его, это было так восхитительно, что Мери скрипела зубами, напоминая себе: Я презираю этого идиота. Я презираю этого идиота. Затем она приласкала его бедра, погладила напрягшуюся плоть.

– Ты ложись сейчас в постель, шакар, а я возьму масло и все остальное, шакар. – Она прикусила язык, чтобы вместо «шакар» не сказать «сакер» [25]. Он наигрался со мной вдоволь. Теперь моя очередь.

– Как ты хочешь, так и будет, любовь моя.

Рэм лежал совершенно голый, распластавшись на постели. Его запястья и лодыжки были привязаны к стойкам кровати крепкой шелковой веревкой.

Когда Мери проверила последний узел, он нахмурился:

– Ты уверена, что это необходимо, любовь моя?

Она мило улыбнулась:

– Конечно. Я же тебе говорила, что прослушала много различных курсов. Один из них был совершенно потрясный – о способах завязывания узлов. – Она накапала несколько капель теплого ароматного масла в его пупок и остановилась. – Тебе не кажется, что звонил телефон?

– Нет, шакар. Телефон не работает, разве ты забыла? И, в любом случае, стены здесь достаточно толстые, так что в спальню никакие звуки проникнуть не могут.

– Прекрасно. Я так и думала. – Она встала, подошла к платяному шкафу, взяла из ящика белоснежный носовой платок и, вскарабкавшись на кровать, заткнула этим платком ему рот. На всякий случай.

Рэм нахмурился и замычал, но Мери и бровью не повела. Она взяла флакон с маслом, вылила содержимое ему на грудь и вытерла руки салфеткой.

Затем надела джеллабу, встала над ним и провозгласила:

– Рэмсон Габри, ты мерзавец! Я слышала, как ты разговаривал по телефону. Я слышала, что ты говорил своей милой, дорогой мамочке. Ты бессовестный лгун, а лгунов, да будет тебе известно, я особенно не люблю. Если бы мне была нужна протекция, я бы о ней попросила. Так что вы можете все – ты, твоя мама и моя мама, – взять этот чертов контракт на рекламный проспект, повесить на стенку и радоваться.

Он зарычал и начал отчаянно извиваться, пытаясь освободиться от пут. Глаза его с мольбой смотрели на Мери.

Она ухмыльнулась:

– Получил, поганец? Поделом. Видно, ни разу не имел дела с настоящей девушкой из Техаса. – Она сняла кулон с соколом и бросила ему в лицо. – И я хочу, чтобы ты со своими фокусами-покусами больше не лез в мои сны. Понял? И вообще, держись от меня подальше, Рэмсон Габри! Предупреждаю: если ты снова когда-нибудь появишься поблизости, я пропорю твой живот.