Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна

Не убежать мне отсюда, не спастись.

Все хочу содрать с себя тяжелую ненавистную ткань, которая не моя, а чужая.

Не знаю сколько проходит времени, в какой-то момент опять накатывает слабость, я прикрываю веки и просыпаюсь от щелчка, от шагов.

Грузных, тяжелых. Сразу все тело напрягается. Становится страшно чисто интуитивно страшно. Я еще не видела ничего, не успела среагировать, как мое нутро буквально пульсирует от странного чувства, от которого сворачиваются все внутренности в трубочку.

Слышу, скрежет. Кто-то специально тянет ножки стула по паркету. Не щадит мою пульсирующую болью голову, а затем кто-то небрежным жестом откидывает темную ткань с моего лица и это приносит мгновенное облегчение, воздух поступает в легкие, но после этого наступает и шок в вперемешку со страхом.

Потому что глаза сталкиваются с черными пустыми пуговками.

Немолодой полный мужчина с убеленными висками сединами и такой же аккуратной, ухоженной бородкой в белом одеянии молча рассматривает меня, пока я в свою очередь хлопаю ресницами, привыкаю к более сильному свету.

Я не знаю сколько я так провела времени, часы, или уже возможно дни. Прислушиваюсь к своему телу, хочу понять, что у меня болит, но ощущаю только слабость и сухость во рту.

Губ разлепить не могу, они ощущаются потрескавшимися и сухими. Я даже собственные уста разлепить не могу, чтобы машинально облизнуть, язык по ощущения так же распух и прилип к небу.

Темные мелкие глаза внимательно изучают мое лица, наконец мужчина грациозным движением поднимается со стула, возвышается в полный рост, отходит и я слышу стук, понимаю, что он откупоривает графин, и наливает воды в бокал, возвращается ко мне и протягивает, а у меня все перед глазами от жажды мутится, но руки еще слабые, не могу даже поднять.

Незнакомец смотрит на это все с мгновение и змеиная улыбка заигрывает в уголках узких губ, он без особого пиетета хватает меня пятерней за затылок, отрывает от подушки и заливает в приоткрывшиеся губы живительную влагу, которая по началу обжигает, я боюсь пить, но глотательный рефлекс срабатывает и я жадно преподаю к кромке хрустального бокала, вода струится по шее, по щекам, мочит одежду и волосы, но я этого всего не замечаю, поглощаю жидкость.

Слышу его голос, какие-то слова произнесенные на чужом языке, вероятнее всего, говорит, чтобы отпустила стакан, я бы не подчинилась, но я слишком слабая сейчас. Как пушинка, дунешь и слечу прочь.

Только то, что мужчина говорил со мной на чужом языке как-то обнадеживает, добавляет надежду, что это все какая-то злая, сумасшедшая ошибка.

Меня приняли за другую. За ту девушку из туалета, которую я отметила, как в прочем и то, что мы с ней как-то неуловимо похожи, как в росте, так и в комплекции.

Поэтому я начинаю говорить, язык по началу плохо слушается, я не уверена, что мужчина понимает мой, поэтому твержу одно слово:

— Ошибка… я не та, кто вам нужна… та женщина в чадре, я просто забрала ее вещь, прошу…

Я уже готова умолять, чтобы меня отпустили, но в этот самый момент мужчина резко обрубает поток моих бессвязных слов и говорит на моем языке,

— Ну все, хватит! Замолчи! — он не кричит, но его тихая, шипящая интонация действует как ушат ледяной воды.

Я спотыкаюсь на словах, они застревают в горле, а пуговичные глаза мужчины прищуриваются.

— С чего ты решила, что мои люди ошиблись и взяли не то, что нужно мне, Полина?

Мое имя произносит небрежно, отсекая возможность ошибки. До сознания начинает доходить, что мужчина, застывший напротив меня, ведет свою тонкую филигранную игру.

— Я — никто, — выдаю, едва шевеля губами, — зачем я вам?

Прищуривается, и сдувает пылинки со своей одежды, невидимые совершенно.

— Может быть и никто, мы это проверим. Но сегодня мы как раз и узнаем сколько тебе отмерено и на что Шахов готов для своей подстилки.

Хлесткая фраза, обидная.

Прикусываю губу и прикрываю живот, действую на инстинктах и выдаю себя с головой, но мужчину мой жест не удивляет.

Он знает все. И про меня, и про Аслана.

— Кто вы?

Выдыхаю устало. Незнакомец, который общается со мной вот так вот высокомерно, будто я грязь, выглядит слишком богатым. Явно не деньги нужны. Здесь иная игра.

— Имя Амины Асабек — Шаховой тебе о чем-нибудь говорит? — приподнимает иронично бровь и все в моем мозгу начинает складываться.

Киваю на автомате.

— Конечно, ты знаешь, что у твоего любовника есть законная жена и это тебя не остановило…

Режет словами, резкое движение и мужчина хватает меня за плечо, подтягивает к себе с яростью и мне кажется, что он меня ударит, раскрошит, его глаза замирают в миллиметре от моих.

Страшные глаза, холодные, как у рыбы. Бездушные.

Он вглядывается в мое лицо, скользит пальцами вверх по шее кажется, что сейчас сожмет и прекратит доступ к кислороду, но подушечки двигаются дальше, сминают мои губы, вдавливают верхнюю в зубы.

— Красивая игрушка. Понимаю Аслана, сам бы не удержался и попробовал…

Обжигает своими словами, заставляет сердце остановиться, мои пальцы взмывают и вцепляются в широкую ладонь мужчины, совершенно не слабую, царапаю, но нет длинных ногтей, чтобы оставить кровавые борозды, сил нет, ком подкатывает к горлу, в глазах зацветают слезы, когда мужчина склоняется еще ближе, тошнота подкатывает и единственное, что мне остается — это плюнуть в лицо мерзавца, заставить его рассвирепеть и, возможно, забить меня до смерти.

Пусть так. Нежели липкие руки на своем теле.

Только вот в горле сухо и слюны нет.

Спасает то, что за секунду до катастрофы кто-то стучит в дверь.

Причем ко мне никто стучать не будет, это явно пришли за отцом жены Аслана. Этот кто-то не останавливается, он дергает с силой за ручку и принимается колотить.

Мужчина отпускает меня, одно движение и я лечу ослабленная словно котенок на подушки, падаю и смотрю, как Асабек идет быстрыми шагами в сторону двери и распахивает ее.

В глазах начинает плыть слабость накатывает с еще большей силой и мне кажется, что я едва вижу очертания женской фигуры, которая проходит вслед за силуэтом моего похитителя.

До быстро ускользающего сознания доходят обрывки фраз, даже не весь разговор.

— Эта тварь понесла от Шаха… ее нужно уничтожить… Аслан ее забудет!

— Прекрати!

— Нет!

— Ты не понимаешь в какую игру мы сейчас играем и что на кону! Эта девка всего лишь предлог! Рычаг, который я использую. На кону миллиарды!

— Мне плевать на твой бизнес! Плевать! Хочу, чтобы ты вернул мне мужа, чтобы у нас все было хорошо!

— Амина, успокойся, дочка…

— Не могу! Понимаешь, я столько лет пыталась, стольких врачей обошла, чтобы у нас с Асланом появился сын чтобы привязать его к себе, что только не пробовала! А эта… Эта…

— Вот почему он объявил мне “талак”! Все из-за этой дряни! Она отняла у меня мужа!

Что-то падает! Ударяется и разбивается и я ощущаю как ко мне подлетают, дергают, жду удара, жду чего-то ужасного.

— Сколько ты с ним спала?! Сколько ты лежала под моим мужем?! Он из-за тебя от меня отказался?! По телефону! Будто я грязь!

Трясет меня, как тряпичную куклу.

— Все ты! Проклятая тварь!

Обезумевшую женщину от меня оттаскивают, не дают навредить, объясняют ей что-то уже на другом языке. Я его не понимаю. Дверь хлопает. Мои посетители оставляют меня одну.

Ослабленную, испуганную. Хоть и в глазах все плывет и подкатывает страшная слабость с тошнотой, мысли неожиданно прочищаются, текут рекой, подкидывают обрывки услышанных фраз, складываются в картину. Не полную, конечно, информации нет, но мне и услышанного хватает, чтобы понять, что меня подставили.

Или не так. Игра идет против Шахова.

Меня выкрали. Пошли на хитрость. Амина, или ее отец разыграли свою точную игру, они знали, что я беременна, жена Шаха появилась, когда Аслан ушел, они сыграли на моей ревности и гордости, а значит против Аслана есть сговор.