Любовное заклятие - Сьюзен Кэррол

Торговец лошадьми, которому он поначалу продал мерина, также был очень удивлен.

– Вы хотите выкупить назад этот мешок с костями? - сказал он, усмехаясь. - Боже, сэр, наверное, у вас в голове есть какой-нибудь хитрый трюк!

«Никаких трюков, - угрюмо думал Рэйф. - А просто Сентледж». Какое бы безумие ни напустил на него проклятый доктор, именно оно сейчас заставило его спасти эту совершенно никчемную скотину, так же как немногим раньше - позаботиться о бедной вдове и ее мальчишке. Что же это за проклятая магия, которую Вэл Сентледж наложил на него в ночь Хэллоуина?!

Ветер яростно метался между зданиями, скрипел вывесками мастерских и гостиниц, хлопал незакрытыми ставнями. Мужчины глубже надвигали на лоб свои шляпы, женщины кутались в шали, чтобы защититься от пронизывающего ветра. Все они спешили поскорее укрыться от надвигающейся грозы; и даже старый мерин весь дрожал от беспокойства. Он не пытался подняться на дыбы - для этого у него уже не осталось сил, - но ржал и упирался, не желая двигаться дальше, как и подобает упрямому мулу. Рэйф уже собрался отхлестать непокорное животное, но что-то - возможно, ужас в мягких влажных глазах напуганной твари - заставило его остановиться. Он вдруг обнаружил, что гладит мерина по носу и бормочет какие-то утешающие слова.

– Ну ладно, старина, успокойся. Все хорошо… Как там называл Чарли эту старую клячу?

– Все хорошо, Руфус, - проникновенно увещевал он мерина. - Тебе нечего бояться. Этот небольшой шквал ничего тебе не сделает. Видел бы ты, в каких штормах мне пришлось побывать, когда я был капитаном…

Рэйф замолчал. Должно быть, он и в самом деле потерял остатки разума, раз разговаривает с лошадью. И самое удивительное - его речи не остались без ответа! Своими поглаживаниями и уговорами он заставил Руфуса двигаться дальше, и лошадь послушно трусила за ним весь оставшийся путь до гостиницы.

Обычно Рэйф передавал поводья первому же попавшемуся конюху и уходил, даже не взглянув на коня. Но на этот раз он почувствовал необходимость убедиться, что о Руфусе хорошо позаботились. Он пронаблюдал, как его почистили, как дали свежей воды и вдоволь овса. А когда напоследок Рэйф погладил Руфуса по носу и уже развернулся, чтобы уйти, ему показалось, что он заметил благодарность в серых глазах мерина.

Все это вызвало у него какое-то странное стеснение в груди. А ведь он никогда не относил себя к людям, способным заслужить доверия лошади, - не говоря уж об одинокой женщине или маленьком мальчике. И теперь он шел через темный двор, все убыстряя шаги по мере того, как подходил к тому месту, где оставил Корин и Чарли сегодня утром.

Пара скромных комнат на самом верхнем этаже гостиницы. Не самое лучшее место из тех, где приходилось останавливаться Рэйфу в его полной скитаний жизни. Но и не самое худшее. Увидев свет, мерцающий в окнах, он вдруг подумал, что это похоже на маяк, ведущий моряка мимо оскаленных рифов к безопасному покою дома.

Дом… Рэйф нахмурился, изумленный тем, что это слово вообще пришло ему на ум. Никогда еще в его жизни не было такого места, которое он мог бы назвать своим домом, - разве что палубу корабля. Так почему же он назвал так пару маленьких комнат в какой-то захудалой гостинице?…

Рэйф быстро поднялся по лестнице, стараясь объяснить свою торопливость и приподнятое настроение тем, что просто рад избежать надвигающейся грозы. И уж конечно, к этому не имеет никакого отношения радостное выражение на лицах Чарли и Корин, которое появится, как только он скажет им, что вернул назад эту чертову скотину.

Даже не остановившись, чтобы постучать, он ворвался в номер, с опозданием вспомнив, что строго-настрого наказал Корин запереться до его возвращения. Ну, ничего, он отругает ее за это позже, а пока…

Взгляд Рэйфа быстро обежал обшарпанную маленькую гостиную. В очаге уютно горел огонь, наполняя комнату теплом. Корин нигде не было видно, но Чарли свернулся калачиком на одном из кресел возле окна. Рэйф быстро пересек комнату и подошел к нему.

– Чарли, я привел Руфуса, он сейчас в конюшне. Хочешь пойдем и… - Он оборвал себя, только сейчас заметив, что голова мальчика свесилась, а на гладких порозовевших щеках лежат тени от светлых опущенных ресниц. Мальчик спал.

Рэйф вдруг ощутил нелепое чувство растерянности. Он наклонился и легко тронул мальчика за худенькое плечо. Чарли только пробормотал что-то во сне и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.

Из другого конца гостиной раздался еле слышный смешок. Рэйф обернулся и увидел силуэт Корин в проеме двери, ведущей в соседнюю комнату.

– Боюсь, его теперь и пушкой не разбудишь, - сказала она, улыбаясь. - Он всегда очень крепко спит.

– Вижу, - пробормотал Рэйф, чувствуя смущение и легкую растерянность из-за того, что его застали за попыткой разбудить мальчика.

– Он сидел у окна весь вечер, поджидая вас. Мы с ним очень беспокоились, что вас застанет гроза.

Беспокоились о нем? Рэйф нахмурился. Он должен сказать ей, что он не привык к заботам, а также к тому, чтобы отчитываться перед кем-либо в своих действиях. Но вместо этого он, к своему удивлению, произнес:

– Извините. Дела заняли больше времени, чем я… Слова замерли у него на губах, когда Корин подошла ближе. Она, должно быть, воспользовалась отсутствием Рэйфа, чтобы вымыть волосы, и теперь они густыми волнами лежали у нее на плечах. Некоторые локоны были еще влажными, но основная темно-каштановая масса высохла и блестела в огне очага. До сих пор Корин покрывала волосы чепцом, и Рэйф даже не подозревал, какое богатство она хранила под ним. Однако вскоре он сделал еще одно поразительное открытие. На ее плечи была накинута все та же шерстяная коричневая шаль, но под ней не было ничего, кроме ночной рубашки, так как Корин, видимо, приготовилась лечь спать.

Безусловно, Рэйф видел женщин, одетых гораздо более соблазнительно - не говоря уже о тех, на ком вообще не было одежды. Так почему же вид этой женщины в скромной ночной рубашке так взволновал его?

Он поспешно отвел глаза и пробормотал:

– Если мальчик так измучился, я полагаю его следует уложить в постель.

Корин кивнула и хотела уже взять Чарли на руки, но Рэйф остановил ее. Мальчик был слишком тяжел для нее, и, он решил, что отнесет его сам. Помимо всего прочего, это давало Рэйфу возможность заняться чем-то еще, кроме того, чтобы глазеть на мать малыша.

Он поднял Чарли с кресла, и малыш сразу прижался головой к его плечу. Рэйф почти позавидовал такому полному покою и доверию.

Самому ему никогда не удавалось так спокойно спать - даже в детстве. Он провел слишком много бессонных ночей, прислушиваясь к тому, как его мать развлекала своих друзей-джентльменов почти рядом с его детской кроваткой.