Родная кровь - Ярослав Коваль

Сопровождавшие принца солдаты и офицер и не пытались спорить – в Оскард так в Оскард. На случай, если чудесное зрение оставит его, Бовиас взял с собой и Рениру, чтоб всюду водила его и помогала с бритьём и умыванием. Он не собирался отказываться от путешествия, даже если снова потерял бы зрение. Будь что будет.

Велл скоро остался далеко позади, и очертания Благой горы пропали среди других горных пиков и горбов, похожих на неё, однако мир вокруг не утратил ни грана своей ясности и глубины. Принц теперь видел намного дальше, чем было под силу обычному человеческому зрению – почти до самого горизонта, хоть и не вполне чётко – и наконец смог вздохнуть с облегчением.

Может быть, поэтому ему удавалось хранить спокойствие во время всего путешествия: он победил слепоту, справился с собственной слабостью и малодушным нежеланием жить. С врагами будет справиться проще.

В имении Эшема Бовиаса встретила Диэйя.

– Эшем на охоте. А ты неплохо выглядишь. Я слышала о твоей беде.

– Странное время он выбрал для охоты.

– Почему же странное? Как раз сейчас время оленей – лучшее мясо, лучшие шкуры.

Бовиас усмехнулся.

– Значит, он предпочитает развлекаться, а не воевать.

– Да, – со спокойной уверенностью ответила Диэйя. – Воевать он точно не хочет. Знаешь, Лучезарному ведь пока не грозит вторжение извне, с которым безусловно следовало бы бороться, а все имеющиеся между нами разногласия можно было бы решить без боевых действий.

– Например, мои разногласия с герцогиней, хочешь сказать?

Снова был долгий, испытующий взгляд. Он помнил у сестры такие взгляды – обычно за ними не следовало никаких реплик, и потому чаще всего он просто не обращал на них внимания, но если всё-таки обращал, то поневоле задумывался: что же такое значимое она спрятала за своим молчанием? Обличье Диэйи в магическом видении было, конечно, совсем другим, чем то, которое Бовиас запомнил, но именно сейчас ему пришло в голову, что сестра, кажется, очень красивая дама. Даже красивее Алкеды, которой он раньше восхищался издали, но тут, случайно столкнувшись в Велле, сперва не узнал. Просто скользнул взглядом и прошёл бы мимо, если б она не поприветствовала его первой.

Да, Алкеда прелестна. Но Диэйя, оказывается, лучше.

– Прости мне мои слова, брат, но ты ведь знал, что за человек твоя матушка, – произнесла принцесса.

Он долго не знал, что ответить. С одной стороны – сам виноват, что с порога стал напрашиваться на ссору. С другой – стоило ли сестре намекать так открыто, что только он виновен в собственных бедах? И тем болезненнее был этот намёк, чем откровеннее и правдивее он звучал. Тут и спорить-то сложно – судьба ведь его предупреждала. Он помнил настоящее нападение, совершённое на него по воле герцогини, уже тогда было ясно, что ничем хорошим их союз не закончится. Он тогда должен был подумать о своей безопасности. Всё верно…

Но разве правильно, что сейчас сестра намекает ему на его ошибку?

– А ты бы ждала от собственной матери подобного шага?

– Нет. Свою мать я знала хорошо. Я знала, что при всех своих недостатках, при всей запальчивости и склонности решать проблемы недопустимыми методами меня она любит и сделает всё только на благо мне – истинное, а не иллюзорное благо. И про твою всегда знала, что любить она способна только власть, и ещё немного – саму себя. – Диэйя покачала головой. – Но ты не спрашивал моего совета – прости, что заговорила об этом без просьбы с твоей стороны.

И сказала она это так, что Бовиас снова припомнил, как начал беседу упрёком в адрес Эшема. Нет, безусловно, сестра права, он сам вырыл себе яму.

Значит, теперь ему предстоит обратно забросать её землёй.

– Ты знаешь, я ведь не собирался идти у герцогини в поводу, – сказал он, пытаясь смягчить наметившийся было конфликт улыбкой. – Я думал лишь использовать её.

– Но она умеет использовать людей намного лучше. У неё гораздо больше опыта в этом. – Диэйя примирительно взяла брата за руку. – Но самое главное, что ты остался в живых. Всё остальное так или иначе можно поправить. Идём, тебе, наверное, хочется отдохнуть.

Потом они сидели на террасе скромного особняка, больше подобающего какому-нибудь аристократу средней руки, чем принцу, пили чай и разговаривали об искусстве, красоте столичной архитектуры и намерении Ианеи собрать всех принцев и принцесс на единый семейный совет, чтоб решить, как быть дальше. Теперь Бовиасу, пожалуй, даже нравилась идея сестры, но не самой своей сутью, а просто тем, что она вообще предложила это первой. Он был уверен, что их семья никогда не договорится, но хорошо уже то, что хоть кто-то из них помнит о родстве и долге перед страной, за которую семейство несёт ответственность. Вот для страны мирные переговоры в любом случае – лучший вариант.

Уже к концу чаепития явился Эшем в одежде, забрызганной грязью, и пообещал скоро присоединиться к ним. Дело шло к закату, синие оттенки блекли и уступали место алому многоцветью. В детстве Бовиас думал, что закат – это гимн королевской семье Лучезарного, ведь он был похож на зарево, на разгорающееся пламя. Лестно было думать, что даже небеса подвластны королевской воле, а он, сын короля, стоит так близко к трону. Хотя он давно вырос и уже знал, что скорее люди подражают природе, чем природа, людям, и в закате есть лишь красота, но нет угодливости, но всё равно любил любоваться его совершенной прелестью.

Любовался, всё чаще задумываясь при этом, что королевская власть, может быть, и велика, только наследники государя сейчас даже с собственной жизнью совладать могут не всегда. Что уж говорить об управлении миром. Мысль была неприятная, поэтому он допускал её лишь изредка и как бы вскользь.

– Отлично выглядишь, – сказал старший брат, глядя испытующе и как-то слишком внимательно. – Рад, что ты уже оправился, раз смог приехать.

– Да, благодарю. Чувствую себя заметно лучше, особенно после того, как снова обрёл возможность видеть.

– И насколько твоё теперешнее зрение заменяет прежнее?

– Есть преимущества, хоть и ограничений хватает. Мне труднее воспринимать мелкие детали, выражение глаз, и в зеркало я смотреться не могу. Но зато теперь вижу сквозь ткань и экраны из бумаги, даже если бумага плотная, сквозь любую резьбу и зелень. Забавно.

– Останешься в Оскарде? Я буду рад.

– Думаю, что нет. Мне лучше будет вернуться в Велл. Безопаснее и спокойнее.

– Зря ты думаешь, что руки твоей матери смогут сюда дотянуться. Я ей не позволю. Но решать, конечно, только тебе.

– Как прошла охота? – вмешалась сестра.

– Неплохо. На завтрашний ужин, надеюсь, будет оленина – сегодня уже поздно заказывать её поварам.

– Скольких ты убил? – улыбаясь, спросила она.

– Трёх. Остальных добыли мои люди. Здесь прекрасная охота, может быть, и ты захочешь развлечься, брат? Если, конечно, тебе это под силу.

– Нет, – ответил Бовиас. – Хотя благодарю.

Наступило время ужина, прислуга стала проявлять нетерпение, и, поскольку на террасе становилось холодно и темно (весна ещё толком не вступила в свои права, и, когда солнце отступалось, начинало подмораживать), принцы и принцесса перешли в гостиную, где сели за накрытый стол, украшенный тремя великолепными многосвечниками, хрусталём и всем полагающимся столовым серебром. Бовиас наслаждался тем, что всё это видит и может снова находиться в приличествующей ему обстановке – после тюремной камеры и скудной кельи при монастыре это стало для него отрадой. Прошлое сейчас казалось ему чудесным, и возвращение к нему, пусть даже и символическое, было поистине драгоценно.

Как и полагалось за столом, сперва они вели приятную и лишённую смысла светскую беседу, ловко обходя любые темы, которые могли бы больно уколоть кого-нибудь из присутствующих. Конечно, хозяин дома спросил брата о пути, который ему пришлось проделать, и выразил сожаление, что путь оказался таким долгим и тягостным – этого требовала вежливость.

– Я знаю о том, что магия больше не повинуется нашим мастерам-чародеям, – сказал Эшем. – Я всё чаще и чаще слышу об этом. Открывать проходы стало почти невозможно.

– Да, это так, – подтвердил Бовиас. – Магия угасает, хотя Пламя перед Высшим храмом по-прежнему горит, я это видел.

– Нет, магия не угасает. Она как была, так и осталась, но больше не повинуется прежним схемам и приёмам.

– Когда у Лучезарного появится король, всё наладится.

– Это не так просто. На то, чтоб узнать, почему нельзя провести Высший выбор, может уйти много времени. Между прочим, ты знаешь, что повиновение магии может обеспечить не только король, но и единство представителей королевского семейства? Полагаю, Ианея тоже узнала об этом, отсюда и её разговоры о Совете.

– Вот как? А откуда об этом узнал ты? Ты уверен в правильности сведений?