Прекариат: новый опасный класс - Гай Стэндинг

Работа как вид общественной деятельности также постепенно входит в правовое поле. Мы уже видели, что волонтерство и работа на общественных началах в местных сообществах стала весьма распространенной, особенно после 2008 года. Но есть риск, что она станет привилегированным видом деятельности для меньшинства и инструментом «рабочего пособия» для остальных. Более того, пенсионеры и частично занятые, выходя на рынок услуг, получают субсидии, которые предоставляются также тем, кто живет на доходы от этой работы (то есть для них она является трудом). В таком случае присутствие волонтеров уменьшает экономические возможности для прекариата.

И наконец, рабочие права включают в себя этические нормы. В каждом профессиональном сообществе следовало бы ввести такие нормы, и большинство сообществ хотели бы распространить эти нормы на своих членов. К сожалению, для некоторых важных профессий, таких как бухгалтер, этических норм давно уже не существует, что позволяет их алчной элите грести деньги лопатой, забывая об этике и унижая тех, кто ниже по рангу в этих многочисленных трудовых сообществах. Более того, очевидно, что профессии, не имеющие традиционной коллективной этики, такие как банкиры, поспособствовали возникновению финансового кризиса. Прекариат должен потребовать, чтобы этические нормы стали обязательными для всех профессиональных сообществ и для любой экономической деятельности.

Нет – рабочим и обусловленным пособиям

Пока прекариат докучает сам себе, утилитаристские демократии не обращают внимания на его проблемы. Тиранию большинства можно объяснить просто тем, что прекариат неорганизован или недостаточно заметен из-за своей разобщенности и отсутствия политического голоса. Такова нынешняя ситуация. В результате, как правило, преобладает политика, устраивающая среднего обывателя и тех, кто политику финансирует. Чтобы с этим бороться, прекариат должен получить институциональное представительство и потребовать, чтобы политика соответствовала этическим принципам. В настоящее время существует институциональный вакуум, который пытаются заполнить несколько отважных НПО, действующих в лучшем случае спорадически.

Вспомним о рабочем пособии в том виде, как эта система устроена в США, Великобритании, Швеции, Австралии, Германии и других странах. Суть в том, что безработный должен согласиться на предложенную ему работу, иначе он лишится пособий, и не исключено, что на всю жизнь в какой-нибудь компьютерной базе наблюдения будет числиться «тунеядцем». Трудоустроенное большинство может считать, что это справедливо, хотя, если бы это касалось их самих или их детей, им бы вряд ли это понравилось. К сожалению, в ситуации утилитаризма с несправедливостью мирятся. Главное – чтобы большинство было счастливо.

Государство поручает все виды деятельности по трудоустройству коммерческим исполнителям, платит им в зависимости от того, сколько безработных трудоустроено или насколько уменьшилось количество заявок от соискателей. Товаризация того, что когда-то относилось к общественным услугам, создает несколько этических проблем. Происходит деперсонализация, до такой степени, что это уже не общественная и не услуга, а просто товаризованная деловая операция. Посредник – фирма, а в рыночной экономике у фирмы главная цель – получать прибыль.

Представим себе такой сценарий. Некий агент хочет побыстрее устроить человека на работу, чтобы увеличить собственный доход. И есть работа, крайне малооплачиваемая, на другом конце города – непривлекательное, но все же рабочее место. Человек говорит, что место ему не подходит, потому что дорого и долго добираться, из-за этого он будет задерживаться и меньше времени уделять семье, или потому что она не соответствует профессиональным навыкам, которые он долгое время осваивал. И в его анкете быстренько поставят галочку: отказался от работы. По новым британским правилам, которые повторяют американские, если безработный три раза отказался от предложенных рабочих мест, то теряет право на пособие на три года. И этот «приговор» будет основан не на объективном разбирательстве, а исключительно на решении коммерческого агента, который одновременно и обвинитель, и судья, и присяжные – всё в одном лице. Государство счастливо, потому что претендентов на пособие меньше. Человек не может обжаловать этот «приговор», который способен осложнить его жизнь и испортить «биографию», подталкивая его к ловушке нестабильности.

Все, кто хоть что-то смыслит в принципах правосудия, возмутились бы подобной процедурой, если бы ее применили к ним самим или к их близким. Но поскольку это их не касается или до тех пор, пока эту проблему не вынесли на их рассмотрение, – а тогда они уже обязаны будут подумать над такого рода несправедливостью, – все будет продолжаться как и прежде.

Аналогичным образом британское правительство заключило договор на медицинское освидетельствование нетрудоспособных, претендующих на пособие, с фирмой под названием Atos Origin – та сразу заявила, что три четверти претендентов способны работать, а потому их пособия урезали на треть. И хотя многие претенденты на пособие, вероятно, боялись сами протестовать, в некоторых областях организовались инициативные группы, представляющие интересы претендентов, В течение нескольких месяцев поступило множество апелляций, и в 40 процентов случаев решение по ним было положительным. Врачи сказали в интервью на «Би-Би-Си», что их заставляли проводить быстрое дешевое обследование и признавать пациентов годными.

В Ислингтоне, бедном районе Лондона, действует на добровольных началах Юридический центр Ислингтона (Islington Law Centre) – по его данным, 80 процентов таких апелляций получили положительный ответ (Cohen, 2010). Деятельность подобных организаций должна стать составной частью общественной политики, субсидируемой правительством. А претенденты на пособие должны иметь своих представителей в агентствах, чтобы снизить вероятность злоупотреблений в отношении уязвимых слоев общества. В конце концов, апелляции подавать рискованно, затратно, да и времени отнимает много. Далеко не всюду дела обстоят так, как в Ислингтоне, где есть местное сообщество юристов и активных журналистов.

Прекариат должен потребовать, чтобы прозрачные демократические принципы применялись на каждой стадии политического развития и реализации. Обусловленность и коммерциализованную социальную политику нужно отмести как чуждую принципам свободы, универсализма и уважения к мнению, отличному от мнения большинства. Если работы такие замечательные, люди сами должны к ним стремиться, их не нужно подталкивать. А если услуги так жизненно необходимы, пусть образование и доступность услуг помогут каждому ими воспользоваться.

Свобода собраний: представительство прекариата

Вспомним о природе свободы. Быть свободными – не значит делать что хочется, даже с оговоркой, что мы никому не причиним вреда. Свободным человек становится тогда, когда является частью сообщества, в котором может ее реализовать. Свобода проявляется в действии, это не что-то дарованное свыше или записанное на каменных скрижалях. Прекариат свободен в неолиберальном смысле этого слова, свободен конкурировать, потреблять и трудиться. Но у него нет настоящей свободы, потому что нет общественной структуры, которая могла бы противостоять патернализму или умерить жесткий конкурентный напор.

Прекариат должен обрести коллективный голос. Движение «Европервомай» всего лишь предвестник, деятельность примитивных бунтовщиков обычно предваряет коллективные действия. Теперь настало время для организаций, которые представляют прекариат на постоянной основе и возьмут на себя переговоры с работодателями, посредниками, такими как брокеры, и в особенности с государственными агентствами.

Первоочередной задачей будет получение контроля над личной сферой, это обязательное требование. Прекариат живет в публичном пространстве, но становится объектом наблюдения, и его недемократично «подталкивают». Он должен потребовать правил, дающих право отдельным лицам знакомиться с информацией, собранной о них любой организацией, и вносить поправки в эту информацию, потребовать, чтобы фирмы уведомляли сотрудников, в том числе и надомных, о любом нарушении требований безопасности, которое их касается, потребовать, чтобы организации устраивали ежегодную проверку защищенности данных с помощью уполномоченной третьей стороны, устанавливали предельный срок хранения информации и ограничили использование профилей данных на предмет проверки поведения. Законы о защите данных и «свободе от информации» были шагом в правильном направлении, но нужно идти дальше. Нужен активный голос. Прекариат должен мобилизоваться вокруг такого важного вопроса, как защита личной сферы от посягательств и право исправлять неверную информацию.