Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

всеми вооруженными силами [республики] находил лучшую опору для себя и своих действий в Совете обороны»[930], из другого выясняется, что главкома не устраивало отсутствие решающего голоса в Совете обороны. По словам Вацетиса, «ненормальность этого Совета обороны заключается в том, что Главнокомандующий оторван от этого Совета, а в свою очередь Совет оторван от главного командования»[931]. И.И. Вацетис, получивший в Совете обороны совещательный голос и право доклада, однажды даже прямо спросил Л.Д. Троцкого, почему он не «удостоился права решающего голоса». Главком твердо помнил, что 2 сентября 1918 г. ВЦИК утвердил его одновременно с председателем РВСР. Троцкий и не подумал обидеться на желание Вацетиса, вопреки требованиям субординации, войти в Совет обороны на равных с собственным начальником. Судя по всему, председатель РВСР с трудом удержался от смеха. «Л. Троцкий ответил мне, – без тени самоиронии вспоминал Вацетис, – широко улыбаясь: «Какой вы умник! Вы держите в своих руках всю вооруженную силу Республики и хотите еще пользоваться в Директории решающим голосом. Так вы заберете все в свои руки». Помимо ценной информации об отношении Троцкого к подчиненному, в этом фрагменте есть интереснейшая деталь, которую Вацетис, видимо, воспроизвел верно: Троцкий, от природы склонный к красивым фразам и едким эпитетам, окрестил Совет обороны «Директорией». Сравнив тем самым Ленина с Баррасом – Свердлова, очевидно, с Робеспьером, а себя уже тогда с Сен-Жюстом.

Молодой «Робеспьер», если по Мартову, Ленин стал в старости Баррасом, если по Троцкому. Заметим тут же, что один из старых вождей российской социал-демократии П.Б. Аксельрод заметил некогда товарищам по партии: «Робеспьер восторгался Мирабо, хотя он не мог не сознавать, что этот последний далек от того демократического радикализма, которым он сам был воодушевлен»[932]. Может быть, именно в этом заключается природа той ученической влюбленности, которую якобы испытывал Свердлов в отношении Ленина – по позднейшим уверениям родственников, товарищей по партии, советских и отдельных постсоветских историков.

Первое заседание Совета обороны, состоявшееся уже 1 декабря 1918 г., показало расстановку сил в Совете. На заседании присутствовали Ленин (председатель), Невский, Красин (Чрезвычайная комиссия по снабжению армии), Сталин, Брюханов (Наркомпрод) и Склянский. Троцкого, естественно, не было: он поначалу попытался игнорировать новый высший военно-политический центр, низводивший Реввоенсовет Республики до коллегии рядового наркомата.

Пункт 8 заседания: «О подписях и о публикации постановлений Совета обороны: а) Постановления Совета обороны не подлежат публикации, за исключением специально оговоренных. Виновные в нарушении сего будут привлекаться к ответственности. Б) Постановления Совета обороны предписываются (так в документе, следует – «подписываются», но ошибка весьма примечательна. – С.В.) Председателем. Постановления комиссий, назначаемых Советом обороны, подписанные тт. Лениным, Сталиным и представителем соответствующего ведомства, имеют силу постановлений Совета обороны. Постановления Совета обороны рассылаются членам Совета обороны не позже следующего дня»[933]. Как видим, для максимальной оперативности в принятии решений при Совете обороны создавались комиссии из трех человек, мнение двух из которых – Ленина и Сталина – при любом третьем члене оформлялось как постановление всего Совета. В данном случае сложно не сделать вывод о том, что Совет обороны представлял собой не только «узкий состав» СНК РСФСР, но и «узкий состав» / расширенную комиссию ЦК РКП(б) – не только советский, но и партийный центр.

Если на первом заседании Совет обороны принял осторожную формулировку: «ходатайствовать перед [В] ЦИК», то 8 декабря уже осмелился давать прямые задания Я.М. Свердлову, который обязывался принять участие в комиссии под председательством И.В. Сталина[934]. И на других заседаниях Свердлову регулярно поручалось решение отдельных мелких организационных вопросов.

Правда, Свердлову удавалось использовать поручения Совета обороны для расстановки своих кадров. Так, 10 декабря 1918 г. на совещании по вопросу об обмундировании, вооружении и снаряжении десяти формирующихся дивизий именно Я.М. Свердлов (а не И.В. Сталин и тем более не Н.И. Подвойский, хотя Совет обороны поручил дело указанной тройке) занялся решением вопроса о посылке комиссаров в формировавшиеся дивизии. Собственно, он и руководил совещанием[935]. На следующее заседание, что примечательно, Я.М. Свердлов предложил пригласить И.Н. Смирнова со списками находившихся в дивизиях комиссаров и указал: «Можно еще пригласить и Юренева»[936]. Приглашение председателя Всероссийского бюро военных комиссаров, т. е. главы органа, который и должен был заниматься расстановкой комиссаров в Красной армии, было чистой формальностью, учитывая тот факт, что Свердлов сразу наметил, кого и куда следует отправить. И.Н. Смирнова со списком уже имевшихся комиссаров было более чем достаточно для решения вопроса, тем более что И.И. Юренев был, в отличие от Л.Д. Троцкого, из настоящих лидеров «межрайонки» и потому не был ставленником ни Я.М. Свердлова, ни Л.Д. Троцкого, а И.Н. Смирнова председатель ВЦИК в свое время лично рекомендовал главе военного ведомства – в письме от 19 августа 1918 г. он написал Л.Д. Троцкому: «Дорогой Лев Давидович! Направляю в Ваше распоряжение т. И.Н. Смирнова с группой товарищей, мы с Вами сговаривались еще в Москве о Смирнове. Это старинный, очень хороший, дельный работник. Мы сговаривались с Вами о введении его в [Высший] военный совет, о поручении ему организации контрразведки, работы в тылу и проч. Не знаю, куда Вы направите т. Смирнова и его группу при настоящих условиях. Считаю необходимым лишь указать, что имеет смысл использовать Смирнова лишь для ответственной работы. Лучший привет. Ваш Я. Свердлов»[937][938]. И.Н. Смирнов был свой, партийный, товарищ, которого за простоту и честность уважали все большевистские вожди, все же недостаточно высоко оценивая его организаторские способности. Не позднее 4 февраля 1922 г. Г.Е. Зиновьев написал о И.Н. Смирнове: «Он, вообще говоря, прекрасный человек и работает […] хорошо…»[939]

Естественно, что в отношении Реввоенсовета Республики Совет обороны формулировку «ходатайствует» не использовал. С первого же заседания Совет обороны давал Реввоенсовету Республики задания[940], которые должен был исполнять не имевший веса в партии Эфраим Склянский, фактически представлявший военное ведомство в Совете.

Почему Склянский? Для ответа на этот вопрос необходимо вернуться в август 1918 г., когда Троцкий безуспешно пытался навязать Ленину идею о необходимости дальнейшей централизации военного управления. По сведениям председателя Высшей аттестационной комиссии А.И. Егорова и Управляющего делами Высшей военной инспекции Г.Г. Ягоды от 29 августа, генералами старой армии – А.А. Свечиным и А.М. Мочульским – по поручению Э.М. Склянского разрабатывался вопрос о реорганизации аппарата управления РККА[941]. Информация Егорова и Ягоды, вероятно, не точна: 25 августа Троцкий телеграфировал Э.М. Склянскому: «Мне сообщают, будто Мехоношин поручил Свечину разработать план организации Высвоенсовета и центрального военного управления вообще. Считаю это недоразумением. Такого поручения Мехоношин не имел. Коллегия [Наркомвоена] ничего подобного не рассматривала. Во всяком случае, я извещения не получал. Если бы, однако, сообщение подтвердилось – то прошу незамедлительно сообщить Свечину от моего имени, что я освобождаю его от выполнения поручения»[942]. Мехоношина же Троцкий сразу запросил, когда заканчивается его работа в Москве и когда он выезжает[943]. При этом никакого ответа на свой запрос Троцкий не получил, поэтому через два дня повторно затребовал от Склянского