По волчьему следу. Хроники чеченских войн - Николай Асташкин

Едва закончилось строительство в Буденновске, как началась вторая чеченская кампания. И вновь полковник Елишев оказался в Грозном — прежде восстановленная и отстроенная под его руководством Ханкала опять лежала в развалинах. Бандиты, приняв в декабре 1996 года по актам военный городок, разрушили все воинские здания и сооружения, будто знали, что российские войска вернутся. И опять все пошло с первого колышка. В свои «за пятьдесят» Виктор Иванович под дождем и снегом руководил строительством военных объектов, питался из котла полевой кухни, рисковал жизнью чуть ли ни каждый день. Во время одной из поездок Виктора Ивановича контузило, другой на его месте надолго залег бы в госпиталь, все оформил как надо, чтобы к пенсии прибавка вышла, но 293-е УНР десантировалось на «новые квартиры», и Елишеву вновь было недосуг заняться собственным здоровьем. Молил Виктор Иванович лишь об одном: чтобы наши руководители в Москве вновь не пошли на поводу у сепаратистов и в очередной раз не подставили бы армию...

После гибели Дудаева межтейповые разборки в Чечне вспыхнули с новой силой. Особенно ярко они проявились после вынужденной капитуляции наших войск перед сепаратистами и в период подготовки и проведения выборов нового президента Чечни. Не пользуясь широким авторитетом в народе, являясь выходцем из малочисленного и бедного тейпа, имея дурную для чеченцев славу сочинителя, Зелимхан Яндарбиев по всем параметрам явно проигрывал Аслану Масхадову в качестве кандидата в президенты. Именно он и провозгласил идею выдвижения единого кандидата в президенты, которую и озвучил на одном из заседаний руководства Чечни еще задолго до объявления официальной даты выборов и принятия решения о полном выводе группировки федеральных сил из Чеченской Республики. В этих условиях все основные претенденты на пост президента Чечни, включая Масхадова, были вынуждены поддержать вышеуказанную идею, и любое отступление от нее использовалось Яндарбиевым во время предвыборной борьбы в качестве аргумента против Масхадова. Одновременно Яндарбиев, уже с осени 1996 года, сам начал создавать неформальную коалицию сил, основу которой составляли представители так называемых горных тейпов.

Дело в том, что система власти в Чечне всегда основывалась на зыбком соглашении между несколькими тейпами, усиливавшими свое влияние в результате очередного передела власти. Между лидерами этих-то кланов и распределялись основные сферы деятельности и доходы. За представителями, к примеру, крупнейшего по численности тейпа Беной, в который входил погибший президент Чечни Ахмад-Хаджи Кадыров и бывшие полевые командиры братья Ямадаевы, осенью того же 96-го была закреплена внешняя политика, за исключением отношений с Россией. Им же был отдан «в управление» богатый и незатронутый войной Урус-Мартановский район, в котором при Завгаеве правил «чинхойс-кий клан» во главе с бывшим мэром Грозного Бисланом Гантамировым и его покровителем Яраги Мамадаевым.

Ситуация, сложившаяся после прихода к власти Аслана Масхадова, заметно поколебала позиции «дудаевских» тейпов — Ял-харой, Орстхой-Цечой и Мялхи, — которые начали постепенно терять контроль за нефтедобычей и производством низкокачественного самодельного бензина. Тем не менее представители этих кланов, бывшие начальники Департамента госбезопасности Ичкерии Абу Мовсаев и Султан Гелисханов, а также командир отряда специального назначения «Борз» Руслан Гелаев, другие влиятельные полевые командиры из окружения Джохара Дудаева, формально сошедшие с политической арены, сохранили в своих руках реальные рычаги власти. Иначе говоря, объемы власти Масхадова определялись отнюдь не президентскими полномочиями, закрепленными в конституции, а тем, что реально делегируют ему тейпы. Так что псевдоцивилизованная структура власти на деле — всего лишь оболочка для традиционного устройства Чечни.

Этим же объясняются причины обострения отношений между Асланом Масхадовым, Шамилем Басаевым и Зелимханом Яндарбиевым, связанные с тем, что президент Чечни относится к равнинному тейпу, а Басаев и Яндарбиев — к горным. В августе

1997 года в Гудермесе состоялся «сход» авторитетных представителей тейпа Беной, инициатором которого являлся первый вицепремьер правительства Чечни Муса Дошукаев. Активное участие в дискуссии по обсуждавшимся вопросам принимал командующий национальной гвардией Ичкерии так называемый бригадный генерал Магомед Хамбиев. Его цель — «отработка тактики действий на случай принятия оппозиционными силами конкретных шагов по смещению Масхадова с поста президента Чечни».

Участники «схода», подчеркивая свою лояльность руководителю Ичкерии, высказали серьезные опасения, что Масхадова могут в ближайшее время отстранить от власти. Поэтому они приняли решение в таком случае провести «политическую линию на упразднение поста президента с передачей его функций премьер-министру — с тем, чтобы не допустить новых выборов главы государства в обстановке нестабильности» и «конституционно» привести к власти в Чечне тогдашнего первого вице-премьера Мусу Дошукаева. Ключевая роль в осуществлении этого замысла отводилась командующему национальной гвардией Чечни Магомеду Хамбиеву и командирам незаконных вооруженных формирований из числа беноевцев, основное место дислокации которых находилось на бывшей военной базе федеральных войск в Ханкале.

Внутренние конфликты того времени, выразившиеся в кадровой чистке, были замешаны на стремлении тейпов, утвердившихся во время войны — Беной, Аллерой, Гендергеной, Ахшипатой и других, — вытеснить «старые» горные тейпы, пришедшие к власти вместе с Джохаром Дудаевым — Ялхарой, Мялхи, Орстхой-Цечой, Курчалой и т.д. По мнению ряда влиятельных полевых командиров, к примеру, Салмана Радуева, политика президента Масхадова была направлена на плановую передачу власти в Чечне в руки людей из тейпов Теркхой (надтеречных чеченцев) и Беной.

Когда Масхадов стал президентом Чечни, то он, естественно, начал формировать госаппарат. К тому времени практически все ключевые посты в правительстве занимали люди из тейпов Аллерой, куда относился сам Масхадов, и Беной — наиболее многочисленного клана в республике. Между ними был заключен своего рода союз, направленный на «выдавливание» представителей тейпов Ялхарой, Мялхи, Ламархой и Орстхой из аппарата государственного управления Ичкерии, о чем, в частности, свидетельствует попытка Масхадова назначить мэром Грозного своего однотейповца Турпала-Али Атгериева вместо Лечи Дудаева, племянника Джохара и ставленника тейпа Ялхарой. Все это способствовало росту недовольства населения и использовалось оппозицией Масхадова. А очередной приход «во власть» Шамиля Басаева и формирование им нового правительства республики явилось ничем иным, как очередным перераспределением властных полномочий между представителями тейпов Чечни и имело явно выраженную экономическую подоплеку.

Что касается внутриполитической жизни Чечни, то, несмотря на все уверения Масхадова об отсутствии тейпового влияния, на самом деле ведущую роль в Чеченской республике как играли, так и продолжают играть три ведущих тейпа: Ялхарой, представителем которого являлся Джохар Дудаев, давший наибольшее количество полевых командиров, в руках которых сосредоточились оружие и подавляющее большинство опытных боевиков; Беной, контролирующий нефтяной бизнес, к которому принадлежал Ахмад-Хаджи Кадыров и братья Ямодаевы; Аллерой, выходцем из которого является сам Аслан Масхадов.

Послесловие к четвертой части

Как в политике, так и на войне нужно не топтаться на месте, а делать разумные шаги вперед, чтобы не противник, будь то политик или военный, а ты действовал с опережением. Если говорить о чеченской войне, то там как раз происходило все наоборот. И боевики наши войска часто упреждали. Во многом. Взять, к примеру, переговорный процесс: когда бандформирования начинали выдыхаться и нам в самый раз бы добить их до конца, они напрашивались на переговоры. И мы, увы, по их предложению прекращали огонь, проявляя вроде бы всем понятную человеческую гуманность. Боевики же тем временем затягивали переговоры, восстанавливали систему управления, подвозили боеприпасы, подтягивали резервы.

Бандиты уважают только силу: их нужно не уговаривать, а уничтожать — такой напрашивается вывод, — причем действовать на опережение, делая шаги, которых террористы не ожидают. Они коварны, и мы тоже должны проявлять военную хитрость, что всегда умели делать русские солдаты. И бить их, бить, бить, бить, чтобы под ними горела земля. Только тогда они поймут, что имеют дело с серьезной нацией и серьезной страной. Только так, в конечном счете, можно достичь победы.

С этих слов и началась наша беседа с генералом Пуликовским осенью 1999 года, когда уже шла вторая чеченская кампания. Я спросил Константина Борисовича: