Том 2. Стихотворения - Константин Бальмонт

Славянское древо

Корнями гнездится глубоко,Вершиной восходит высоко,Зеленые ветви уводит в лазурно-широкую даль.Корнями гнездится глубоко в земле,Вершиной восходит к высокой скале,Зеленые ветви уводит широко в безмерную синюю аль.Корнями гнездится глубоко в земле, и в бессмертном подземном огне,Вершиной восходит высоко-высоко, теряясь светло в вышине,Изумрудные ветви в расцвете уводит в бирюзовую вольную даль.И знает веселье,И знает печаль.И от Моря до Моря раскинув свои ожерелья,Колыбельно поет над умом, и уводит мечтание в даль.

 Девически вспыхнет красивой калиной, На кладбище горькой зажжется рябиной, Взнесется упорно как дуб вековой. Качаясь и радуясь свисту метели, Растянется лапчатой зеленью ели, Сосной перемолвится с желтой совой. Осиною тонкой как дух затрепещет, Березой засветит, березой заблещет, Серебряной ивой заплачет листвой. Как тополь, как факел пахучий, восстанет, Как липа июльская ум затуманит, Шепнет звездоцветно в ночах как сирень. И яблонью цвет свой рассыплет по саду, И вишеньем ластится к детскому взгляду, Черемухой нежит душистую тень. Раскинет резьбу изумрудного клена, И долгою песней зеленого звона Чарует дремотную лень.

  В вешней роще, вдоль дорожки,  Ходит легкий ветерок.  На березе есть сережки,  На беляне сладкий сок.

  На березе белоствольной.  Бьются липкие листки  Над рекой весенней, вольной  Зыбко пляшут огоньки.

  Над рекою, в час разлива,  Дух узывчивый бежит  Ива, ива так красива,  Тонким кружевом дрожит.

  Слышен голос ивы гибкой,  Как русалочий напев,  Как протяжность сказки зыбкой,  Как улыбка водных дев: –

  Срежь одну из веток стройных,  Освяти мечтой Апрель,  И, как Лель, для беспокойных,  Заиграй, запой в свирель.

  Не забудь, что возле Древа  Есть кусты и есть цветки,  В зыбь свирельного напева  Все запутай огоньки,

  Все запутай, перепутай,  Наш Славянский цвет воспой,  Будь певучею минутой,  Будь веснянкой голубой.

   И все растет зеленый звон,   И сон в душе поет: –   У нас в полях есть нежный лен,   И люб-трава цветет.   У нас есть папороть-цветок,   И перелет-трава.   Небесно-радостный намек,   У нас есть синий василек,   Вся нива им жива.   Есть подорожник, есть дрема,   Есть ландыш, первоцвет   И нет цветов, где злость и тьма,   И мандрагоры нет.   Нет тяжких кактусов, агав,   Цветов, глядящих как удав,   Кошмаров естества.   Но есть ромашек нежный свет,   И сладких кашек есть расцвет,   И есть плакун-трава.

  А наш пленительник долин,  Светящий нежный наш жасмин,  Не это ль красота?  А сну подобные цветы,  Что безымянны как мечты,  И странны как мечта?

  А наших лилий водяных,  Какой восторг заменит их?  Не нужно ничего.  И самых пышных орхидей  Я не возьму за сеть стеблей  Близ древа моего.

Не все еще вымолвил голос свирели,Но лишь не забудем, что круглый нам год,От ивы к березе, от вишенья к ели,Зеленое Древо цветет.

И туча протянется, с молнией, с громом,Как дьявольский омут, как ведьмовский сглаз,Но Древо есть терем, и этим хоромамНет гибели, вечен их час.

Свежительны бури, рожденье в них чуда,Колодец, криница, ковер-самолет.И вечно нам, вечно, как сон изумруда,Славянское Древо цветет.

Сварог

Небо, носящее имя Сварога,Небо, верховная степь голубая,Небо, родившее Солнце, Дажьбога,Как хорошо ты в ночах, засыпая.

Искрятся звезды, судеб наших свечи,Камни горят, что всегда самоцветны,С душами ждут светозарности встречи,С душами могут ли быть безответны.

Небо, носящее имя Сварога,Бездна верховная, глубь голубая,Каждую ночь мы стоим у порога,В час как уходит Дажьбог, засыпая.

День в голубые отходит пустыни,День наш со свитой несчетных явлений,Свечи судеб засветились и ныне,Будем в безгласности ждать откровений.

Небо, носящее имя Сварога,Звезды раскинулись к краю от краю,Сердце, как радостно чувствовать Бога,Сердце, ты мысль не обманешь, я знаю.

Руевит

У Руевита семь мечейВисит, в запас, в ножнах.У Руевита семь мечей,Восьмой в его руках.

У Руевита семь есть лиц,Что зримы над землей.А для богов, певцов, и птицЕще есть лик восьмой.

У Руевита семь есть дней,Чтоб праздновать расцвет.А день восьмой есть день огней,Есть день резни и бед.

У Руевита семь ночейДля игрищ и любви.У Руевита семь мечей,Чтоб их омыть в крови.

Ярило

В венке из весенних цветов,Цветов полевых,Овеян вещаньями прошлых веков,В одеждах волнистых, красиво-живых,На белом коне,Тропою своей,Я еду, Ярило, среди Белорусских полей,И звездные росы сияют на мне,Погаснут, и снова зажгутся светлей,Под рокот громов,В венке из весенник цветов,Цветов полевых.

По селам, за мной, хороводами, девы,«Ярило», поют, «озари нам напевы»,Яриле слагают свой стих,Играют мне песни, на игрищах пляшут,Сердца расцветают в миг пляски мирской,Там где-то работают, где-то там пашут,А игрища – в уровень с белой сохой.Горсть желтых колосьев, колосья ржаные,Я левой рукою держу,И маки горят, васильки голубыеРоняю я в рожь, расцвечаю межу.По селам, в их избах, и тесных, и узких,В полях беспредельных, по имени – Русских,Являюсь я взору, и грезы во сне,Я между живых – как дающий забвенье,Для них – я виденьеНа белом коне,Миг страсти, бог счастья, бог отдыхов пленных,И вновь пробуждений и игрищ живых,В венке из весенних цветов, не надменных,Но вечно желанных цветов полевых.

Богиня-громовница

Девица волшебная, богиня-Громовница,Моя полюбовницаЛежала в гробу.И ветры весенние плакали жалостно,И с воплями, яростно,Играли на флейтах, и дули в трубу.

Покойница юная – о, с косами русыми,И с рдяными бусамиНа шее своей –Белела застылая, словно дремотнаяКупава болотная,Что еле раскрылась среди камышей.

Девица волшебная, богиня-Громовница,Душа-полюбовница,Ты крепко ли спишь?Ужели ты вновь не исполнишься силоюПред богом Ярилою,Не вспрянешь со смехом, разрушивши тишь?

Проснулась, проснулась ты! Я молньями рдянымиВзмахнул над туманами,О, слава мечу!Какая ты светлая с этими маками,Ты мчишься над мраками,Ворчат твои громы, рычат они. Чу!

Радуга