Становление Руси - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Речь эта была искрою, брошенною в порох. Народ завопил, что действительно так надобно сделать. Тщетно Владимир Мстиславич пытался уговаривать его именем своего старшего брата и напоминал, что Игорь находится под крепкою стражей.
«Нет, — вопили киевляне, — мы знаем, что ни нам, ни вам добром не кончить с этим племенем!»
Тщетно митрополит, тысяцкий великого князя Лазарь и тысяцкий Владимира Рагуйло старались удержать толпу. Она с криками повалила с Софийской площади к Федоровскому монастырю, находившемуся неподалеку, в Старом городе. Владимир Мстиславич хотел упредить ее на коне; но по мосту не мог проехать за теснотою и поскакал в объезд по другим улицам. Это замедление погубило Игоря. Когда Владимир достиг монастыря, то в воротах он уже встретил толпу, влекущую князя-схимника; не только иноческая мантия, но и свита были сорваны с него. Молодой князь соскочил с коня и прикрыл несчастного собственным корзном. Когда они проходили мимо двора вдовствующей княгини, мачехи Изяслава II и матери Владимира, последний с помощью боярина Михаила выхватил Игоря из рук убийц, бросился на двор княгини и запер ворота. Михаил при этом подвергся побоям; с него сорвали золотой крест вместе с цепью. Рассвирепевшая толпа уже не помнила себя; она выломала ворота и начала бить Игоря; причем едва не убила и Владимира, пытавшегося его защитить. К ногам злополучного князя привязали веревку и притащили его чрез Бабин Торжок на княжий двор, где и докончили; затем положили труп на телегу, отвезли на Подол и бросили его на торговой площади. Это черное дело происходило в пятницу 19 сентября 1147 года. На упреки властей в убийстве народ отвечал: «Не мы убили его, а Ольгович, Давидовичи и Всеволодович, которые хотели изменою погубить нашего князя». По приказу митрополита федоровский игумен Анания взял тело князя и предал его погребению в Симеоновском монастыре, которому благодетельствовали отец и дед Игоря.
Тяжела была Изяславу весть о совершенном злодеянии. Он со слезами жаловался дружине своей, что не уйти ему теперь от людской клеветы, которая припишет убийство его собственному наущению. Дружина старалась по возможности утешить князя. Но он уже не стал ждать к себе киевскую рать, а воротился печальный в столицу. Впрочем, потакая киевлянам, он не решился наказать зачинщиков своевольной расправы и оставил дело без последствий. Война с черниговскими и северскими князьями продолжалась и после того. Великий князь вместе с братом Ростиславом и дядею Вячеславом повоевал волости Ольговичей и Давидовичей и взял несколько городов. Противники его, видя разорение своих волостей и тщетно ожидая к себе в помощь Юрия Суздальского, наконец смирились и просили прекратить войну. Изяслав послал в Чернигов своих бояр с белогородским епископом Феодором и печерским игуменом Феодосием, которые и привели ко кресту Давидовичей и Ольговичей в черниговском соборном храме Спасителя. Они присягнули на том, что отложат всякую вражду за Игоря и будут сообща с великим князем блюсти Русскую землю.
Управясь с соседними князьями, Изяслав предпринял давно задуманный далекий поход на их союзника, своего дядю Юрия Суздальского. Походы на север совершались обыкновенно зимним временем, когда реки и болота покрывались толстым слоем льда и не представляли никаких препятствий для движения. Зимою 1148 года Изяслав с дружиною приехал сначала в Смоленск к брату Ростиславу. Братья несколько времени провели в пирах и веселии, меняясь дарами и взаимно оделяя дружинников. Летопись по этому поводу приводит следующую черту, подтверждающую, что Смоленский край, или верхнее Поднепровье, по своей торговле и промышленности тянул более к Северной Руси, чем к Южной. Изяслав, говорит она, дарил Ростислава произведениями Русских и Царских земель (Южной Руси и Греции), а Ростислав дарил Изяслава тем, что шло от Верхних земель (из Новгорода) и от варяг. Великий князь поручил брату вести полки киевские и смоленские прямо на Волгу, назначив местом соединения с ним устье Медведицы, куда обещали прийти и князья Черниговские. А сам Изяслав с небольшою дружиною отправился в Новгород Великий, чтобы поднять его против Юрия. Новгородским князем в то время был младший сын его (Ярослав). Изяслав Мстиславич, очевидно, пользовался расположением новгородцев. Уже за три дня до города начали встречать его граждане с поклонами и поздравлениями. При въезде в самый Новгород его встретил сын с боярами. Был воскресный день. Изяслав отстоял обедню в св. Софии; а потом подвойские и биричи по всем улицам сзывали народ на обед к великому князю. Угощение было обильное; народ разошелся довольный и веселый. На следующее утро Изяслав приказал звонить в вечевой колокол, и граждане собрались на дворе Ярослава. Тут великий князь обратился к собранию с речью. Он говорил, что по жалобе самих новгородцев пришел мстить за обиды, понесенные от его дяди Юрия; но что пусть граждане рассудят, идти ли на него войною или кончить дело миром. Народ отвечал в один голос:
«Ты наш князь, ты наш Владимир, ты наш Мстислав! Рады идти с тобою за свои обиды!»
Некоторые так расходились в своем воинственном одушевлении, что принялись кричать:
«Все пойдем! Только одни поставленные (священнослужители) останутся; а кому хотя и гуменцо уже острижено, но еще не поставлен, и тот пусть идет».
Новгородская земля выставила многочисленную рать. В ней участвовали не только псковичи и жители других пригородов, но также инородцы, например Корела. Однако поход, затеянный в обширных размерах, не привел ни к чему решительному. На устье Медведицы Изяслав действительно соединился с братом Ростиславом. Но Давидовичи и Ольговичи не пришли, они с своею ратью остановились в земле вятичей и там ждали, чем кончится дело. Юрий с своей стороны не только не отвечал на посольство племянника, отправленное к нему еще из Смоленска, но и самого посла задержал у себя. Братья Мстиславичи двинулись вниз по Волге, разоряя суздальские волости по обе стороны реки. Дошли до Мологи и отсюда пустили вперед легкие дружины, которые повоевали до Ярославля. Но далее идти было поздно: настала Вербная неделя, и сделалось так тепло, что лед на Волге и Мологе покрылся водою, которая доходила коням до чрева. Опасаясь разлития рек, ополчение поспешило вернуться по домам. Для скудно населенной Суздальской земли, однако, это нашествие стоило дорого: князья вывели из нее до 7000 пленников.
В следующем 1149 году Юрий наконец решился сам выступить против своего племянника. Но его подвинули на это решение не столько разорение собственных земель, сколько обида, нанесенная сыну Ростиславу. Последний приехал на
