На неведомых дорожках (СИ) - Вероника Азара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шли долго, монотонно и скучно.
Впереди послышалась возня. Как ни пыталась хоть что-нибудь увидеть, не удалось. Попробуйте заглянуть через плечо оборотня, если он на голову выше. Как ни дергала Павла за рукав — ноль внимания. Попомню я ему это.
Повеяло свежим воздухом, и только теперь ощутила, насколько тяжелый воздух в подземелье. Да, это не питерское метро, однозначно. Инар подтолкнул, я выбралась из узкого лаза, которым заканчивался проход. Едва оборотень проскользнул сквозь щель, как земля сомкнулась, словно его и не было.
Обессилено опустилась на мох. Господи, даже не заметила, что устала.
Мужчины растворились в лесной зелени, рядом остался только Инар, но и к нему опять не решилась лезть с вопросами — парень напрягся как струна, только что не звенел. Не стоит осложнять ему задачу.
Один за другим показались спутники. Эльфы вели в поводу своих коней. Откуда только взялись? На мой недоуменный взгляд Инар шепнул, что они ещё ночью предполагали уходить из города.
— А наши кони?.. — возмутилась я.
Это что же получается — своих коней сберегли, а Каштанка?
Продолжить не успела. Инар кивнул в сторону раздавшегося мягкого перестука копыт — показался на своем коне Павел, за которым безропотно шли Каштанка и конь Инара.
Опять мне никто ничего не говорит. Да что ж такое?!
— Ты не в том состоянии была, чтобы рассказывать последние новости, — со смешком шепнул Инар.
Пожалуй, он прав. Придётся простить. А вдруг сейчас видимся в последний раз в жизни? Вот уедут они, вернусь домой, и не встретимся больше никогда, останется только вспоминать. Стало грустно. Пришлось отвернуться. Не дождутся, не буду реветь в их присутствии!
— Не горюй, — на плечо легла прохладная рука. — У тебя ещё немало всякого впереди.
Голос эльфа прозвучал сочувственно. Я даже оглянулась. Оказывается, не только я удивилась — оборотни смотрели круглыми глазами на происходящее, а уж про второго эльфа и говорить нечего, в его глазах застыл священный ужас. Что это с ними? Посмотрела в спокойные глаза, в которых отражались ветки деревьев и трава, небо и солнце. Как же это? Это же невозможно. Показалось, погружаюсь в прохладу девственного леса, где не ступала нога человека, где травы и деревья растут свободно, не опасаясь косы или топора, где звери и птицы могут приблизиться не боясь, что из них сделают обед. Эльф улыбнулся, его лицо преобразилось — так вот откуда сказки! Они, и вправду, удивительные!
Он кивнул, словно поняв, о чем я подумала.
— Ты чувствуешь, это хорошо. Возьми, — протянул флягу, от которой тянуло знакомым ароматом. — Не бойся, это вино поможет в минуту слабости, печали и болезни. Глоток-другой и печаль отступит, вернутся силы и болезнь уйдет. Береги, достать такое ещё вряд ли тебе удастся. Оно и в твоем мире будет действовать.
Посмотрела в удивительные глаза и точно поняла — он знает. Знает и о том, как я попала в этот мир, и о находке. Возможно, он и хотел бы заполучить талисман, но оставил эту мысль…
— Да, ты права. Я очень хотел получить Цепь Радуги. Потому и приехал в Васильевск, собираясь разыскать тебя. Для этого привез одно из наших сокровищ. Но не вышло. Талисман отказался расстаться с тобой, почему — не знаю. Возможно, твой путь не закончится здесь, но больше я ничем не могу помочь. Наши пути расходятся.
— А как им пользоваться? — прикоснулась к талии.
— Не знаю, — вдруг улыбнулся он как мальчишка. — Может быть, ты пришла в наш мир именно для того, чтобы узнать это. У нас свой путь, у тебя свой. Нам пора, прощайтесь! — он прислушался к чему-то отдаленному.
Вслед за ним, повинуясь жесту, в сёдла взлетели второй эльф и Павел, который склонился ко мне со спины коня и тихо проговорил:
— Не грусти, что-то мне говорит, расстаёмся ненадолго.
Я пожала протянутую руку, кивнула всё ещё не отошедшему от потрясения эльфу, машинально ответившему едва заметным наклоном головы. Потом подошла к самой морде капризной кобылки, стоявшей, словно статуя рядом с оборотнем. Провела рукой по тёплому носу и прижалась к её щеке.
— Спасибо тебе.
Лиловый глаз моргнул. Каштанка всхрапнула и боднула мое плечо. Ещё миг и, с едва слышным топотом, все скрылись в лесу.
Невольно шмыгнув носом, несколько минут смотрела вслед мужчинам, потом повернулась к Инару, занятому тем же.
— И что теперь будем делать? — жалобным тоном спросила я.
— Теперь будем ждать, — спокойно пожал плечами оборотень, оторвавшись от созерцания кустарника. — А для начала давай перекусим. Наверняка, ты голодна. Да, убери флягу подальше, это вино поистине редкость и ещё большая ценность. Хотел бы знать… — он запнулся и смолк.
— И что ты хотел знать?! — вскинулась я. — Это я хотела бы знать, что всё это значит! Брожу в потёмках, словно в лесу вечером. Ничего не понимаю!
Снова сбилась на жалобные интонации и разозлилась сама на себя, нельзя же так распускаться!
Инар посмотрел на меня с улыбкой. Ох, надоело. Ну что они все смотрят, словно я дитя малое, а они умудрённые жизнью дядюшки?!
— Не дядюшки, — успокаивающе проговорил парень. — Но ты действительно порой хуже ребенка. Смотрю на тебя и диву даюсь, как ты до своих лет дожила?
— Скажите пожалуйста, — буркнула я. — Старичок выискался.
Инар вдруг взгрустнул и я решила перевести разговор на другое. Уже несколько раз замечала — тема возраста для него болезненная, я даже не смогла вытянуть, сколько ему лет.
— Скажи, а почему все так удивились, когда этот тип отдал мне вино?
— Не тому, что отдал. А тому… — он помялся, подбирая слова.
— Слушай, а вообще — он кто такой? — перебила оборотня.
Инар понял правильно.
— Правитель эльфов.
— Это…
От открывшихся упущенных возможностей я потеряла дар речи. Инар расхохотался. От возмущения дар речи вернулся.
— Это что же, он самый главный?
— Точно, самый главный. Настя, именно поэтому нас так удивило его поведение. Мало того, что эльфы стараются не общаться с людьми лишний раз, так он ещё дар тебе сделал, воистину, царский.
— Может быть, ты обознался? — всё ещё не хотелось верить в собственную глупость.
— Увы. Я его тоже не узнал, он ведь почти никогда не покидает своих земель, разве только на Совет. Да и потом, когда Павел узнал, поверить, как и ты, не мог. Всё задавался вопросом — чего ради, первому
