Тщеславие - Джейн Фэйзер

В ответ всколыхнулся одобрительный рев множества глоток:

— Пусть проезжают!

Возница тоже закричал во всю мощь своих могучих легких:

— Долой папство!

Толпа снова одобрительно завопила и чуть раздалась, освободив ровно столько места, чтобы испуганные лошади могли двинуться к Лондонскому мосту. Возница щелкнул кнутом, экипаж набрал скорость и вскоре оказался далеко от толпы.

Гектор откинулся на спинку сиденья и утер лоб надушенным платком.

— Мерзкие твари! За кого они себя принимают, что решаются задерживать благородных людей?

Дирк снова закрыл окно. Воздух в экипаже прогрелся и казался спертым, но лондонская вонь в разгар жаркого летнего дня была еще невыносимее.

— Нужно вызвать армию, заковать лорда Джорджа в кандалы, — объявил он. — Этот человек спятил… лишился ума.

— Но он знает, как подогреть толпу, — возразил Гектор. — И везде, куда ни едет, происходит одно и то же. Каждый спешит его послушать, а со сборищ расходятся окрыленные антипапским пылом.

Дирк скривил гримасу, но ничего не ответил, потом наклонился вперед и выглянул в окошко. Впереди маячил красный кирпичный склад, а под ним неспешно несла свои грязные воды Темза, казавшаяся серой под тусклым светом подернутого дымкой солнца. Экипаж прогрохотал по мосту, свернул во двор и остановился перед зарешеченной дверью.

Седоки сошли на землю и огляделись. Вокруг было так же спокойно, как и в два предыдущих приезда. В прошлый раз они присутствовали на заседании Комитета вкладчиков Тадеуша Нильсена, а сегодня их вызвали на срочное собрание, посвященное новым проектам строительства на Арклейн.

— Вас подождать, джентльмены? — спросил возница и смачно плюнул, стараясь попасть в проходящую посреди мощеного двора сточную канаву.

— Мы пробудем здесь не больше получаса. — Гектор скривил гримасу.

— Тогда ладно. — Возница снова устроился на своем сиденье и достал из бездонного кармана длинного сюртука обожженную трубку. — Хорошо бы те балагуры пока успокоились. — Он разжег вонючий табак. — Попомните меня, они еще доставят неприятности. У этого лорда Джорджа Гордона шило в заду. Простите, джентльмены, что так вольно говорю о знати.

Ни один из седоков не удостоил его ответом. Они отвернулись и стали пробираться через заваленный всяким хламом двор.

Дверь им открыл Нед. За ним простиралась пещерная тьма.

— А вот и вы, — прогудел он и, указав большим пальцем за спину, объявил:

— Самые последние. Господин наверху.

Ригби и Лакросс повиновались повелительному жесту пальца и последовали за стариком по уже знакомой дороге. Массивная железная дверь с грохотом захлопнулась. Несмотря на теплый день, воздух внутри был, как всегда, сырым и прохладиым. Нед вел их по винтовой лестнице, освещая темное пространство высоко поднятой лампой. Весь путь он ворчал и что-то бормотал себе под нос, время от времени останавливаясь, когда из-под ног вылетало особенно густое облако пыли.

— Отсюда, пожалуй, дойдете сами. — Слуга остановился на верхней площадке, снова смачно чихнул и утер нос рукавом.

Гектор осторожно обошел старика, вслед за ним проследовал Дирк, и при свете коптящей за их спинами масляной лампы оба засеменили к двери в глубине площадки. Дирк сильно ударил кулаком в дверь. Громкий стук придал ему уверенности. Он поднял щеколду и с важным видом вошел в комнату.

— О, мистер Лакросс… И мистер Ригби с вами… Да вижу, за вашей спиной. Прошу вас, проходите. Угощайтесь вином. Всех собравшихся вы, конечно, помните.

Им навстречу вышел улыбающийся Тадеуш Нильсен. На нем была поношенная визитка из серого бархата, обшлага рукавов отделаны засаленным кротовым мехом, на шее повязан платок в пятнах. Его улыбка стала еще шире, и ужасный шрам приподнял уголок губы. Из уважения к гостям он нацепил растрепанный парик. Но, несмотря на непредставительную внешность, было в нем нечто такое, что приводило в трепет Дирка и Лакросса каждый раз, когда они оказывались в его обществе. Блеск серых глаз, казалось, насквозь прожигающих собеседника, не очень соответствовал горбатой спине и видимой дряхлости Тадеуша.

В середине комнаты за выщербленным столом сидели четыре джентльмена — люди престарелые, они как будто дремали. При появлении Ригби и Лакросса все как один закивали головами и забормотали приветствия; вновь прибывшие заняли свободные стулья. Гектор, перед тем как усесться, с брезгливой гримасой смахнул со своего стула пыль.

— Вино, джентльмены. — Щедрый хозяин наполнил два мутных бокала из пыльной бутылки и передал им через стол, а потом налил по новой остальным собравшимся. — А теперь к делу.

— Просто скажи, где подписать, Тадеуш, — пророкотал старший — человек с длинной седой бородой. — Не хочу я долгих объяснений.

— Верю тебе, как самому себе. — Другой с размаху ударил ладонью по крышке стола — звякнули бокалы, жалобно застонало дерево.

Хозяин посмотрел на него из-под полуприкрытых век, посылая лишь ему одному понятное предостережение: актер слегка переигрывал.

— Полноте, банкир Моран. Ваши слова — слишком большая честь для меня, — не спеша произнес Тадеуш и пригубил вино. — Но я и не подумаю принять от вас деньги без документов.

— Естественно, — поспешно согласился с ним мнимый банкир. — Об этом я как раз и толкую… Именно об этом, — и смущенно закашлялся.

— Чем вызвана такая поспешность, Нильсон? — грубовато спросил Гектор Лакросс. — Нужны еще деньги? Тадеуш почесал подбородок и нахмурился.

— Перед тем как вы приехали, я уже объяснял — дело слегка осложняется: фонды, где я разместил ваши небольшие средства, в этом квартале собираются выплатить не семь, а только пять процентов.

Он оглядел собравшихся, казалось, нисколько не встревоженных этим откровением. За исключением Ригби и Лакросса, они не проявили ни малейшего волнения.

— Но как это могло случиться? — нахмурился мрачно Дирк, а про себя подумал: почему бы хозяину не открыть ставни хотя бы на реку. Тогда бы в комнату проник естественный свет. Было что-то неприятное, даже зловещее в том, что они сидели в темноте — в солнечный, жаркий день в мрачной, сырой пещере.

— Фонды подобного рода всегда подвержены влиянию рынка, — ответил Тадеуш. — Вы согласны, мистер Моран?

— Совершенно справедливо… Совершенно справедливо, — поддержал его банкир.

— Беспокоиться не о чем, — вставил третий присутствующий, безразлично зевая. Он был прекрасно одет — в костюме из бордового бархата с золотыми пуговицами и в парике с косичкой.

Гектор посмотрел на него с уважением:

— Вы так полагаете, судья Гринвэй?

— Никаких сомнений, мой мальчик. — Судья снова зевнул. — А вы как полагаете, Бартрэм? — Он повернулся к молчавшему до сих пор соседу.