Король мошенников - Стивен Кэннелл

Викторию поместили в камеру ожидания со спецзеркалом. Она сидела там одна примерно с час, размышляя, что предпринять, понимая, что серьезно вляпалась — это было совершенно очевидно, — попала в капкан, расставленный службой наблюдения ФБР. Неизвестно только, насколько много они знают. Она надеялась, что сможет как-нибудь сблефовать и выкрутиться. Виктория работала прокурором пять лет и знала, что такое спецзеркало. По ту сторону его сидят сейчас люди и внимательно за ней наблюдают. Именно поэтому арестованных помещают в эту камеру. Обычно чувствующие за собой вину, попав сюда, расслабляются и даже засыпают. Они знают: худшее произошло, их поймали, поэтому надо беречь силы. А те, кто ни в чем не виноват, начинают в панике дергаться и мерить шагами камеру.

Виктория наклонилась и заговорила в микрофон, который, она знала, где-то здесь спрятан:

— Ребята, напрасно стараетесь. Я сама сидела не раз с той стороны зеркала и наблюдала за задержанными, так что давайте сразу приступим к делу. Спать я не собираюсь.

Она подождала и, когда никто не появился, рассудила, что ее поместили сюда по другой причине. Значит, ждут приезда кого-то из начальства.

В пять тридцать в здание ФБР на Флауэр-стрит прибыл наконец Гил Грин. Он попросил подготовить детектор лжи, а затем привести Викторию.

Одет он был в строгий серый костюм с темно-серым галстуком и соответствующим платком в нагрудном кармане. Поскольку внешность у него была тоже серая, то все великолепно гармонировало.

Гил Грин сидел с задумчивым видом, наблюдая за тем, как Викторию вводят в комнату для допросов без окон, и сажают на деревянный стул.

— Виктория, мне бы очень хотелось сказать вам, что я рад вас видеть. — Таковы были его первые слова.

— Так в чем же дело, Гил? Скажите это. Неискренность всегда была вам к лицу.

— Будем считать обмен любезностями законченным. — Он улыбнулся и продолжил негромким мягким голосом: — Вы не можете себе представить, как я счастлив видеть вас в таком положении. Потому что никогда не прощу вам интервью по телевидению…

— Мне бы хотелось знать, за что меня арестовали.

— В каком порядке вы хотите, чтобы я перечислил обвинения? В хронологическом или алфавитном?

— Самое интересное, насколько они обоснованны? — спросила она.

И тогда он рассказал ей о наблюдении за офисом Джо Рина, о том, что агенты ФБР видели, как она входила в кабинет мафиози и оставила там папку. Затем пришла очередь Бино Бейтса, известного уголовного преступника, общение с которым в том виде, в котором оно зафиксировано агентами ФБР, подпадает под статью о недоносительстве и автоматически делает ее соучастницей всех его преступлений после совершения этих преступлений.

— Впрочем, вам все это прекрасно известно, — закончил Гил.

Пока он говорил, Виктория смотрела ему прямо в глаза, ни на секунду не отводя взгляда.

— Пока никаких преступных деяний со своей стороны я не вижу, — сказала она. — Джо Рина в данный момент ни по какому делу не проходит, так что я могу встречаться с ним в любое время. Что касается мистера… как вы его назвали?

— Бейтс.

— Бейтс. Хм… надо же, а он назвался мне Кертисом Фишером. Я познакомилась с ним пять дней назад в баре. Он показался мне симпатичным. Вы сказали, он преступник? Хм… кто бы мог подумать? — Она спокойно смотрела на окружного прокурора.

У него было абсолютно непроницаемое лицо, на котором ничего невозможно прочитать, хоть убей. Тонкие губы крепко сжаты, глаза пустые.

— Виктория, у вас серьезные неприятности. Позвольте, я изложу вам возможный сценарий развития событий.

— Пожалуйста, я охотно вас выслушаю.

— Думаю, это проходило примерно так. Вы вели дело, по которому Джо Рина мог угодить в тюрьму. Может быть, он угрожал вам или вашей семье, а возможно, просто предложил приличную сумму или вы сами предложили, повесив на грудь табличку «продается». В любом случае, я думаю, вы заключили с ним сделку и продали местонахождение спецквартиры, где содержалась свидетельница. В результате Кэрол и два храбрых полицейских были убиты, а ваше дело развалилось. Потом вы с деньгами отправились в Сан-Франциско покутить в обществе преступника, находящегося в федеральном розыске.

— Прокурор, все это замечательно, но чересчур много «мне кажется» и «может быть». Прежде чем подшивать эту версию к делу, вам следовало хотя бы чем-нибудь ее подкрепить. Знаете ли, это всегда очень приятно, когда есть доказательства. А без них как-то скучно и неинтересно. Короче: вы можете представить документы хотя бы по чему-нибудь из сказанного?

— У меня есть видеозапись, сделанная в офисе Джо Рина, датированная вчерашним числом. Вы оставили у него какой-то материал. — Он криво улыбнулся. — Скажите, что было в этой папке?

— Семейные фотографии.

— Теперь о Бино Экс Бейтсе. Это мошенник, занесенный в список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке». Вы работали в окружной прокуратуре пять лет, и этот список поступал к нам регулярно, раз в месяц. Так что вы должны были видеть фотографию Бейтса по меньшей мере двадцать шесть раз. Она и сейчас висит у нас на стене внизу, в комнате, где пьют кофе.

— Знаете, Гил, я никогда не обращала внимания на эти списки. Слишком много было работы. Вы просто, наверное, забыли, как я таскала для вас из огня каштаны.

— Бино находится здесь, в Сан-Франциско, и сейчас за ним ведется пристальное наблюдение. Стоит мне щелкнуть пальцами — и он наш. Я мог бы приказать взять его вместе с вами, но подумал, что по старой памяти — все же мы довольно долго работали вместе — первую встречу обязан провести с вами. Если вы окажетесь несговорчивой, то мы возьмемся за него.

Он внимательно наблюдал за ней и заметил-таки, как она вздрогнула. Всего чуть-чуть, но этого было достаточно. Гил Грин понял, что выбрал верный путь.

— Вам просто нужно меня обработать, — сказала она.

— Нет, Вики, обрабатывать вас мне не требуется. Вы сгорели, вас захватили врасплох. И его тоже. Чтобы пришпилить Бейтса, мне не нужно даже искать особых оснований. Хоть сейчас могу выписать ордер на его арест.

— Хорошо, так что же вы медлите?

— Я не великий юрист. Уверен, вам это известно.

Она воздержалась от комментариев.

— Но людей изучил довольно хорошо и знаю, как играть, — продолжил окружной прокурор. — Вот я задаю себе вопросы: «Что происходит? Почему Виктория ведет себя так по-дурацки?» И вы знаете, какой напрашивается ответ?

— Слишком много съела «Хостес туинкиз»?[61]

— Происходит что-то еще, чего я пока не понимаю. В головоломке не хватает существенной детали, и я хочу, чтобы вы ее показали. Вы правы, сценарий, который я представил, примитивный — вы много умнее, — и поэтому предлагаю вам свою помощь в обмен на откровенность. Давайте договоримся и минимизируем неприятности, которые ждут вас и Бейтса.

Она смотрела на него несколько долгих секунд.

— Что значит «договоримся»?

— Вы выкладываете все начистоту, и потом мы что-нибудь придумаем.

— Удерживать отпуская? — Виктория улыбнулась. — Но это не для вас, приятель. Тут нужно, чтобы работал настоящий шулер.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Не сомневаюсь, что не понимаете.

Виктория надолго замолкла.

— Так как же? — спросил он.

— Не думаю, Гил, что мы сможем договориться, — наконец сказала она. — Так что берите меня со всем, что у вас есть, и посмотрим, что из этого выйдет.

Он сидел пару минут, разглядывая острую как бритва складку на своих брюках, как будто пытался в этом безукоризненно отутюженном сгибе найти нужный ответ.

— Нельзя сказать, чтобы это было для меня совершенно неожиданно, но все равно досадно. — С этими словами Гил Грин повернулся и нажал кнопку звонка на двери, которая через мгновение открылась. В комнату вошел Грейди Хант в бронежилете.

— Берите Бейтса, — приказал окружной прокурор. — И примените к нему СМЗ… Если начнет делать выкрутасы, идите на крайние меры, нечего церемониться.

— С удовольствием, — сказал Грейди, повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

— Вы что, собираетесь совершить хладнокровное убийство?

— СМЗ в детском саду не применяют, — тихо проговорил Гил.

Виктория знала, что такое СМЗ. Аббревиатура расшифровывалась как «специальный метод задержания», и, надо сказать, этот метод был действительно особенным. При его применении правосудие вершилось прямо на улице, сразу же после того, как выслежен преступник-рецидивист. Обнаружив его, копы не спешили с задержанием, а начинали следить. Например, ждали, когда он совершит ограбление или какое-нибудь другое преступление, а затем хладнокровно расстреливали на месте. Это была узаконенная расправа. Если СМЗ будет применен к Бино, а он попытается от них скрыться, что, как она предположила, обязательно произойдет, копы убьют его, не задавая никаких вопросов. А потом спокойно спишут. Это нетрудно: убегал, оказал сопротивление.