Падение Запада. Медленная смерть Римской империи - Адриан Голдсуорти

Армия в Галлии показала себя ненадежной, готовой взбунтоваться против императора, но здесь необходимо было держать значительные силы для защиты провинций от атак со стороны племен, обитавших по ту сторону границы. За Рейном на севере жили франки; южнее, между Рейном и Дунаем, — алеманны. Помимо этих, наиболее многочисленных групп, были и другие, периодически учинявшие нападения. Как франки, так и алеманны представляли собой не единую нацию, но скорее значительное число отдельных племенных группировок и кланов; во главе их стояли вожди, которые захватывали и утрачивали власть с течением времени. Малые группировки иногда объединялись под верховенством общего предводителя, но это случалось не часто и не повсеместно. Нападая на империю, они практически всегда стремились пограбить, а не захватывать территории. Перед нами вовсе не орды варваров, время от времени штурмовавшие твердыню цивилизации. Плотность населения на занятых алеманнами землях, вероятно, была меньшей, нежели в прилегающих к ним районах империи. Набеги не представляли серьезной угрозы для государства как такового, но чрезвычайно затрудняли жизнь тем, кто становился их жертвой. Существуют сведения о множестве пленников, уведенных за границу в рабство. Нападающие уничтожили отдельные поселения и даже захватили и разграбили несколько крупных городов. Наличие пояса стен не всегда обеспечивало надежную защиту, если они не содержались в порядке или если не находилось никого, кто мог бы организовать оборону. Позднее Юлиан утверждал, что до его прибытия в Галлию интервенты захватили не менее сорока пяти больших городов{305}.

В годы гражданской войны варвары активизировались. Происходило то же самое, что и в III веке. Внутренняя борьба отвлекала римлян: солдаты уничтожали друг друга, а границы оставались незащищенными. В период войн также страдала торговля с племенами, жившими за пределами империи, в результате чего некоторые из них отправлялись в набеги, не видя иного способа прокормиться. Алеманны, вероятно, в мирное время обеспечивали римлян древесиной и строительным камнем. Римские политики также стремились привлечь варваров на свою сторону, чтобы те сражались против их врагов. Магненций нанял за пределами империи большое число воинов. Констанций, несомненно, поступил так же; алеманнский король Вадомарий получил от него разрешение поселиться на западном берегу Рейна и занять часть провинции; побуждаемый императором, он вторгся на территорию узурпатора. Подобные сделки, диктуемые прагматизмом, охотно совершались во время гражданской войны, но после нее стали рассматриваться как нечто неудобное. Обычно те, кто одерживал верх в гражданских войнах, очень хотели покрыть себя «беспорочной» славой, одолев каких-либо внешних врагов империи. Гражданские войны и набеги также активизировали бродяжничество: лишившиеся собственности дезертиры, беглые рабы, беженцы и прочие отчаянные люди объединялись в шайки или грабили в одиночку. Несомненно, зачастую установить личность грабителя бывало нелегко{306}.

Направляясь на север, чтобы принять командование, Юлиан прочел «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря. За четыреста лет мир значительно изменился, но новый цезарь вскоре продемонстрировал столь яростное честолюбие, что мог потягаться в этом со знаменитым военачальником. С энтузиазмом включился он в военную жизнь. Традиция, благосклонная к Юлиану, утверждает, что крупные чиновники и помощники, посланные Констанцием, дабы приглядывать за ним, мешали ему. Это, очевидно, преувеличение: Юлиану скорее всего постоянно требовались советы и руководство, когда он приступил к возложенной на него миссии. Урзицин поначалу оставался на посту magister mili-tum, сохраняя руководящую роль. Однако, будучи умным человеком, который большую часть жизни провел наедине со своими мыслями, Юлиан неохотно соглашался с мнениями, отличавшимися от его собственных{307}.

В 356 году Констанций лично возглавил крупную операцию против алеманнов, в которой Юлиан и его войска оказывали ему поддержку. (При недостаточно внимательном чтении Аммиана Марцеллина возникает впечатление, будто все происходило иначе и главную задачу выполнил именно цезарь.) Юлиан руководил войсками на севере, тогда как август командовал более крупными силами на юге. Действия римлян представляли собой в первую очередь демонстрацию силы, направленную на то, чтобы показать варварским племенам, что они вновь объединились и готовы нанести мощный удар по любому, кто вызовет их недовольство. Римляне хотели заключить новые договоры с вождями племен, в которых утверждалось бы подавляющее превосходство Рима. Сражаться пришлось немного, хотя Юлиан одержал победы в нескольких стычках. Он присоединился к главным силам уже после первых схваток (свидетельство тому, что сбор полевой армии занимал определенное время), причем его сопровождал только один отряд катафрактариев и один отряд баллистариев (буквально это обслуживающие метательные машины, но в данном случае они, вероятно, были экипированы как пехота и сверх того вооружены только арбалетами). Даже с учетом его личной гвардии силы находившиеся при нем едва ли насчитывали больше тысячи человек. Однако их было вполне достаточно, чтобы легко разделаться с отрядами налетчиков, повстречавшимися на его пути[48].

Главные силы были сосредоточены в Реймсе; по пути туда Юлиан освободил Отен, Оксерр и Труа. Врагов в этих городах не было. Отен недавно подвергся нападению, но атаку отбили, причем это сделал даже не гарнизон, но наспех собранный отряд отставных солдат. В Труа жители некоторое время не отпирали ворота, пока он не смог убедить их, что он вправду цезарь, законный представитель римской власти. Это дает основания предположить, что порой трудно было увидеть разницу между отрядами римской регулярной армии и бандой грабителей. Соединившись с остатком своих сил, Юлиан миновал еще несколько городов, двигаясь вдоль Рейна, пока не достиг Кельна. Недавно город перешел в руки франков, но, по-видимому, они не задержались там. Кампания опять-таки представляла собой демонстрацию военной мощи и имела целью явить всю силу правительства общинам, которые в недавние годы не чувствовали заботы власти о себе{308}.

Юлиан провел зиму в Сеноне (возможно, в современном Сансе или, что более вероятно, близ Вердена), где его окружила банда алеманнов. Сил у него было немного — как всегда, по соображениям тылового обеспечения войска должны были разойтись на зимний период — и вследствие этого он не смог оттеснить их. В конце концов, не будучи в состоянии вынудить противника сдаться, солдаты просто тайком ушли. Юлиан обвинил Марцелла, преемника Урзицина, в том, что тот не пришел ему на помощь. Констанций отозвал Марцелла, отказавшись принять его оправдание (вполне уместное): по словам Марцелла, он не видел никакой серьезной опасности для цезаря{309}.

На 357 год была запланирована аналогичная кампания, но Констанций не принял в ней участия и передал командование над основными силами новому магистру войска (та-gister militum) — Барбациону. В распоряжении последнего оказалось двадцать пять тысяч человек, тогда как у Юлиана — тринадцать тысяч, но их совместные действия окончились неудачей. Причин этому, вероятно, было несколько — в том числе взаимные подозрения; не помогло делу и то, что Барбацион обладал в лучшем случае скромными способностями. Столкнувшись с серьезным сопротивлением, он отступил, оставив врагу обоз; Юлиан, вынужденный действовать в одиночку, предпринял несколько набегов на поселения варваров. Близ Аргентората (Страсбурга) он столкнулся с сильной армией алеманнов под предводительством семи королей. Ею командовали двое из них — Хнодомарий и его племянник Серапион. С армией шло еще десять королей и множество знати; каждый вел с собой свой отряд, а также наемные силы. Аммиан Марцеллин утверждает, что в целом врагов насчитывалось около тридцати пяти тысяч, но скорее всего эта цифра завышена. Вероятно, алеманны имели численное превосходство над римлянами. Несомненно, ими руководили искусные полководцы: несколькими годами ранее Хнодомарий нанес поражение брату Магненция. Предводители хотели вступить в бой, однако, не исключено, надеялись, что вид их мощной армии заставит римлян вступить в переговоры о мире.

Юлиан не дал ответа послам алеманнов. Его армия утомилась после перехода, и первоначально он хотел укрепить лагерь, дать солдатам отдохнуть и дать сражение на следующий день, тогда как его советники (и в том числе префект претория) убеждали его сразу же атаковать врага. По их мнению, то была отличная возможность нанести поражение стольким вождям сразу; они уверяли, что если удерживать солдат от немедленных действий, те испытают глубокое разочарование. Юлий Цезарь подчеркивал, что никогда не уступал нажиму со стороны своих людей и устраивал сражения, определяя их место и время самостоятельно. Однако в IV веке условия значительно изменились. Юлиан дал себя убедить. Римляне двинулись вперед. Начавшаяся битва вылилась в тяжелый, изнурительный поединок двух армий. Кавалерия Юлиана дрогнула и отступила (в наказание воинам одной из частей впоследствии пришлось облачиться в женское платье и пройти парадом). Он вновь собрал их, и когда группа варваров под командованием одного из вождей прорвала первую линию римской пехоты, резервы остановили ее. В конце концов благодаря дисциплине и четкой командной структуре римляне одержали верх. Они потеряли двести сорок трех солдат и четырех трибунов. Потери алеманнов оказались куда больше (что практически всегда случается с армией, потерпевшей поражение), хотя приводимая Аммианом Марцеллином цифра в шесть тысяч убитых, вероятно, является очередным преувеличением{310}.