Свинцовый закат - Роман Глушков

Комментарии, как говорится, излишни. По мнению участкового врача-нарколога Т.С. Грищенко, количество выпитого Кузьмой Ф. в тот день самогона и солидный стаж любителя горячительных напитков, которым может похвастаться этот работник леспромхоза, и вылились для него в итоге в широко известный алкогольный психозDelirium tremens, он же белая горячка. Страшно даже представить, какими тяжкими последствиями могло обернуться это происшествие, случись оно в людном месте, а не на пустующей в праздничный день лесопилке…»

– Полностью с тобой согласен, – поддержал мой лаконичный отзыв о заметке Кальтер. – Как видишь, в Зоне случаются гораздо более удивительные причуды со временем, чем та, о какой я тебе рассказывал.

– Значит, это был не мираж? – удивился я. – Получается, что на несколько минут мы с тобой вернулись в тот самый год, когда я только-только научился ходить и лопотать «мама-папа»?

– А я закончил школу и поступил в военное училище, – добавил Тимофеич. – Впечатляет, не так ли? А ты еще не верил в историю с таймботом и гостями из будущего, хотя она намного правдоподобнее той, что с нами вчера случилась… Кстати, я слышал, ты что-то бормотал во сне. К тебе приходила Вера?

– Да, приходила, – сознался я, но, разумеется, не во всем. – За тем, чтобы пожелать нам удачи и сказать, что теперь, когда я тебе помогаю, она за нас спокойна.

– Это хорошие новости. – Глаза Кальтера оживленно блеснули. – Доброе знамение нам сейчас совсем не помешает… – Он вновь прильнул к биноклю. – Вон, и толпа с берега проваливает. Во дворы двинула, явно не по нашим следам. И все равно неплохо бы выяснить, куда Искатель повел свою паству. И почему раскольники выглядят так, словно за ночь прошли годичный курс тренировок по бодибилдингу и сожрали целую тонну стероидов. Даже комбинезоны по швам разошлись, а шеи шире голов раздулись. Прямо не люди, а герои комиксов какие-то.

Утратив вчера по милости Скульптора свое основное оружие, я был вынужден взяться за резервное – перешедший мне по наследству от Бульбы шестнадцатизарядный пистолет «Вальтер». Не самая подходящая пушка для борьбы с мутантами, да и против человека в усиленном сталкерском комбинезоне она эффективна лишь на короткой дистанции. «Глок» Кальтера в этом плане тоже мало чем отличался от «Вальтера», поэтому не было смысла просить у Тимофеича его пистолет взамен моего. Впрочем, на безрыбье, как известно, и плавленый сырок – царская закусь, и мне не стоило привередничать из-за маломощного оружия там, где раздобыть ему достойную замену было попросту негде.

Примерно через час над Зоной окончательно рассвело, и настроение у меня немного приподнялось. Время в томительном ожидании тянулось медленно, как стекающая по сосне смола, но я готов был стерпеть это неудобство, лишь бы такой штиль продержался до вечера. Вопреки расхожему выражению, на самом деле от тоски еще никто не умирал. А вот от избытка приключений только на моей памяти приказало долго жить множество непоседливых искателей артефактов. «И вечный бой! Покой нам только снится…» Сколько рисковых сталкеров выбивали на своих щитах такой девиз, понятия не имея, что на самом деле автор этих строк, поэт Блок, мечтал в своем стихотворении совершенно об иной жизни. А мне в последние пару суток покой даже не снился, так что сегодня я ничуть не возражал против того, чтобы помаяться денек от безделья, наблюдая в окна за пустынными окрестностями.

Между кинотеатром «Прометей» и стадионом «Авангард» пролегал полукилометровой ширины парк, над разросшимися деревьями коего возвышалось колесо обозрения. Увешанная ярко-желтыми кабинками, его стальная конструкция всегда напоминала мне модель искусственного солнца, брошенную на ранней стадии сборки. С тех пор, как я впервые узрел воочию этот громадный диск, он фактически стал олицетворять для меня герб нынешней Припяти: символ остановившегося в мертвом городе времени, застывший на четверть века закат. Или, если взирать на «чертово колесо» с трибун стадиона, – восход.

Но с какой стороны на это «светило» ни взгляни, радости от его созерцания в душе не зарождалось даже мимолетной. Куда приятнее таращиться на обычное солнце, которое когда-то снисходило до посещения наших проклятых мест. Крохи тепла, которыми оно при этом нас одаривало, были словно глотки воды для пересекающего пустыню изможденного путника. Скупая, но ценная по здешним меркам награда, и ее, так или иначе, всегда хватало каждому. Воистину, солнце являлось для сталкеров тем самым Золотым Шаром, о котором писал классик, рассказывая о другой Зоне, расположенной в другом времени и далеко от этих мест. И наш Шар, что немаловажно, изо дня в день исполнял для нас последнее желание легендарного сталкера Рэд Шухова: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!» И ведь действительно так! Никто – ни долговцы, ни наемники, ни отмороженные бандиты – не обижался на солнце, даже когда оно показывалось из-за туч всего на несколько мгновений. Потому что в нашей Зоне для счастья было вполне достаточно даже такой малости.

В это утро восход был на диво погож и, черт побери, вполне достоин стать последним восходом в моей жизни, если мне все-таки не посчастливится дожить до следующего. А шансы на это сильно уменьшились, когда свита убравшегося с берега Искателя вновь явилась пред наши очи. И явилась уже без единой надежды на то, что уйдет восвояси, не заглянув к нам на огонек.

Я как раз украдкой следил за северными подступами к кинотеатру, когда оставшийся в аппаратной Кальтер вызвал меня по ПДА коротким условным сигналом. Прибежав на зов, я по молчаливому указанию компаньона пробрался к нему под маскировочную сетку и занял позицию у того же окна. И только затем осмелился приподнять голову над подоконником и выглянуть наружу. После чего вздрогнул от неожиданности – настолько ошарашила меня своей жуткой неестественностью увиденная картина.

Девять раскольников не таясь стояли в полный рост перед главным входом в «Прометей», растянувшись вдоль улицы в короткую неровную цепь. Даже беглого взгляда хватало, чтобы понять, насколько изменились они с той поры, как я в последний раз видел их на берегу траншеи Скульптора. Черепа, равно как и Искателя, среди гостей не наблюдалось, зато я обнаружил в их ряду Сим-сима и еще нескольких «буянов», чьи имена еще не забыл. Некогда худой и жилистый, ныне калмык раздался вширь до немыслимых для него габаритов. Вероятно, он еще и подрос, но на фоне чудовищной гипертрофии его мускульной массы прибавление в росте было уже не так заметно. Это касалось и остальных раскольников, каждый из которых также поправился как минимум на полцентнера, причем раздулся во всех без исключения частях тела, включая лицевые мышцы. Даже имея запас эластичности, сталкерские комбинезоны на подручных Искателя расползались по швам, а головы, казалось, сидели вместо шей на толстых чурбаках. Все это выглядело вдвойне удивительно, учитывая дистрофическое телосложение самого апостола, превратившего своих жертв в ходячую рекламу протеиновых добавок для культуристов.