Волк среди теней - Дэвид Геммел

— А ты думаешь, я не сумею? — прошипел он.

Детина начал вертеть ручку ворота с таким усердием, словно от этого зависела его жизнь.

Как, впрочем, и было.

Не прошло и часа, как большинство рабов удалось поднять на верхний ярус, однако Бетик сказал, что некоторые волчецы не сдвинулись с места, а продолжают безмолвно сидеть, уставившись на ларь с инструментами. Он даже не был уверен, что они поняли, чего он от них хотел.

Шэнноу спустился к ним и увидел, что они сидят перед ларем, сбившись в тесный полукруг. Ларь не был заперт, и он откинул крышку. Там лежали кайла и ручки к ним. Он роздал их тупо ожидающим волчецам. Те встали и построились вереницей лицом к черному туннелю, ведущему в рудник. Шэнноу подошел к первому, мягко взял его за плечо и повернул к клети. Когда волчец покорно направился к ней, остальные пошли за ним.

Шэнноу позвонил в колокол и выждал, пока клеть не скрылась из вида. После чего проверил все шесть темниц. В одной он нашел семь трупов, ссохшихся и худых, как скелеты; в соседней два трупа начали разлагаться, и смрад стоял нестерпимый. Он заставил себя зайти в остальные четыре. В последней у стены скорчился Риддер.

— Я не виноват, — сказал Риддер, глядя на труп мальчика лет одиннадцати.

— Как давно вы навещали это подземелье?

— Больше года назад. Я не виноват. Рудник должен был работать, вы понимаете, правда? От этого зависят жизни сотен людей.

— Вставай, пастырь. Пора подниматься наверх.

— Нет, вы не можете забрать их отсюда. Люди увидят их и начнут винить меня. Они не поймут.

— Ну так оставайтесь здесь, — сказал Шэнноу, отвернулся от скорчившегося у стены человека и пошел по туннелю к клети. Бетик уже отправил ее вниз, Шэнноу вошел в нее и позвонил в колокол.

На верхнем ярусе Бетик успел разоружить стражников и уложил бесчувственное тело Арчера на стол, за которым те играли в кости.

Шэнноу поглядел на распухшее лицо чернокожего. Да, его страшно избили.

— Кто? — спросил он Бетика.

— Этот, Риггс, и полдесятка подручных. Я пытался защитить его, но он сам не защищался, а просто стоял и терпел. А они от этого, словно бы все больше зверели, и когда он упал, начали пинать его ногами.

— Но почему они на него набросились?

— Он просто сказал им, что не будет на них работать, что предпочтет голодную смерть.

Шэнноу подошел к стражникам.

— Ты, — сказал он, указав на дюжего детину, — будешь показывать нам дорогу отсюда. Остальные помогут нести моего друга.

— Ты что же, оставишь их жить? — спросил какой‑то мужчина, проталкиваясь между топчущимися волчецами. Шэнноу обернулся и увидел скелет. Белокурая борода сбилась в смрадный колтун, наготу прикрывала только кожаная набедренная повязка, заскорузлая от грязи, а грудь и спина были изъедены язвами.

— Они нам нужны, друг мой, — мягко сказал Шэнноу. — Сдержи свой гнев.

— Внизу там мой сын и моя жена. Они умерли в этой черной яме.

— Но мы еще не свободны, — сказал Шэнноу. — Доверься мне.

Он взял беднягу под локоть, подвел к Бетику, взял у исчадия двуствольный кремневый пистолет, отобранный у стражника, и вложил ему в пальцы.

— Возможно, нам придется пролагать себе путь с боем. Вот тогда и мсти.

Шэнноу обвел взглядом помещение и прикинул, что в нем собралось человек девяносто. Он сделал знак стражникам поднять Арчера и войти в туннель. Бетик замыкал процессию. Шэнноу взвел курок и пошел за стражником, которого назначил проводником. Медленно толпа рабов кружила по подземелью замка, поднимаясь то по одной лестнице, то по другой. Воздух становился все более свежим. В конце концов они оказались в широком коридоре, где из стрельчатых окон высоко под потолком падали снопы утреннего света. Волчецы защебетали совсем по‑птичьи. Они вскидывали исхудалые руки, тянули их к золотистым лучам.

Впереди показалась двустворчатая дубовая дверь, вся в широких шляпках гвоздей, и стражник ускорил шаг.

— Стой! — приказал Шэнноу, но тот стремительно распростерся у стены, а створки двери уже открывались.

— Ложись! — рявкнул Шэнноу, падая на колени и поднимая пистолет. В дверь просунулись стволы нескольких ружей. Шэнноу выстрелил, и передний стражник свалился. Коридор заполнился оглушительным треском. Пули свистели мимо головы Шэнноу. Его пистолет грянул еще два раза, и наступила тишина. Он вынул обойму и перезарядил пистолет, а потом побежал вперед, прижимаясь к стене. В двери показался стражник с винтовкой, и Шэнноу всадил ему две пули в грудь.

За спиной Шэнноу стражник, который вел их, сунул руку в сапог и вытащил длинный нож. Бесшумно поднявшись, он бросился на Иерусалимца, но раздался выстрел, и он пошатнулся. Шэнноу вихрем обернулся, выстрелил, и стражник повалился на пол.

Бетик подбежал вдоль другой стены.

— Неплохой пистолет, — сказал он. — Только бьет чуть влево.

Шэнноу кивнул и указал за дверь направо. Бетик вздохнул и взвел курок. Рванувшись вперед, он нырнул между дверными створками и перекатился набок. Скорчившийся за дверью стрелок повернул ружье, но Бетик прострелил ему голову прежде, чем он успел прицелиться. Просвистев мимо ушей Бетика, от мраморного пола рикошетом отлетали пули. Он посмотрел вверх и только тут заметил, что стоит в большом зале, который вверху опоясывает широкий балкон, где, упав на колено, другие стрелки держат дверь под прицелом. Он вскочил и одним прыжком влетел назад в коридор.

— Еще какие‑нибудь тактические идеи? — спросил он Шэнноу.

— Пока нет.

— Тем лучше!

Позади них на полу лежали четыре волчеца, мертвые и умирающие, их соплеменники сгрудились вокруг, тихонько причитая.

— Ты умеешь взбираться по стенам? — спросил Шэнноу.

Бетик взглянул вверх на окна под потолком.

— Сломаю шею.

— Хорошо. Будем сидеть здесь и ждать чуда.

— Я думал на них твой Бог мастак.

— Он помогает тем, кто сам себе помогает, — сухо ответил Шэнноу.

Бетик поменялся пистолетами с Шэнноу и сунул за пояс полностью заряженный адский пистолет. Стена с окнами была сложена из мраморных блоков высотой и шириной около двух футов. Между блоками были зазоры, позволявшие цепляться за них. Бетик поставил ногу на нижний блок и начал карабкаться вверх. Он был очень силен, но не успел преодолеть и пятнадцати футов, как у него отчаянно заныли пальцы, на тридцатом футе он принялся проклинать Шэнноу. На сороковом — сорвался. Его ноги отчаянно искали опоры, пока он висел на трех пальцах правой руки. Пот заливал глаза, но он подавил панику, осторожно поставил ногу на крохотный выступ и перенес на нее вес тела. Теперь у него началась дрожь в руках, но он перевел дух, поднялся еще на один блок и закинул руку на подоконник. Его ослепил яркий свет, и он заморгал. Внизу он увидел главный двор. Через двор к ступеням, ведущим в зал, бежали стражники.