Место под солнцем. Борьба еврейского народа за обретение независимости, безопасное существование и установление мира - Биньямин Нетаньяху

Тот, кто пытается анализировать риторику ООП, должен помнить, что в глазах лидеров этой организации имеют значение лишь те слова, которые произносятся для внутреннего пользования, для своей аудитории. Декларации, адресованные внешнему миру, не имеют реального политического веса. В этом отношении ООП ничем не отличается от диктаторских режимов, сознательно сохраняющих значительный зазор между своими декларативными и истинными целями. Так, например, в годы своей работы в ООН я неоднократно слышал выступления советского представителя, говорившего о настойчивом желании СССР содействовать установлению мира в Афганистане. Этим заявлениям никто не придавал ни малейшего значения, поскольку советские войска продолжали войну против афганских повстанцев и против мирного населения этом страны. Но когда советские газеты стали публиковать репортажи из Панджирской долины, в которых советские солдаты призывали свое правительство прекратить войну в Афганистане; когда эти призывы были прочитаны и услышаны жителями Москвы и Киева, стало ясно, что приближается реальное изменение советской политики. По сути дела, именно эти критические отклики на войну в Афганистане возвестили начало нового периода "гласности и перестройки".

То же самое абсолютно справедливо и по отношению к ООП. Заявления представителен этой организации в Нью-Йорке, их многозначительные нашептывания в Лондоне и дипломатические брифинги в Женеве преследуют одну и ту же цель ввести общественное мнение Запада в заблуждение относительно истинных намерений ООП. Той же цели подчинены выступления ораторов ООП перед израильскими средствами массовой информации. Все, что произносится ими на английском, французском или иврите, изначально предназначается для внешнего пользования и не имеет реального значения. Важно лишь то, что произносится по-арабски, в обращениях к собственной аудитории. Именно в таких выступлениях действительные намерения ООП раскрываются адекватным образом, и всякий неленивый обозреватель может получить о них должное представление.

Сразу же после того, как Арафат "осудил" террор и "признал" право Израиля на существование, официальные представители ООП стали разъяснять смысл его заявлений читателям арабской прессы. Они убедительно доказывали им, что декларация Арафата прозвучала в контексте долгосрочной стратегии ООП, предусматривающей поэтапное уничтожение Израиля. Из их доходчивых объяснений явно следовало, что в действительности ничего не изменилось, и цели ООП остаются прежними. Впрочем, свое заявление, "осуждающее" террор, Арафат опроверг лично и в обращении к западной аудитории. 19 декабря 1988 года, всего через пять дней после своего нашумевшего выступления в Женеве, Арафат сказал в интервью австрийскому телевидению, что он вовсе не намеревался отказываться от принципа "вооруженной борьбы" против Израиля[366]. Как и остальные лидеры ООП, он утверждает со всей однозначностью, что "вооруженная борьба" будет продолжаться.

Что касается арабских средств массовой информации, то там и вовсе не было попыток представить женевское заявление Арафата как нечто поворотное и эпохальное. Уже через неделю после его выступления в Женеве заместитель спикера ПНС, член исполкома ФАТХа Салим Заанун заявил следующее:

"Вооруженная борьба против сионистского врага и его союзников должна продолжаться повсеместно… Мы не имеем иного выбора, кроме продолжения военных действий с целью разгромить врага и создать наше государство"[367].

Ему вторил Абу-Ияд, первый заместитель Арафата:

"ООП никогда не принимала на себя обязательств прекратить вооруженную борьбу и никогда не осудит ее"[368].

Хани эль-Хасан, состоявший тогда ближайшим советником Арафата, утверждал:

"Палестинская вооруженная борьба не закончилась"[369].

Наиф Хаватме, лидер "Демократического фронта освобождения Палестины", третьей по величине фракции ООП, сказал:

"Народная революция в Палестине исполнена решимости продолжать борьбу до тех пор, пока не настанет конец сионистской оккупации, пока вся Палестина от моря (Средиземного) до реки (Иордан), с юга и до севера – не будет освобождена"[370].

И снова Абу-Ияд:

"Мы никогда не понимали под осуждением террора приостановку военных действий"[371].

Когда Фарука Каддуми попросили прокомментировать заявление Арафата об отказе от террора, он ответил: "Это неверная интерпретация заявления, сделанного председателем Арафатом… Мы осуждаем терроризм, в особенности государственный терроризм Израиля". На вопрос о том, не лишает ли такая интерпретация всякого смысла декларацию Арафата, на основании которой госсекретарь США Шульц принял решение о начале диалога с ООП, Каддуми ответил следующее: "Шульц может идти к черту. Думаю, он уже в пути"[372].

Такая же судьба постигла и другую часть женевского заявления Арафата – "признание" права Израиля на существование. Абу-Ияд категорически отрицал подобную интерпретацию слов председателя ООП в своих многочисленных выступлениях перед арабской аудиторией. 11 февраля 1989 года он заявил:

"Ни решения сессии ПНС в Алжире, ни речь Арафата в Женеве не содержали признания Израиля со стороны Организации освобождения Палестины"[373].

Жорж Хабаш, лидер "Народного фронта освобождения Палестины", поддержат* Абу-Ияда:

"Решения ПНС никоим образом не могут означать признания Израиля или признания его права на существование. Мы не признаем Израиль"[374].

8 августа 1989 года руководимая Арафатом фракция ФАТХ приняла резолюцию, призывающую к "усилению и эскалации военных действий и всех форм борьбы, направленных на прекращение сионистской оккупации Палестины". 31 января 1990 года исполком ООП утвердил эту резолюцию в качестве программного документа[375].

Данная резолюция была положена в основу совместного заявления, которое было сделано в том же месяце Ясером Арафатом и Муаммаром Каддафи:

"Создание Государства Израиль явилось результатом Второй мировой войны, и оно должно исчезнуть, вместе с другими результатами той войны; подобно тому, как исчезла на наших глазах Берлинская стена"[376].

Спектакль полностью повторился в связи с нашумевшим высказыванием Арафата, понятым на Западе как отказ от центрального положения "Палестинской хартии", объявляющего целью ООП уничтожение Израиля. До своего выступления в Женеве Арафат неизменно переводил разговор на другую тему, как только его спрашивали о "Палестинской хартии". Посетив по приглашению президента Миттерана Париж через несколько месяцев после своего женевского выступления, Арафат не мог уклониться от прямого вопроса, связанного с "признанием" Израиля вопреки "Палестинской хартии", которая является конституционным документом ООП.

Отвечая журналистам в Париже, Арафат сказал следующее:

"Что касается "Палестинской хартии", то здесь, я думаю, можно ответить французской поговоркой: "С'еst caduc"[377].

Редкое французское слово caduc может переводиться по-разному, как "неуместный" или "потерявший законную силу".

Пресса, как водится, превратила эти слова Арафата в заявление, аннулирующее "Палестинскую хартию". И опять-таки, как обычно, уже через считанные часы после парижского выступления Арафата и сам он, и его товарищи по руководству ООП объяснили, что слово саduc имеет множество значений. Арафат был неправильно понят, да и вообще, он не имеет права менять какую бы то ни было деталь в тексте "Палестинской хартии". Выступал в Саудовской Аравии, Арафат объяснил смысл своего парижского заявления в следующих словах:

"(саduc) позволяет в правовом отношении точно охарактеризовать нынешнее состояние этого основополагающего документа… Один из моих советников предлагал воспользоваться словом obsolete (устаревший), но я сказал: нет, это неправильный термин"[378].

Хаккам Балави, представлявший ООП в рамках политического диалога с Соединенными Штатами, разъяснил:

"Когда Ясер Арафат, выступая перед французскими журналистами, употребил по отношению к "Палестинской хартии" французское слово саduc, означающее "вышедший из употребления", "устарелый" или "утративший силу", он вовсе не имел ввиду аннулировать "Палестинскую хартию"… В словарях приводится множество значений этого слова, и Запад может выбрать любое из них, какое пожелает… Палестинское руководство вправе придерживаться тех определений, которые оно считает корректными, верно отражающими смысл, того что оно намеревалось сообщить"[379].