Дорога к новой жизни - Марик Лернер

Он смачно сплюнул.

— Я, когда в армии служил, сам такую чушь с удовольствием рассказывал в широко открытые уши тоннами, — с удовольствием сообщил егерь.

— И что, всё неправда?

— Почему? Забота о лесе имеется. Только не в том виде, что люди понимают. Если за ним не смотреть правильно, будут большие проблемы. Скажем, пожары, — с удовольствием приступил егерь к просвещению наивного, — вроде плохое дело. А вот и нет, — воскликнул он, — если они возникают естественным путем, от молнии, а таких случаев десяток каждый год, они очень редко серьезно распространяются. Выжгут небольшой участок, земля получит удобрение, и на следующий год еще лучше молодые деревья растут. Вот если много лет не давать гореть, то потом полыхнет! Большие проблемы будут. А так, немного, даже полезно. Ты чего сидишь? — удивился он и почти приказал: — Неси сушняк для костра.

Вот за костром надо следить, — тщательно проверив, чтобы угли прогорели, пояснил он позже. — Самое опасное как раз, когда в лесу всякие разные без надзора огонь поджигают. А под наблюдением, бывает, и специально отдельные участки выжигаем. Так что все дело в нормальном отношении…

Лес — это система, — продолжал он вещать, устраиваясь на ночлег. — Все связано между собой. Влияние на растения животных, особенно наносящих вред, обычно сразу бросается в глаза. Но это только одна сторона. Растения сами могут влиять друг на друга. Бывают деревья, которые не любят другие виды растений, и даже, бывает, собственный, и старательно мешают им жить. Вплоть до намеренного удушения. Листья выделяют летучие ароматические вещества или те, которые во время дождя попадают в почву. Корни также выделяют в почву большое количество водорастворимых органических соединений, среди которых немало стимуляторов или, наоборот, ингибиторов. Они поглощаются корнями расположенных рядом растений и оказывают на них определенное влияние. За всем этим надо внимательно следить. Потому что предки наши, первыми пришедшие в эти места, передали нам все это навеки. Это они дали названия всему — холмам, скалам, гейзерам и речкам. И мы это сохранили. Мы живем лесом и должны следить за его благополучием. Если не стараться равномерно распределять нагрузку на природную среду, исчезнет и вся дичь, и деревья. А пропадет растительность — непременно начнутся оползни и прочая гадость. Здесь горы, и наш лес поднимается очень высоко, и совсем другие, чем внизу, плоды растут и звери водятся. Вот только тронь всерьез в одном месте, непременно отразится и в другом.

«И где я совсем недавно слушал похожие речи? — мысленно спросил себя Алексей. — Известно где, только там равнина с полконтинента и места сколько хочешь, а здесь не такой уж большой кусок и соседи наведываются регулярно совсем не с дружественными целями».

— Все должно быть в постоянном равновесии, — продолжал тем временем пояснять егерь внимательному слушателю. — Убил животное или собрал урожай с огорода — это не страшно, если на благо общества. Жизненная сила просто переходит к другим жителям леса. Одиночке этим заниматься нельзя, он не имеет права использовать энергию без ее восстановления. Поэтому чужим у нас делать нечего… И, — неожиданно закончил он, — зря ты сюда приперся.

— Это почему?

— Мы, — очень серьезно сказал егерь, — прекрасно знаем всю систему. Сезонные изменения, распространение и поведение животных и растений. Как ведут себя рыбы, насекомые и птицы в лесу. Даже приспособились паразитировать на некоторых видах, одомашнив их. Это уже даже скорее симбиоз. Мы им обеспечиваем комфортную жизнь, они с нами делятся. Вот только в одном абсолютно нет необходимости. В более эффективных методах хозяйствования. Лишний товар — лишние проблемы. Нарушение давно устоявшегося равновесия. Так что, чтобы ты там ни предложил, пошлют тебя очень вежливо, на этом все и кончится.

— И как тогда это совмещается со службой в армии Федерации, — помолчав, спросил Алексей, — и с использованием человеческого оружия?

— Нормально, — пробурчал егерь, — мы его не покупаем и не вымениваем. Кое-что выдается людьми, кое-что трофейное. Ничего отсюда в уплату на сторону не ушло, а встретить врага на дальних подступах даже лучше, чем просто дожидаться дома. Сотрудничество, при условии, что в наши дела не лезут, не самый плохой вариант. Во всем есть свое хорошее и плохое. Бывает, что и не возвращаются назад, попробовав другой жизни, но таких очень мало. Лес — это жизнь, а других общин егерей не существует. Ушел — назад не примут, и никогда тебе пары не найдется и детей не будет. Женщины из леса не выходят. А в общем, спи, завтра снова пробежимся, и там, на месте, тебе уже подробно сообщат, куда идти с твоими интересными предложениями о торговле. Направлений много, сторон на свете восемь.

— Но ведь там, за горами, есть леса, — не выдержав, сказал Алексей, — почему бы не посмотреть, не попробовать?

— Долго объяснять, да и не мое это дело. Будешь говорить с Мудрыми, поинтересуйся.

Алексей сидел на краю маленького пруда, опустив ноги в теплую воду, и бездумно рассматривал окружающую местность. Бег по пересеченной местности закончился в узкой долине с редкими деревьями и небольшими гейзерами. Их было несколько десятков с разной температурой, разделенных на две группы. В нижней части долины в таких гейзерах купались и даже стирали, в верхнюю никого не пускали. Часть гейзеров выбрасывали воду и пар с завидной периодичностью, хоть часы сверяй, часть срабатывали без всякой системы.

Стены каньона густо заросли зеленью, на небольших террасах, откуда можно было спуститься вниз по крутым лестницам, вырубленным прямо в камне, стояло несколько легких деревянных домиков специально для посетителей. Таковых было всего два: один — это был сам Алексей, а второй — подозрительный орк, постоянно шныряющий вокруг с непонятными целями…

Чем дальше, тем лучше Алексей понимал, что толку от этого похода не будет никакого. С ним очень благожелательно беседовали, легко отвечали на вопросы и при этом бесконечно читали лекции об экологическом равновесии. Он такого еще на равнинах наслушался и ничего качественно нового не получил. А вот идея обмена товарами и даже знаниями егерей совершенно не затронула. Они не интересовались ничем, выходящим за рамки привычной жизни — совсем не сказочной, а достаточно тяжелой. Даже те, кто побывал вне леса, ничего не принесли оттуда, кроме огнестрельного оружия. Этим они научились пользоваться в совершенстве, но только для убоя разумных, с разными нехорошими целями наведывающихся в лес. Охотились по-прежнему при помощи лука со стрелами и копьями.

Даже к предложению получить в полное свое распоряжение большой лес они отнеслись совершенно равнодушно. Численность населения была четко регламентирована с учетом возможностей леса его прокормить, и лишних не было. Но проблема, как стало скоро понятно, была еще сложнее. В здешних брачных обычаях без помощи мощного компьютера было вообще не разобраться. Как бедняги сами не путались, для Алексея было изрядной загадкой.

Всего здесь проживало семнадцать групп, каждая из которых делилась еще на подгруппы — числом от двух до четырех, брак внутри которых запрещался. Невесту тщательно выбирали для мужчины старики, и нередко с крайне юного возраста он уже знал, на ком женится лет через десять. В случае гибели одной половины у будущих мужей и жен возникали большие проблемы. Причина такой запутанности была прозрачна: не допустить браков между ближайшими родственниками, поскольку это могло бы привести к вырождению племени. А ближайшими родственниками тут были практически все. Начиналась когда-то община с небольшой группы, но несколько семейных ветвей были потеряны в столкновениях с соседями, что и сейчас вспоминали с тяжкими вздохами.

Случаи, когда влюбленные наперекор старикам сбегали, были крайне редки. Наказанием за такой проступок была смерть для обоих, а вне леса идти было некуда. Кстати, и украсть невесту было нельзя. Никто не разбирался в степени виновности, и казнили обоих. Только в последнее время появились люди, которые относились к егерям терпимо и брали их на службу, но возврата не было и для их детей. Разделиться — означало потерять часть племени и еще больше сузить разнообразие в и так не сильно большом генетическом материале.

Шумно вздыхая и энергично почесываясь, так что не заметить издалека его было нельзя, подошел и сел рядом тот самый странный орк. Некоторые нервные люди при виде его страшной рожи и острых клыков непременно заработали бы инфаркт.

— Надо было вон тама пристроиться, — сказал он, указав рукой вверх склона, — тама в прудике проживают такие малюсенькие интересные рыбешки. Частички мертвой кожи за лакомство считают. Зубов у них нет, деликатно присасываются и заодно массаж делают. Без привычки щекотно, но крайне пользительно.