Орк-лекарь - Евгения Лифантьева

И точно — едва я приблизился к линии, образованной копьями, орки были уже на ногах. Я прошел мимо охранников, сдержанно кивнув им. Орки не умеют кланяться. Короткий кивок головой — единственное приветствие, которое положено и последнему пастуху, и князю. Свое отношение к встречному они выражают позой. Я имел право не останавливаться, а княжеские «бодигарды» за моей спиной вытянулись в струнку и стояли, пока я не скрылся в шатре.

Внутри было прохладно и пахло жареным мясом. Орки сидели и лежали на кошмах, расстеленных вокруг небольшого возвышения, заставленного кувшинами и тарелками, и лишь Гырбаш-князь устроился на низенькой скамеечке у дальней стены.

Стараясь не шуметь, я присел у входа. Казалось, собравшиеся не заметили моего прихода. Хотя я был уверен, что среди них не было ни одного, кто не бросил бы в мою сторону быстрого взгляда. Но перебивать говорящего у орков не принято. А когда я вошел в шатер, высокий старый орк в парчовом халате как раз заканчивал свою речь:

— Стадам нужна еда, а землеройки не любят, когда кто-то пасется на их полях. Если мы все пойдем в Карод, то мы нарушим договор. Думаю, надо подойти к границе возделанных земель и встать лагерем, а в Карод пойдут только всадники. И то не все.

Остальные закивали:

— Так, так, верно говоришь, Лавтох Седой Лис, верно! Смелым надо быть с врагом, а не с другом! Если землеройки обидятся, то где мы возьмем ячмень для пива?

— Мы подойдем к Бальсе и остановимся там. На этом берегу нет полей, а переправиться можно у Отора.

— Ты мудр, Седой Лис! — подал голос Гырбаш-князь. — Старики много видели и много знают. Надо слушать стариков. Так и сделаем. Дойдем до Бальсы и встанем лагерем. Скоро начнутся дожди, и травы будет вдосталь. И еще надо узнать, что творится во дворце Великого Владыки. Вестники говорят разное…

Я сидел, стараясь даже не дышать. Кажется, орки собирались в поход на собственную столицу. И, кажется, там, в столице, творится что-то странное.

Старик сел, вместо него встал на ноги один из незнакомых мне вождей — молодой богатырь в кожаном жилете на голое тело. Думается, этот красавчик не зря пренебрегал халатом — чудовищно переразвитые мышцы рук смотрелись на удивление эстетично. На груди зеленую кожу покрывали отливающие перламутром татуировки.

Орк вопросительно поклонился сначала старику, потом Гырбаш-князю.

— Говори, Шуфор Гривастый Волк! — разрешил мой названый брат.

— Что бы ни говорили вестники, все они говорят о том, что в Кароде смута, — сказал молодой вождь.

То, что парень — вождь, ясно было не только из обращения. Обычно таких юнцов на совет не допускают. Но этот Шуфор, видно, из молодых, да ранних.

— Мы должны быть в Кароде как можно скорее. Значит, с половины дороги воины должны скакать вперед, оставив стада за спиной. Еду на три дня можно взять в седла. Шатры не нужны. Землеройки тоже не хотят смуты. Они помогут нам. А еще землеройки любят деньги. Землеройки тоже разводят овец и дадут нам мясо за деньги.

Со всех сторон посыпались вопросы:

— Деньги? Деньги?

— Да, деньги! Землеройки любят золото. А еще больше его любят эльфийские и человеческие купцы, которые приезжают в Карод, — кивнул Шуфор.

Мысль о том, что можно брать что-то не силой и не в обмен на что-то другое, а за бесполезное золото, с трудом укладывалась в орочьих головах. Дело в том, что в расчетах между племенами степняки использовали скот или железные болванки — заготовки для оружия или топоров. Золото они тоже знали, но только в качестве украшения. У любой более или менее зажиточной орчихи на шее висело монисто весом в добрых полкило, а то и больше. Когда я обратил на это внимание и расспросил Жужуку о том, где они берут монеты, из которых сделаны украшения, она лишь пожала плечами: «Матушка-Земля дает золото своим дочерям. Если девушка ведет себя хорошо, то ей обязательно приснится, где взять золото. Его много в степи, оно спряталось под корнями травы и в норах, вырытых старыми людьми».

Вот и сейчас вождь Гривастых Волков продолжил:

— Знахарка Мошуса молилась Великой Матери. Ей приснились развалины неподалеку отсюда. Там много золота. Мы возьмем его с собой и отдадим землеройкам.

— Хорошо! — закивали орки. — Мы возьмем золото и отдадим землеройкам.

Зеленокожий качок коротко кивнул и сел.

Вожди заговорили о деталях, и я моментально запутался в именах и племенах. Перестав слушать, я стал рассматривать участников совета.

С моего места было хорошо видно сидящего по-турецки Шуфора. Молодой вождь молчал, не встревая в разговоры старших. «Забавный экземпляр, — подумалось мне. — Молодой, уверенный в себе, но уважительный, знающий свое место. Пока в степи лидер — мой названый братец Гырбаш-князь. Седые, или Белые Волки — мощное племя, владеющее большой территорией. Про Гривастых я не слышал. Но если это крупный клан, то лет через десять, пожалуй, парень будет бодаться за власть. Хотя орки объединяются только при опасности. В обычной жизни степь подчиняется лишь Кароду, но отношения там какие-то хитро-формальные. Дани как таковой не существует, лишь обязательство поставлять в столицу какое-то число воинов. Впрочем, орочий молодняк сам не против отправиться на приключения. Интересно, что означают татушки у парня на груди? У Седых Волков голыхмя ходить не принято, но у тех пациентов Апа-Шер, которых я без халата видел, наколки были вполне осмысленные. Жужука даже пыталась научить меня их читать. Дескать, потому и не ходят орки гологрудыми, что слишком много о себе каждому встречному говорить не хотят».

Этот же красавчик, видимо, ничего секретного на себе не записывал. Между полами жилетки была видна лишь часть татуировки. Закорючки сверху определенно означали «старший сын». Чуть повыше пупка располагался треугольник с вписанным в него кругом. Это — связь с духами. Наверное, кто-то из ближайшей родни — шаман. А чуть повыше, где обычно наносят знаки, фиксирующие главные жизненные достижения, имелось весьма реалистическое изображение крылатой твари — помеси нетопыря с крокодилом, вроде того, что пытался использовать в качестве посадочной площадки уступ возле занятого фанатиками храма. Рассмотрев получше наколку, я задумался о том, что надо поговорить с этим Шуфор-князем, парень должен что-то знать об этих летунах.

А совещание все тянулось и тянулось. Любят орки поговорить не меньше, чем наши депутаты! Но постепенно речи иссякли. Гырбаш-князь что-то шепнул сидящему у него за спиной молодому парню, тот гибко поднялся и скользнул вдоль стены к выходу. Вскоре я ощутил запах… наверное, самое точное определение — божественный… он втек в шатер раньше, чем появились два воина, тащившие котел.

Вожди зашумели, зашевелились, пододвигаясь к накрытому тонким полотном возвышению посреди шатра. Я постарался сесть так, чтобы оказаться рядом с Шуфор-князем. Если судить по легкости, с которой парнишка из «полулотоса» перетек в «позу ученика», усевшись на пятки, то его перекачанные мышцы были обманчивым зрелищем. Двигался молодой воин мягко и свободно. Наклонившись, он ловко подцепил лепешку, миску с мясом и принялся аккуратно есть. Я немного растерялся. Несмотря на тренировки, мне до сих пор не давалось высокое искусство еды руками. Вернее, не руками, а при помощи жестковатой лепешки, на которую по куску стряхивали мясо, и получившийся «бутерброд» отправляли в рот. Женщинам и детям позволялось пользоваться палочками для еды или двузубыми вилками, сделанными из разветвленных веточек. Но на таких мужских мероприятиях, как совет вождей, никаких столовых приборов вообще не полагалось. Поэтому я сделал вид, что сыт, взял лепешку, несколько стеблей сладкого лука и принялся жевать. К счастью, сильного голода я действительно не испытывал: еда в тумане оказалась вовсе не плодом моего воображения и сейчас приятно тяжелила желудок.

Несколько минут раздавалось лишь чавканье. Потом зазвенели кувшины, забулькало пиво. Сытно рыгнув, мой сосед наполнил чашу и прилег, расслабившись. Но Гырбаш-князь потревожил его:

— Гривастый Волк, пожелаем же удачи в твоих поисках!

Молодой вождь с достоинством кивнул и ответил, чуть приподнявшись:

— Пожелания удачи от мудрого — большая ценность. Я уверен в силах сновидицы, но твое пожелание их утроит.

— Эта ночь — твоя. Утром мы выступаем, — продолжил Гырбаш-князь, обращаясь к Шуфору.

— Я понял, старший, — кивнул тот.

— С тобой и твоей сновидицей пойдет мой брат Мышкун.

— Хорошо.

Парень снова кивнул и обернулся ко мне:

— Я видел тебя в деле, Мышкун-ага. Говорят, что ты — сильный шаман, и даже больше шаман, чем воин, хотя так не бывало раньше. Для меня большая честь, что ты пойдешь с нами.

— Многие шаманы были воинами, пока были молодыми, — ответил я. — А то, что я ношу щит и саблю, — так у меня пока некому их передать.