Если с Фаустом вам не повезло… - Роджер Желязны

– Есть и другие?

– Да, несколько. Когда кареты их величеств будут проезжать мимо деревни Сен-Менехольд, некто Друэ случайно увидит короля в окне экипажа и узнает его. Друэ тотчас же поднимет тревогу; в конце концов Людовик XVI будет взят под стражу. Вы видите, что это небольшое дорожное происшествие послужит причиной провала плана. Если кто-то сумеет отвлечь внимание Друэ…

– Я начинаю понимать, – сказал Мак.

– О, даже если предотвратить эту роковую оплошность не удастся, жизнь их величеств еще можно будет спасти, – продолжал Мефистофель. – Если мост в Вареннах будет свободен, королевская карета беспрепятственно проедет по нему. Путь в Бельгию будет открыт. Беда в том, что, по имеющимся сведениям, на мосту собралось множество экипажей, преградивших дорогу карете беглецов. Итак, судьба дает вам три случая, Фауст: опоздание Марии-Антуанетты, встреча с Друэ в Сен-Менехольде и вынужденная остановка на мосту в Вареннах. Изменив хотя бы один из них, вы измените историю. Вы готовы?

– Как всегда, – ответил Мак.

– Прекрасно. Пожалуйста, Иоганн, постарайтесь. Помните: это ваш последний шанс. Я буду наблюдать за вами. Может быть, даже помогу в чем-либо.

У торговки рыбой, случайно проходившей мимо, Мак узнал, что Мария-Антуанетта находится в Версале, в нескольких лигах от Парижа. На площади Сен-Мишель он увидел дилижанс и, заплатив сантим, занял свое место среди других пассажиров. Экипаж, запряженный четырьмя лошадьми, загромыхал по парижской мостовой. Он тащился, останавливаясь на каждом углу; некоторые пассажиры выходили, на их место садились новые. Наконец карета выехала на проселочную дорогу, петлявшую среди полей и перелесков.

Мак вылез из дилижанса у Версальского дворца и направился прямо к парадному входу. Часовой в великолепной малиново-белой форме – цвета королевы – преградил Маку путь, угрожающе подняв пику:

– Эй, ты! Куда лезешь? Чего тебе надо?

– Я хочу попросить королеву об аудиенции…

– Она никого не принимает сегодня.

– Доложите ее величеству, что доктор Фауст просит принять его, – сказал Мак. – Она наградит вас. А я кое-что прибавлю от себя.

И Мак протянул часовому золотую монету.

– Благодарствую, – сказал тот, принимая монету и опуская ее в карман. – А теперь убирайтесь-ка отсюда прочь, да поживее, иначе я арестую вас за попытку подкупа.

Глава 2

Просторный особняк архангела Михаила стоял на вершине пологого холма в одном из привилегированных райских районов. Михаил только что вышел в сад – розовые кусты, растущие под окнами, требовали ухода. Подняв голову, он увидел Илит, молоденькую практикантку-ангелицу, бывшую ведьму, которая быстро поднималась вверх по мраморным ступенькам.

– Ах, это ты, Илит. Рад тебя видеть, – сказал Михаил, отложив в сторону лопатку и вытирая руки. – Не хочешь ли лимонаду? Жарковато сегодня. Типичная райская погода, не правда ли?

– Спасибо, я не хочу лимонаду, – ответила Илит, глядя на Михаила. – Я пришла по одному очень важному делу.

– Хорошо, – сказал Михаил. – Расскажи мне, что случилось.

– У меня есть доказательство того, что Мефистофель ведет нечестную игру.

– Ага!.. – воскликнул Михаил; однако в его голосе Илит не расслышала особенной тревоги. – Впрочем, этого следовало ожидать. Ведь он же демон.

– Но это еще не все, – продолжала Илит. – У меня есть доказательства того, что вы тоже играете нечестно.

– Я?..

– Да, вы, – твердо ответила Илит.

Михаил немного помолчал, обдумывая услышанное. Затем спросил:

– Ты ведь недавно попала в наш круг, не так ли?

– Да, – сказала Илит. – Недавно. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к…

Михаил поднял руку, повелевая ей замолчать.

– Поскольку ты у нас недавно, ты не можешь знать нашу жизнь, всех ее тонкостей. Ты еще не успела достаточно хорошо изучить ее. Тебе ничего не известно о важнейших законах – о диалектике, о великой гармонии, уравновешивающей Добро и Зло в мире, сплетающей их в единое целое и определяющей для каждого из них его собственную линию поведения. Так совершаются поступки, весьма удивительные на первый взгляд…

– Я никогда не слышала ни о какой великой гармонии, – сказала Илит. – Но разве это важно и имеет хоть какое-нибудь отношение к предмету нашего разговора? Речь идет об отъявленном мошенничестве.

– В этом мире важно все, моя дорогая, и все вещи в нем взаимосвязаны. Рассмотрим, к примеру, такой силлогизм: раз Добро и Зло противостоят друг другу, они должны вести свою вечную борьбу на равных, понимая, что бороться – не значит одержать полную и окончательную победу. Добро и зло зависят друг от друга, ибо одно немыслимо без другого. Ты поняла мою мысль?

– Думаю, что поняла, – неуверенно сказала Илит. – И все же…

– Итак, суть в том, – перебил ее Михаил, – что Добро и Зло равны между собою. Если мы немного отвлечемся от рассуждений о смысле Добра и Зла, об их роли в нашем мире, и опустимся на тот уровень, где начинается их взаимодействие – взаимодействие двух противоположных сил, – мы увидим, как каждая из них проявляет себя в каком-то конкретном случае. Мы ведем борьбу, мы хотим одержать окончательную победу над противником; однако, снова поднимаясь на более высокий уровень, мы видим, что такая победа не только невозможна, но и нежелательна. Ты понимаешь?

– Не совсем, – ответила Илит. – Но продолжайте, прошу вас.

– Из этого следует, что, выступая как равные силы, Добро и Зло бывают вынуждены прибегать к одинаковым приемам в своей вечной борьбе. Добро отнюдь не должно связывать себе руки наивным запрещением совершать «плохие» поступки во имя светлых идеалов. Зло тоже часто использует «хорошие» средства для достижения своих целей. Мы видим, моя дорогая Илит, что, в сущности, не столь важно, что хорошо, а что плохо, важно лишь то, что вот здесь, – с этими словами Михаил приложил руку к груди там, где бьется сердце.

– Значит ли это, что вы пойдете на обман и мошенничество, словно в этом нет ничего дурного?

– Это значит, – ответил Михаил, глядя в сторону, – что мы имеем такое же право совершать плохие поступки, как и силы Тьмы.

– Значит, вы считаете правильным плутовать в игре для того, чтобы одержать победу?

– Ну, скажем так: я не считаю это неправильным.

– Спасибо, теперь я узнала все, что хотела. Я должна подумать, – сказала Илит.

Глава 3

Смеркалось. Из окон дворца Тюильри лился яркий свет – во внутренних покоях горели сотни свечей. Резные парадные двери поминутно открывались и вновь закрывались – люди входили во дворец или, наоборот, выходили из него, торопливо спускаясь по широкой парадной лестнице. Изредка среди скромных серо-голубых республиканских мундиров можно было видеть яркую форму королевских гвардейцев – малиновую с белым.

Мак сидел на бульварной скамейке напротив дворца, отгороженный от его высоких резных дверей широким людским потоком. Он пытался придумать какой-нибудь план.

Аккуратно подстриженные кусты, ограждавшие примыкающую к дворцу территорию, зашелестели от легкого ветерка. Сквозь шум листвы Мак едва смог различить другой звук, не похожий на шорох ветра. Чей-то высокий, чистый голос звал его, то приближаясь, то удаляясь:

– Фауст! Фауст! Где же вы, Фауст?

Мак оглянулся кругом, пытаясь угадать, откуда исходит этот голос, но никого не увидел.

– Кто зовет меня? – спросил он, поднявшись со скамейки.

Илит материализовалась рядом с ним. На ней был изящный черный костюм для верховой езды; высокие сапоги, ловко обтягивающие маленькие ножки, сияли, словно два зеркала. Ее длинные темные волосы были подвязаны легким, полупрозрачным белым шарфом.

– Вы помните меня? – спросила Илит.

– Конечно, помню, – угрюмо ответил Мак. – Вы заперли меня в зеркальной тюрьме в Пекине, обвинив меня в мошенничестве.

– С тех пор я многое узнала и кое-чему научилась, – ответила Илит. – Итак, каковы сейчас ваши планы?

Сначала Мак хотел отвернуться от этой красивой, но не в меру строгой и скорой на расправу женщины-духа, и не говорить ей ничего. Если уж она такая ловкая и «кое-чему научилась», пусть сама отгадывает, что у него на уме. Но, подумав, он решил, что сейчас не время вспоминать старые обиды. Илит могла быть ему полезна. Поэтому, угадав внутренним чутьем некоторую выгоду для себя, он ответил:

– Я намерен спасти короля и королеву Франции.

– А почему вы хотите спасти их? – спросила Илит.

– Я и сам толком не знаю, – ответил Мак. – Я с ними не знаком и ни разу в жизни их не видел. Но надо же мне хоть как-то проявить себя. Моя роль подходит к концу, и я должен совершить хоть один выдающийся поступок. Ну и, само собой разумеется, мне кажется, что спасение французских монархов будет добрым делом. Черт возьми, ведь они виноваты лишь в том, что им выпало на долю родиться королем и королевой – в такое время!.. К тому же, Мефистофель считает, что это будет для меня подходящим делом.