Атомный поезд - Данил Корецкий

Нечеловеческий удар многотонной махины смял щуплое тело, бешено вращающиеся колеса размолотили его вдребезги. Состав не тормозил. Не шипела пневматика, не прижимались к колёсам тормозные колодки, не летели искры, могучие дизеля не сбавили оборотов. С прежней скоростью поезд промчался дальше. Минуты три спустя смолк и оглушительный стук колёс. Состав скрылся из виду. Изуродованный обрез валялся по одну сторону полотна, изуродованное тело — по другую. Из неплотно сомкнутых мёртвых губ медленно выходили остатки дыма.

Не было больше житейских проблем, не было Таньки, Мишки, Косого, не было целого мира, целой Вселенной. Не было ничего.

Мелкий моросящий дождь постепенно перешёл в ливень.

Несущийся на крейсерской скорости БЖРК качнуло, как будто он переехал через какое-то малозначительное препятствие. Через несколько минут резкий звонок тревожного телефона раздался в каюте начальника поезда. Это была не общая тревога, когда включается оглушительный ревун, а сигнал того, что произошло какое-то отклонение от нормального функционирования частей и механизмов комплекса.

— Машинист Андреев после наезда на человека не может вести поезд, — доложил майор Волобуев. — Мною принято решение отстранить Андреева от управления, передав его помощнику машиниста капитану Сычёву. Прошу разрешения на подъём сменного экипажа тепловоза.

— Поднимайте! — распорядился подполковник Ефимов. — Обстоятельства и причины наезда?

— Самоубийца, — лаконично ответил Волобуев. — Сам прыгнул.

— Меняйте экипаж, доложите майору Сомову, пусть готовит сообщение о происшедшем. Андреева на психологическую реабилитацию к Булатовой, — распорядился Ефимов.

И, тяжело вздохнув, полез за бортовым журналом.

Старший лейтенант Кудасов проходил плановое психологическое тестирование. В каюте военврача он тщательно заполнил анкету, майор Булатова контролировала процесс с секундомером в руке.

— Вы дольше работали с тестом, чем в прошлый раз в Тиходонске, — сказала она, когда старлей доложил о готовности.

— Это ненормально? — спросил Александр.

Наталья Игоревна улыбнулась.

— Ну почему же. Есть разные степени нормы. Просто у вас идёт процесс адаптации к новым, достаточно тяжёлым условиям.

Александр сидел на откидывающемся сиденье, а доктор — на своей полке. Она была в форме, с наброшенным на плечи белым халатом. Вид достаточно официальный и строгий. Но босые ступни с педикюром, которые она аккуратно поставила на маленькую салфетку, перечёркивали официальный облик военврача. Кудасов непроизвольно представил, как она раздевается и ложится спать, как полка превращается в постель…

Собственно, делать ему здесь было уже нечего, но он продолжал сидеть и смотреть на доктора. И она сидела и смотрела на него. В официальную обстановку вплеталась новая, приятная и волнующая нотка. Но её безжалостно разметал резкий телефонный звонок.

— Слушаю, Булатова, — она быстро сняла трубку. — Да, ясно. Пусть заходит ко мне.

Александр встал.

— Какой ужас, наезд! Мы раздавили человека! — под впечатлением услышанного сказала Наталья Игоревна. И тут же переключилась. — Я проверю ваш тест и завтра сообщу результат.

В коридоре Кудасов встретил уже знакомого машиниста. Он был бледен как мел и весь дрожал, помощник осторожно вёл его под руку. Похоже, что он сам накликал то, что случилось. Хотя Александр вовсе не был в этом уверен. Есть ещё судьба…

Он пошёл к себе в вагон, а майор Булатова начала работать с получившим психическую травму машинистом. Накапала ему успокоительного, померила давление и пульс.

— Вы возбуждены и перенесли естественный для такой ситуации стресс. Да, произошло ужасное! Но вам не за что себя винить. Ведь этот человек сам бросился под поезд!

— Сам… Но я вёл локомотив. И чувствовал, как его разорвали колеса, — бесцветным голосом отвечал машинист.

— Правильно. Но вашей вины тут нет. Гораздо больше виноват тепловоз. Это он прервал жизнь того человека. Ведь так?

— Так. Но железо ни за что не отвечает.

— И вам не надо ни за что отвечать. С вас никто ничего и не спрашивает… К тому же этот человек сам стремился к такому результату…

Андреев уже не был таким бледным, дрожь тоже прекратилась, сказывалось действие лекарств. Теперь следовало отдалить его от происшедшего, причём ни в коем случае не называя своими словами того, что произошло. Обтекаемые фразы, перевод конкретного чувства вины в абстрактную плоскость, включение механизмов самооправдания, свойственных каждому человеку… Военврач Булатова была хорошим специалистом и знала, как этого добиться.

Глава 6

Лесбос в военном городке

На базе постоянного базирования БЖРК текла обычная повседневная жизнь. Проводившие офицеров жены, как правило, общались между собой на лавочках возле собственных домов. Матери выгуливали детей в жидкой рощице между жилым и служебным сектором.

Оксане такая жизнь была в тягость, она просто умирала от скуки. И обрадовалась приглашению в гости к Беловой. Первый дом был ещё более ухоженным, чем второй. Подъезд выкрашен весёлой блестящей краской, на подоконниках между этажами стоят живые цветы. Вот что значит жилище начальства!

В трёхкомнатной квартире Беловых пахло печёным, Ирина Александровна встретила молодую соседку с распростёртыми объятиями и сразу провела к накрытому столу. Такое внимание было лестно Оксане.

— Ирина Александровна, голубушка, я не выдержу в этой глуши! — сразу же начала жаловаться она. — Я не знаю, куда уехал Саша, зачем, насколько… Я вообще ничего не знаю! Я не могу так жить!

— Это начало, Оксана, вначале всегда тяжело, — полноватое лицо Ирины озарилось дружеской улыбкой, и взгляд её голубых глаз встретился с зелёными глазами молодой супруги. — Честное слово, я понимаю твоё состояние, как никто другой. Ведь у меня аналогичное положение. Женя пропадает на несколько недель в этом проклятом поезде, затем приезжает и ходит как в воду опущенный. Подавленный, весь в своих мыслях. Постепенно приходит в себя. И тут же уезжает в очередной рейс. А потом всё повторяется по новому витку. Я спрашиваю: в чём дело, что с тобой происходит? Чем ты занимаешься? Он не разговаривает со мной на эту тему. Государственные секреты, видите ли…

Ирина Александровна порезала пирог, положила Оксане кусок, налила в рюмки коньяк.

— Ну хорошо, у тебя работа и секреты, а что делать мне? Сидеть безвылазно дома и помирать со скуки? Глажка, стирка, готовка. Разве из этого должна состоять жизнь?

Она прервала горестный монолог и бедово махнула рукой.

— Давай выпьем за нас, за офицерских жён, которым всегда труднее, чем нашим мужьям. Пьём по-офицерски — до дна!

Они выпили, закусили нарезанным лимоном. Каждый ломтик был посыпан наполовину сахаром, наполовину кофе.

Очень красиво, вкусно и ароматно. К тому же полностью нейтрализует вкус алкоголя. А может, даже и его действие. Оксана подумала, что надо научиться так делать. Тем более что это гораздо проще, чем печь пироги.

— И знаешь, — Белова понизила голос до шёпота. — Я иногда благодарю бога за то, что он не послал нам с Женей детей. Грех, конечно, говорить так, но ты только представь себе, что бы я делала с этим несчастным ребёнком? Мы всю жизнь таскаемся по полигонам, по отдалённым гарнизонам, у нас ничего нет за душой! Он не накопил даже на машину!

— А это не связано с его работой? — озабоченно спросила Оксана. — Я имею в виду то, что у вас нет детей?

Ирина Александровна развела руками.

— Не знаю. Но все эти химикаты, излучения, газы — они на пользу не идут. Это точно.

Она вновь наполнила рюмки.

— Давай за наших мужей. Потому что, хотя мы и не знаем, что они делают, я знаю точно — им приходится нелегко! А ну, по-офицерски!

Через час, когда бутылка коньяка заканчивалась, Ирина предложила перейти на «ты».

Наверняка ей хотелось чувствовать себя ровесницей Оксане. И та не стала возражать. Белова ей нравилась. Может, она и не такая красавица, как из себя воображает, но очень обаятельная. С ней было приятно общаться.

— На брудершафт! — скомандовала Ирина. — По-офицерски!

Выпив, она крепко поцеловала Оксану в губы.

— Тебе нравится мой наряд?

— Гм… Да… Но как-то очень торжественно…

Действительно, в честь прихода гостьи Белова надела бархатный зелёный костюм, состоящий из короткой юбки и приталенного двубортного пиджака. Под пиджаком была белоснежная блузка с глубоким декольте, значительно открывающим грудь. Закрытые туфли-лодочки и блестящие колготки завершали наряд.

— Потому что мы не должны давать быту себя засосать! В военном городке легко опуститься. Посмотри, в каком виде наши соседки выходят на улицу! Стыд и позор! А на тебя я сразу обратила внимание — ты такая аккуратная, нарядная, следишь за собой! Здесь это большая редкость…

— Ой, ну сегодня я оделась совершенно просто, я даже не подумала…